— Нет, — он смотрел на колокольню, шпиль которой терялся в верхушках деревьев. — Но когда я в течение первой недели понаблюдал за ее поведением поближе, то понял, что она живет здесь не меньше трех месяцев.

Я покачала головой… Я многое узнала сегодня. И среди этого не было ничего утешающего.

— А ты хороший лжец, — сказала я, и Кизли рассмеялся.

— Был, — сказал он.

Врешь, подумала я, и затем мои мысли переключились на Трента.

— Ааа… Кери уже встала? Я должна с нею поговорить.

Кизли перевел взгляд на меня. В его усталых глазах читалось облегчение. Я узнала его секрет и освободила от необходимости мне врать. Но, думаю, больше всего он был благодарен за то, что я не стала думать о нем хуже.

— Думаю, она еще спит, — сказал он, улыбкой показывая, что был бы рад, если бы мы по-прежнему остались с ним друзьями. — Она в последнее время сильно устает.

Еще бы. Могу поспорить. Улыбнувшись ему, я встала и одернула свои джинсы. Я долго размышляла о том, что Айви переехала в церковь раньше меня, изобразив фальшивый переезд со мной в один и тот же день, только чтобы уменьшить подозрения. Теперь, когда я знала правду, я могла оспорить это. Возможно. В этом не было необходимости — я понимала ее причины, и этого было достаточно. Иногда стоит позволить врать живым вампирам.

Я протянула руку, чтобы помочь мужчине встать.

— Скажешь Кери, что я заходила? — спросила я, держа его за руку до тех пор, пока не убедилась, что он твердо стоит на ногах.

Крыльцо за нами скрипнуло, и я повернула голову. Кери стояла за закрытой сетчатой дверью (Рама с натянутой на нее сеткой для защиты от насекомых, навешивается в проеме входной двери. Характерная принадлежность большинства американских домов). Она была в вязаном платье и была похожа на молодую жену из шестидесятых. Целый букет эмоций вспыхнул во мне, когда я увидела ее несчастную, виноватую позу. Она не выглядела беременной. Она выглядела расстроенной.

— Тебя разбудил Дженкс? — сказала я вместо приветствия, не зная, что еще сказать.

Она покачала головой — «нет», и скрестила руки на груди. Ее длинные, полупрозрачные волосы были уложены в сложную косу, которая требовала помощи как минимум двух пикси. Даже сквозь сетку было видно, что ее щеки были бледными, зеленые глаза расширены, узкий подбородок вызывающе вздернут.

Несмотря на внешнюю изящность и утонченность, ее разум был мощным и стойким, закаленным тысячелетним служением фамилиаром демона. Эльфы живут не дольше, чем ведьмы, но ее жизнь застыла в тот момент, когда Ал забрал ее. На мой взгляд, ей было где-то около тридцати пяти. Она была босиком, как обычно, и ее пурпурное платье имело черную и золотую отделку. Это были те цвета, в которые ее одевал Ал, а это, как известно, были не бальные платья.

— Заходи, — сказала она тихо и исчезла в темноте дома.

Я глянула на Кизли. Он был очень проницателен, и должен был заметить и мою напряженность, и стыд, который она скрывала за своим вызовом. Не думаю, что она ему уже сказала — что объясняло замеченное мною чувство вины.

Сетчатая дверь скрипнула, и теперь, когда я знала прошлое Кизли, я была уверена, что недостаток правды был явлением международным. Запах красного дерева ударил меня, когда я пошла на звук ее стихающих шагов по коридору с низким потолком, минуя гостиную, кухню и все прочее по пути в заднюю часть дома, в низкую жилую комнату, пристроенную в какой-то момент.

Старый дом заглушал внешние звуки, и я встала посреди задней гостиной. Я была уверена, что она шла сюда. Мой взгляд отмечал изменения, которые она внесла, когда переехала сюда: астры, красиво расставленные в вазе Mason-jar (бренд знаменит стеклянными фирменными банками с закручивающимися крышками и простыми по форме вазами), живые цветы стояли на полках и бодро кустились в кадушках у занавешенных окон, кусочки ленточек украшали зеркала, напоминая странствующим духам не пересекать их, пожелтевшие салфетки, купленные на уличной распродаже, украшали обитые подлокотники дивана, а блеклые подушки и полосы ткани скрывали старую мягкую мебель. Все это вместе производило впечатление чистоты, уюта и спокойствия.

— Кери? — крикнула я наконец, поскольку у меня не было ни малейших идей, где она может быть.

— Выходи сюда, — сказала она из-за двери, которая придерживалась открытой с помощью горшка с фиговым деревом.

Я вздрогнула. Она хотела поговорить в саду — в своей цитадели. Прекрасно.

Собравшись, я вышла и обнаружила ее сидящей на плетеном стуле в саду. Джи заботилась о нем не очень долго, но благодаря усилиям восторженной пикси и Кери этот крошечный клочок пространства их занюханной дыры превратился в кусочек райского сада менее чем за год.

Над задним двором возвышался старый дуб. Он был толще, чем я могла бы обхватить. Множество ленточек перевязывали его длинные ветви, создавая в некотором роде трепещущее укрытие. Под ним была голая почва, но она была ровной и гладкой, как линолеум. Лианы оплетали изгородь, закрывая просмотр соседям, и траве было дозволено расти по ту сторону тени дерева. Я могла слышать откуда-то звук воды, и услышала бы пение птички, если бы сейчас была весна, а не осень. И сверчков.

— Как мило, — сказала я, явно приуменьшив, когда присоединилась к ней. На столе стоял заварочный чайник и две крохотные чашки, словно она ждала меня. Я бы сказала, что Трент предупредил ее, но у Кизли не было телефона.

— Спасибо, — сказала она скромно. — Джи взяла мужа, и он усердно трудится, чтобы произвести на нее впечатление.

Я отвлеклась от разглядывания сада и посмотрела на Кери.

— Дженкс здесь? — спросила я, желая познакомиться с новоприобретенным членом семьи.

Улыбка расслабила ее натянутое лицо.

— Да. Ты их слышишь?

Я покачала головой и устроилась на шероховатом плетеном кресле. Ну-с, что было бы хорошим продолжением? «Я слышала, что Джи — не единственная дама, которая загуляла»…

Кери потянулась за чайником, ее движения были осторожны.

— Я вижу, что предстоит не светская болтовня, но, может, ты хочешь чаю?

— Нет, спасибо, — сказала я, и затем почувствовала, как сыграли на моих знаниях, когда Кери пробормотала слово на латыни, и чашка начала парить. Янтарное варево позвякивало в ее чашечке, и пощелкивание фарфора выделялось на фоне сверчков.

— Кери, — сказала я тихо. — Почему ты не сказала мне?

Ее ярко-зеленые глаза встретились с моими.

— Я думала, ты будешь ругаться, — ответила она с отчаянным беспокойством. — Рэйчел, это единственный способ, как я могла избавиться от него.

Мой рот открылся.

— Ты не хочешь его?

На лице Кери отразилось недоумение. Какое-то время она удивленно на меня смотрела.

— А о чем мы говорим? — спросила она осторожно.

— О твоем ребенке!

Она открыла рот и внезапно вся покраснела.

— Как ты выяснила…

Мой пульс ускорился, и я почувствовала, как реальность уходит у меня из-под ног.

— Я разговаривала сегодня после обеда с Трентом, — сказала я, но она просто сидела, уставившись на меня и вцепившись бледными пальцами в кружку, и я добавила:

— Квен попросил меня отправиться в Безвременье за образцом эльфийской ДНК, на котором не отразилось заклятье, и я захотела узнать, к чему такая спешка. Он как бы проболтался.

Паника, которая ее охватила, проявилась, когда ее рука мелькнула, опустив кружку, схватила мое запястье и тряхнула его.

— Нет, — воскликнула она приглушенно. — Ты не можешь. Ты не можешь отправляться в Безвременье. Обещай мне, что ты не отправишься в Безвременье. Ни за что.

Ее пальцы вцепились в меня до боли, и я попыталась вырваться.

— Я не дура, Кери.

— Обещай мне! — громко крикнула она. — Рэйчел, прямо сейчас! Ты не отправишься в Безвременье. Ни для меня. Ни для Трента. Ни для моего ребенка. Никогда!

Я вырвала свою руку, ошеломленная ее сильнейшей реакцией. Я уже бывала в Безвременье и не собиралась туда возвращаться.

— Я сказала им «нет». Кери, я не могу. Кто-то вызывает Ала из заключения, я не могу рисковать, оказываясь вне освещенной земли после заката, и тем более — в Безвременье.