— Ты себя недооцениваешь, — суховато возразила Джера. — Это все из-за того, что он — младший в семье. Он вырос испорченным ребенком, Ваше Высочество. Его ничему не учили. А теперь все изменилось.

— Это уж точно, ты меня совсем не портишь, — усмехнулся герцог.

— А что случилось с вашим отцом и братом? Как они умерли? — спросил Эдмунд, которому история герцога, несомненно, напомнила о собственных его несчастьях.

— От той же таинственной болезни, которая так часто нас поражает, — как-то беспомощно ответил Джонатан. — Они оба были здоровы и полны жизни. Потом внезапно…

Он зябко поежился.

Эпло бросил острый взгляд на Альфреда. «Потому что на каждого возвращенного к жизни приходится один живой, умирающий до срока. Где угодно

— но равновесие сохраняется».

— Что они сделали? Что они сделали?.. — почти беззвучно причитал Альфред.

Обдумывая все, что видел и слышал, Эпло начинал задавать себе тот же вопрос.

Повозка миновала Новые Провинции, оставив позади золотые поля травы-кэйрн и чудесные деревья ланти. Понемногу пейзаж вокруг менялся.

Воздух стал холоднее, начал накрапывать дождь. Случайная капля, упав на кожу Эпло, заставила защитные руны полыхнуть огнем. Вокруг них сгущался туман. По приказу Джонатана повозка остановилась, кадавр спрыгнул с козел и поднял над ними защитный верх экипажа, чтобы защитить седоков от дождя. В густых облаках над их головами полыхнула молния, раздался раскат грома.

— Эти земли, — сказала Джера, — известны как Старые Провинции. Здесь живет моя семья.

Земля здесь была пустынной и безжизненной, только кое-где среди груд вулканического пепла пробивалась чахлая трава-кэйрн да растения, напоминающие цветы и мерцающие бледным призрачным светом. Однако же среди грязевых ям расхаживали сборщики урожая.

— Почему? Что они делают?.. — Альфред высунулся из повозки.

— Это старые мертвые, — ответила Джера. — Они обрабатывают поля.

— Но… — прошептал в ужасе Альфред, почти утративший дар речи, — нет ведь никаких полей!

Кадавры, находившиеся в еще худшем состоянии, чем солдаты в армии старых мертвых, двигались медленно; окостеневшие руки поднимали ржавые серпы — а иногда не было и серпов, они просто повторяли движения работника, срезающего стебли травы. Другие кадавры, чья плоть клочьями свисала с костей, шли следом за теми, кто «убирал урожай», собирали пустоту и бережно складывали ее в пустоту. Неутешные призраки, почти неразличимые в тумане, неотступно следовали за своими кадаврами, а быть может, и самый туман этот состоял из призраков тех, чьи кости легли в эту бесплодную землю, чтобы не подняться больше никогда.

Эпло вглядывался в туман и различал в нем простертые руки и молящие глаза. Туман тянулся к нему, хотел от него чего-то — кажется, даже пытался заговорить с ним. Мертвенный холод охватил тело и душу Эпло.

— Теперь здесь уже ничего не растет, хотя когда-то эта земля была не менее изобильной, чем Новые Провинции. Те островки травы-кэйрн, которые вы могли видеть, растут вдоль подземных каналов, несущих в город магму. Старые мертвые, которые когда-то, будучи еще живыми, обрабатывали эту землю, так и остались здесь. Мы пытались переместить их на новые земли, но они снова и снова возвращались к знакомым местам, так что в конце концов мы оставили их в покое.

— В покое! — с горечью повторил Альфред. Джера, похоже, была несколько удивлена его отношением к происходящему:

— Ну конечно. Разве вы по-другому поступаете со своими мертвыми, когда они становятся слишком старыми, чтобы приносить какую-либо пользу?

Ну вот, началось, подумал Эпло. Он знал, что ему необходимо заставить Альфреда промолчать — было слишком ясно, что он скажет. Но Эпло ничего не сказал и не сделал.

— Среди нас нет некромантов, — проговорил Альфред тихо, но с лихорадочной горячностью. — Наши мертвые… когда мы умираем, мы можем покоиться с миром и отдыхать от трудов жизни.

Все трое — Эдмунд, Джера и Джонатан — ошеломленно молчали, разглядывая Альфреда с тем же выражением ужаса, с которым прежде он смотрел на них.

Джера оправилась от потрясения первой.

— Вы хотите сказать, что предаете своих мертвых, всех своих мертвых, забвению?

— Забвению! Я не понимаю. Что это значит? — Альфред беспомощно переводил взгляд с одного лица на другое.

— Тело разлагается, обращается в прах. Разум же остается в нем, неспособный освободиться.

— Разум? Какой разум? У этих нет никакого разума! — Альфред махнул рукой в сторону старых мертвых, продолжавших свою бессмысленную работу среди грязи и пепла.

— Разумеется, есть! Они работают, они выполняют полезные действия…

— Как и корабль-дракон, на котором мы плыли, — но вы же не говорите, что у него есть разум! Точно так же вы используете и ваших мертвых. Но то, что вы сделали, еще более ужасно! Да, ужасно! — выкрикнул Альфред.

Принц помрачнел, выражение терпеливого любопытства на его лице сменилось гневом. Только врожденная вежливость удерживала Эдмунда от того, чтобы не наговорить Альфреду гневных и неприятных слов. Джера сдвинула брови и, выпрямившись, с вызовом вскинула голову. Она уже готова была заговорить, когда ее муж крепко сжал ее руку, призывая к молчанию. Альфред, не заметив этого, продолжал говорить:

— Нашему народу была известна подобная черная магия, но пользоваться ею было запрещено. И, разумеется, об этом говорилось в старинных текстах. Или эти тексты были утрачены?

— Быть может, уничтожены, — спокойно предположил Эпло.

— А вы что об этом думаете, сэр? — обратилась Джера к патрину, не обращая внимания на мужа, делавшего ей знаки молчать. — Как ваш народ обращается со своими мертвыми?

— Мой народ, Ваша Милость, делает все, чтобы сохранить жизнь живым и не слишком печется о мертвых. И, как мне кажется, в данный момент именно это должно стать нашей основной заботой. Вы знаете о том, что в нашем направлении движется вооруженный , отряд?

Принц резко выпрямился, пытаясь выглянуть из экипажа, но, так и не успев увидеть ничего, кроме тумана и дождя, поспешно убрал голову.

— Откуда вы знаете? — спросил он с большим подозрением, чем когда впервые встретил Альфреда и Эпло в пещере.

— У меня чрезвычайно острый слух, — суховато ответил Эпло. — Прислушайтесь — и вы услышите бряцание их доспехов и оружия.

И действительно, сквозь шум колес их собственного экипажа слышался приглушенный расстоянием звон и что-то похожее на стук копыт.

Джонатан с женой обменялись ошеломленными взглядами. Джера выглядела расстроенной.

— Как я полагаю, передвижение войск по этой дороге — вещь необычная? — поинтересовался Эпло, скрестив руки и откинувшись на спинку сиденья.

— Возможно, это почетный эскорт для Его Высочества, — просияв, высказал догадку Джонатан.

— Да, конечно же. — Но в голосе Джеры слышалась слишком большая убежденность, чтобы ей можно было поверить.

Эдмунд любезно улыбнулся, хотя, возможно, в его душе и шевельнулось какое-то недоброе предчувствие.

Поднялся ветер, туман немного рассеялся. Войско подошло ближе; теперь его было несложно разглядеть. Солдаты были из новых мертвых и в великолепном состоянии. Заметив экипаж, они остановились и выстроились поперек дороги, преградив путь. Джонатан поспешно приказал остановить экипаж, и мертвый кучер мгновенно исполнил это; паука недовольно фыркнула и мотнула головой — ей не понравились животные, на которых ехали солдаты.

Скакуны эти были похожи на больших и чрезвычайно непривлекательных ящериц. С каждой стороны головы у них было по два глаза, вращавшихся независимо друг от друга, так что казалось, будто твари могут смотреть сразу во все стороны. В холке монстры были невысоки, тяжеловесны и приземисты; задние ноги у них были сильные, мускулистые, а хвосты — толстые, щетинящиеся шипами. На спинах у зверей возвышались фигуры мертвых всадников.

— Войска Наследного Государя, — приглушенным голосом проговорила Джера. — Только его солдатам позволяется ездить на болотных драконах. А тот человек в серых одеждах, который ведет их, — сам Лорд Канцлер, правая рука короля.