— Надеюсь, вы меня правильно поймете, — любезно сказал Исида. — Представьте, что женщина вернулась, а у меня нет ни одной бумаги, подтверждающей, что я отдал вещи настоящему хозяину. Покуда мы не имеем доказательств, что она взяла сюибаны, принадлежащие школе, мы не вправе считать ее преступницей.

— Пожалуй, что нет, — осторожно согласился Такео. — К тому же мы прекрасно можем разобраться без вмешательства полиции. Когда она появится, вы могли бы позвонить мне — немедленно! — и я без труда завершу расследование сам.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — вмешалась я. — Вы же сами говорили, Такео, что живете далеко за городом. Вы просто не успеете прибыть в лавку господина Исиды так быстро, как потребуется. Нужно позвонить в полицию, и никакой мороки.

— Успею. — Такео поглядел на меня с усмешкой. — И еще: я немедленно займусь поисками списка, даже если для этого придется перевернуть все здание Каяма Каикан. И если я его не найду, — тут он торжествующе улыбнулся, — то куплю у вас сто девяносто один сюибан, и никакой мороки. Из этого следует, что коллекцию нужно немедленно снять с продажи, не так ли?

— Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы понесли убытки! — воскликнул обеспокоенный господин Исида. — Я не из тех, кто станет наживаться на чужих неприятностях, и моя репутация важнее, чем деньги!

— Деньги важны для меня не больше, чем для вас. — Такео опять улыбнулся, на сей раз примирительно.

Господин Исида кивнул и потянулся за счетом. Я успела его прибрать и направилась к стойке бара, чтобы заплатить за наш чай. Почти тысяча иен за удовольствие свести вместе двух людей, которым без меня вряд ли пришлось бы познакомиться. Двух таких людей. Я могла позволить себе оплатить этот счет, черт побери.

Когда я вернулась, Такео уже помогал господину Исиде надеть пальто.

— Я подвезу его в западный Токио, — бросил он мне. — Присоединяйтесь. У меня в машине достаточно места.

— Спасибо, но я живу буквально за углом. — Можно подумать, он этого не знает. К тому же мне не хотелось, чтобы его «рейндж-ровер» еще раз перегородил мой узенький переулок. Моя репутация в Янаке и так уже слегка зашаталась. Запустив руку в рюкзак, я достала вещицу, послужившую причиной сегодняшней бури в стакане воды. Розовый гладкий сюибан из коллекции Каяма.

— Я решила вернуть его вам. Для вас он, по-видимому, значит больше, чем для любого из нас.

— Да, это так, — невозмутимо произнес Такео, принимая сюибан из моих рук. — Спасибо. Я верну вам потраченные деньги.

— Право, не стоит. Вы вольны распорядиться им, как благотворительным взносом одной из учениц школы Каяма, — парировала я, скрывая переполнявшие меня чувства.

Что это были за чувства?

Печаль. Страх. Тревога. И где-то глубоко еле слышное позвякивание знакомого колокольчика: желание.

Я надела плащ, перекинула опустевший рюкзак через плечо и вышла в мокрую и черную токийскую ночь.

Вещи Норие исчезли: ни следа, ни записки. Похоже, я слишком много себе позволила. Да и сообщение от кузена Тома на моем автоответчике настораживало: он просил позвонить ему на работу, не домой. Вслед за его недовольным голосом пробился требовательный голосок госпожи Мориты: она желала знать, какова судьба ее тарелок и когда она наконец получит свои деньги. Прав был учитель Исида: нетерпеливые клиенты жужжат над ухом, как весенние осы. Или он сказал — москиты?

«Полдесятого, слишком поздно, чтобы звонить тете, — подумала я, — к тому же неплохо было бы что-нибудь перекусить». Готовить у меня не было сил, и, обнаружив в холодильнике остатки окаю, я принялась за них с аппетитом. Пока вчерашняя кашица разогревалась на плитке, я разглядывала лопающиеся на ее поверхности скучные серые пузырьки и, наверное, впала бы в гипнотическое состояние, пересчитывая их, если бы в ноздри мне не ударил запах подгоревшего риса. Я выключила газ и зачерпнула порцию каши, нащупав первую попавшуюся тарелку на сушилке для посуды. Керамическая поверхность издала странный стонущий звук. Я взглянула повнимательнее на то, что приняла за свою тарелку, и поняла, что это тарелка, но отнюдь не моя. То, что захныкало так жалобно, было старинной золотой глазурью, вовсе не предназначенной для кипящей молочной массы. Тарелка госпожи Мориты — а это была именно она — лопнула по всей своей гладкой поверхности. Прощайте, цветная эмаль и позолота!

Тетя Норие умудрилась насолить мне даже в мое отсутствие. Зачем было использовать антикварные тарелки, а потом еще и ставить их в сушилку, где громоздились обыкновенные, к тому же не чужие? Я сгребла остатки каши ложкой и сбросила их в суповую миску. Торопливо сполоснув тарелку прохладной водой, я поднесла ее к глазам. Почудившаяся мне трещина исчезла. Уф-ф... В следующий раз все может кончиться гораздо хуже. Успокоившись, я вернулась к своей окаю и, размешав в ней ложкой коричневый сахар, поела быстро и без удовольствия. Мне не терпелось кое-куда позвонить и кое-что выяснить.

— «Фэмили Март»! — бодро откликнулся господин Вака.

— Вака-сан, это Рей. У меня еще один вопрос по поводу хайку. О той девушке, которую толкнули.

— Вы все еще занимаетесь японским стихотворным наследием? — Господин Вака одобрительно поцокал языком. — Сейчас я не могу вам помочь, у меня в магазине полно народу и нет времени.

— Созерцатели вишен пришли за своими суши? Ладно, я понимаю. До свиданья...

— Нет, дело не в этом! Здесь приключилась авария. Какой-то придурок на «рейндж-ровере» врезался в фонарный столб! Ума не приложу, как его занесло на нашу узкую улочку. Да он просто напрашивался на неприятности. Мой брат, который, как вы знаете, является членом районного управления, недаром говорит, что такие громоздкие машины должны быть запрещены...

Он увлекся не на шутку, хотя и заявил, что у него нет ни одной свободной минуты. Что он там сказал... «рейндж-ровер»? По моей спине пробежал тревожный холод.

— Там было два человека?

— Да! И легко догадаться, что за рулем был юнец, а на месте пассажира сидел старик — наверное, его отец. Или начальник. Теперь уже все равно не узнаешь, они забрали тела.

— Тела? — Я почти задохнулась. — Они оба мертвы?

— Сказать по правде, я пока не знаю. Думаю, что кто-нибудь из «скорой помощи» появится в магазине и расскажет подробности.

Заметавшись, хватая то плащ, то зонтик, то сумку, я совсем забыла о телефонной трубке, оставленной на полу.

— Симура-сан? — доносился оттуда пронзительный голос господина Ваки. — Что случилось?

— Я сейчас приеду! — прокричала я, подобрав трубку. — Это напротив вашего магазина?

— Нет, на маленькой улице позади здания. Но вы не пройдете, там кругом полиция!

На секунду я задумалась.

— Я пройду по аллее. Увидимся позже.

«Идеальные условия для катастрофы», — думала я, мчась по залитой дождем улице, где на каждом шагу можно было поскользнуться и сломать себе шею. Черный, таинственно мерцающий туман висел над городом, напоминая старые фильмы с Бэзилом Рэтбоуном.

Такео следовало ехать по прекрасно освещенной Кототои-дори, сейчас он уже был бы в западном Токио. Его, вероятно, смутило отсутствие дорожных знаков в старой части Янаки. Если бы я только была в этом несчастном джипе и показала дорогу!

Здешние переулки я знала как свои пять пальцев и легко проскользнула к месту аварии с другой стороны дороги. За несколько десятков метров я увидела фонарный столб, торчавший из смятой в лепешку передней части автомобиля. Машина беспомощно приткнулась к бордюру на правой стороне улицы. В мокрой темноте светились только огни «скорой помощи». Точнее — тревожно подмигивали, напоминая мне вращающийся серебристо-алый шар на потолке клуба «Сальса-сальса».

«Каким невыносимым и бесконечным казался мне тот вечер с танцами! А ведь это были милые детские глупости», — думала я, пробираясь поближе к машине Такео.