Перехватив длинный повод той лошади, на которой сидела Лиджена, Конан уже совсем было собрался оставить своего противника вместе с его героизмом за спиной, когда тот внезапно прыгнул. В полном вооружении он двигался необычно проворно, едва ли уступая в быстроте самому Конану. Широкий меч Преско сверкнул в длинном выпаде — и лошадь Конана с жалобным ржанием упала. Правая передняя нога ее была перерублена.

Несчастное животное закричало в агонии — почти как человек. Конан одним молниеносным движением успел соскочить, прежде чем конь окончательно повалился. Быстрота спасла жизнь киммерийцу — Преско очень резво ударил мечом в то место, куда должен был бы упасть северянин.

Конан перекатился через плечо — меч солдата вонзился в мягкую землю совсем рядом с головой киммерийца. Перекатился еще раз — и оказался на ногах, с мечом, уже готовым к бою.

— Ты хотел драки? Ты ее получишь! — рявкнул северянин прямо в лицо своему противнику.

— Преско! Постой! — внезапно крикнула Лиджена. — Нам надо поговорить с ним. Он, быть может, совсем не тот, за кого ты его принял!..

Она хотела сказать что-то еще, но в этот миг ее кобыла внезапно испугалась ударившего ей прямо в глаза яркого отблеска — луч солнца отразился от начищенного меча Преско — и встала на дыбы. Девушка не удержалась в седле, с легким стоном упав на землю. Тело тупо ударилось о грунт и осталось лежать неподвижно.

— Ты убил ее, свинья! — взревел Преско. — И теперь ты умрешь! Это так же верно, как и то, что Тайджи запорет меня до смерти!

— Глупец! — бросил в ответ киммериец. — Приглядись, как следует! Она жива! Она дышит! Видишь — грудь поднимается?!

Однако, ослепленный яростью Преско, ничего уже не видел. Он бросился в атаку, словно берсеркер. Конан отбил один выпад, второй, третий, атаковал сам — и его клинок лишь бессильно скользнул по отлично прокованной толстой броне солдата.

Киммериец слегка сдвинул брови. Воин Тайджи был закован в железо с головы до пят — шлем, кольчужное оплечье, кираса, поручни, поножи, юбка, что защищала самый низ живота…

Мельком Конан подумал, что этот самый Преско, пожалуй, едва ли уступает ему силой; у самого северянина доспехов не было, и рисковать, бросаясь в ближний бой, он не хотел.

И вновь, отразив два выпада противника, Конан контратаковал. Меч рухнул на кольчужное оплечье; такими ударами северянин играючи ломал шеи куда более могучим бойцам.

И тут оказалось, что торговец сыром не зря болтал о заклинаниях и чарах. Кольчужная сетка мгновенно напряглась, отбросив клинок Конана с такой силой, что тот едва не выпустил оружие. Слабые места доспеха Преско защищало еще и чародейство.

— Ага! — захрипел противник Конана. — Рано или поздно я все равно убью тебя, мразь!

Киммериец не мог тратить столько времени на одного врага. В усадьбе Тайджи вот-вот могли встревожиться и выслать на поиски десятков пять латников. С Преско надо было кончать.

Рядом с дорогой текла небольшая, но быстрая и глубокая речка. От дороги прямо к воде спускался почти отвесный склон, поросший невысокой травой.

Мечи вновь сшиблись. Преско покачнулся, и Конан тотчас же провел еще один молниеносный выпад. Нацеленный в лицо удар солдату Тайджи удалось отклонить, однако, не удержавшись на ногах, он оступился и покатился вниз по склону — прямо к воде. Конан ринулся следом.

Тяжелая броня очень полезна в бою, однако обладает одним большим недостатком — в ней нельзя плавать. Преско с шумным всплеском обрушился в воду, подняв фонтан брызг, и доспехи тотчас же потянули его на дно.

— Уф! — Конан несколько мгновений следил за лопающимися на поверхности воды пузырями, потом повернулся и полез наверх к бесчувственной Лиджене.

Пальцы киммерийца ощупали громадную шишку на затылке девушки. Лиджена застонала, и северянин вздохнул с облегчением — с ней не случилось ничего страшного.

— Эй, милашка! Пришло время возвращаться в Бодей, к твоему дядюшке.

Он постарался изгнать сарказм из своего голоса. Возвращать эту красотку засевшей в выгребной яме крысе Веледу ему хотелось меньше всего на свете.

Слева раздался шорох. Конан резко повернулся — и в грудь ему уткнулось копье. Держа на руках бесчувственную девушку, киммериец оказался совершенно беззащитен.

Перед ним стоял последний уцелевший солдат из охранявшей Лиджену пятерки.

— Ты изуродовал Ценса, — безжизненным голосом произнес стражник. — Ты умрешь.

Глаза киммерийца сузились. Он напрягся, готовясь прыгнуть.

— Я Потриво. Ценс… он был моим… моим… — прежним мертвым тоном продолжал солдат, — Его нога раздроблена в кашу. Это сделал ты. Теперь ты умрешь.

Меч киммерийца был вогнан в ножны. Требовалось мгновение, чтобы обнажить его — но копейщику хватило бы и четверти этого срока.

— Ценс… Нет, Ценс, нет! Твоя нога не выдержит этого! — внезапно крикнул Конан, глядя куда-то за спину копейщика. У Потриво округлились глаза… и он пропустил начало стремительного рывка варвара, Руки Конана успели мягко опустить Лиджену и выхватить меч. И, хотя Потриво выбросил вперед древко обеими руками, он опоздал.

Одним поворотом клинка киммериец напрочь отсек наконечник короткой пики, что была в руках у солдата. Удар ноги опрокинул Потриво на спину; лезвие меча полоснуло стражника по бедру.

— Я не убиваю таких, как ты, — покачал головой киммериец в ответ на отчаянный взгляд раненого, уже приготовившегося к смерти. — Я обманул тебя и победил нечестно. А потому — живи! До усадьбы недалеко. А рана поможет тебе оправдаться.

С этими словами Конан вновь поднял все еще не пришедшую в себя Лиджену, принявшись устраивать ее на спине коня. Киммерийца ждал долгий и нелегкий путь назад к императору Веледу.

Киммериец остановился только вечером, забившись в самую непроходимую чащобу. Погоня, если она и была, осталась далеко позади. Конан не зря так долго скакал по ручьям — как видно, собаки не взяли след. Лиджена не приходила в себя, и, быть может, именно поэтому северянину удалось за один день проскакать так много. Но теперь запаленным коням нужен был отдых — и киммериец остановился, сберегая силы скакунов, не свои.

Варвар быстро развел небольшой костер. И тут Лиджена, наконец, застонала. Конан быстро нагнулся над ней — ресницы затрепетали, девушка зашевелилась.

Наконец она открыла глаза. Сперва ее взгляд оставался бессмысленным и пустым — душа еще не полностью освободилась от цепей забытья; но вот она остановила взор на Конане. Нечто вроде узнавания мелькнуло в глубоких глазах; внезапно она задрожала всем телом, сжимаясь в комочек, точно напуганный зверек.

— Ты!.. — вырвалось у нее. — Ты и есть тот самый человек в лесу! Ты убил Преско! И… и ты пытался украсть меня!

— Не пытался украсть, а украл, — возразил Конан. — Кстати, могла бы и поблагодарить за свое освобождение. Не думай, что это оказалось настолько легко и просто, как тебе кажется.

— Благодарить тебя? — выкрикнула она с удивившей Кована ненавистью. — Тебя, тебя… жалкий воришка!

Киммериец поднял брови и тотчас же опустил их. Истеричные женские вопли не значили для него ничего; удивляло другое — она, похоже, вовсе не обрадована своим спасением!

— Может быть, я и вор, — сухо заметил Конан, — но вор отнюдь не жалкий.

— Да кто ты такой, чтобы красть меня у самого Тайджи?! Ты что, не знаешь, кто это такой?! Не знаешь, что он может сделать с тобой? Он не остановится ни перед чем, чтобы только вернуть меня назад — а тебя предать лютой смерти за свой позор.

— Кто я такой? — ярко-синие глаза варвара сурово сверкнули. — Меня зовут Конан из Киммерии, запомнила, девочка? Так что пусть Тайджи направит свой гнев на меня. Посмотрим, что у него получится!

Он не для того пробивался сквозь джунгли, уходя от псов Тайджи, чтобы теперь выслушивать женский бред.

— Что же для Тайджи, то, не сомневаюсь, его головорезы уже обыскивают все леса вокруг Айодхьи. Но до нас им все равно не добраться. Еще не родился тот, кто догонит в лесах Конана-киммерийца!