Аурус, 42 год от заселения людьми.

— Ты погляди, настоящая колея! Они возят товары к порталу на повозках, причем много лет подряд. Иначе дорога заросла бы травой.

— Вот и отлично, заплутать мы не сумеем при всем желании. Куда еще может вести наезженный тракт, кроме человеческого жилья?

— Похоже тебя совершенно не волнует, что мы самым чудесным образом перешли ту самую Грань Миров, которая неодолима даже для могучих божеств! Эх, варвар, ты неисправимый прагматик!

— Жизнь научила. Замечу: ты такой же варвар по происхождению как я сам, но в отличие от твоей романтичной и возвышенной натуры, я предпочитаю точно знать, где придется ночевать и что подадут на ужин. Нет, конечно, ради всяких интересностей я готов спать в чистом поле под дождем и давиться сухой коркой, но рано или поздно такая жизнь надоедает. И сразу хочется сладкого красного вина, причем подогретого и сдобренного специями, свиную грудинку с чесноком, чистую одежду и теплую кровать под крышей. Без клопов.

— На Аурусе, скорее всего, клопы не водятся.

— Зато водится кое-что покрупнее. Взгляни налево, в межхолмье. Как полагаешь, они опасны?

Приблизительно в четверти лиги от дороги на золотистом, словно хлебном, поле бродили четыре здоровенных твари. Возьмите нордхеймского мамонта, добавьте голову буйвола с огромными изогнутыми рогами, перекрасьте шкуру из темно-рыжей в пегую... Получится очень большое и страховидно выглядящее животное, способное раздавить человека, даже не заметив. Волосатые чуды мирно паслись возле холмов, объедали листву с невысоких деревьев, и не обращали на проезжавших мимо людей никакого внимания.

—Ничего страшного, — авторитетно заявил Гвай. — Травоядные звери могут напасть на человека только если чувствуют в нем врага. А эти... Они такие огромные, что попросту нас не видят. Ты стал бы палить из арбалета в первого попавшегося на глаза мышонка?

Рогатые гиганты с благочинным видом медлительно потопали в сторону заката, изредка поднимая головы и издавая мычание, вполне подошедшее бы самой обыкновенной корове. Земля чуть вздрагивала.

—Местные дикие буйволы, — сделал вывод Конан. — Только чуточку покрупнее наших. Так, самую малость...

За исключением маячивших неподалеку мохнатых зверюг, никаких других чудес пока не наблюдалось. Солнце, небо, облака были почти такими же, как и на материке Заката. Разве только небеса обладали более насыщенным синим цветом, близким к нежно-фиолетовому, а над горизонтом поднимались два блеклых лунных диска, которые должны были обрести полную яркость с наступлением ночи. Куда ни посмотри, взгляду представала бесконечная равнина, прорежаемая оврагами и купами деревьев, смахивавших на буки или дубы с золото-зеленой кроной и бурыми стволами. Порхали стайки ярких, словно дарфарские попугаи, птичек, а в высоте описывали круги темные ширококрылые хищники. Сопки попадались часто, да только их расположение вызывало мысли о искусственном происхождении холмов — ровные линейные цепочки, круги, треугольники. Окажись возможность взглянуть с большой высоты, скорее всего сопки образовывали бы некий загадочный рисунок, смысл которого понимали только исчезнувшие обитатели Ауруса, загадочные Первородные.

—Это могильники, захоронения, — Гвай немедля начал строить предположения. — Огромное кладбище. Я видел нечто подобное в Пиктской пуще. Вождей пиктов хоронят в курганах, да и гирканцы тоже их возводят... Если наши миры настолько похожи, то почему обычаи разумных рас не могут быть одинаковыми?

— Киммерийцы в подобных курганах выкапывают глубокие погреба и хранят там зерно, — улыбнулся Конан. — В Иранистане сопки используются как святилища. Жрецы культа Эрлика Меченосца нарочно создают такие же холмы, способные помочь им наблюдать за звездами и высчитывать календарь. В Кхитае на вершинах сопок строят храмы семейных божеств, духов охраняющих дом и его благополучие. Еще примеры приводить? Я побывал почти во всех странах континента и видел самые невероятные обычаи.

— Никогда не интересовался традициями разных государств, — огорченно сказал Гвай. — Иногда сам себя ругаю за то, что обращаю внимание только на истории, связанные с нашим окаянным ремеслом. На другое времени не достает, хотя всякое знание не будут лишним.

— А я просто запоминаю все, что вижу: вдруг пригодится однажды? Никогда не скажешь с уверенностью, куда занесет тебя дорога. Еще седмицу назад я и не предполагал, что окажусь у демонов на куличиках, в мире, где человек никогда не жил. Но это действительно интересно! Кто еще может похвастаться таким приключением?

— По мне, так лучше сидеть дома, — весьма непоследовательно сказал Гвайнард, совсем недавно неудержимо рвавшийся на Аурус. — Из всех тайн Хайбории человек изучил не более одной десятой части, так нет же, бежим в чужие Сферы, лишь бы пощипать нервы и потешитьсвое самолюбие! Представляешь, что случится с колонистами Ауруса, если портал навсегда закроется? Их совсем немного, я не вижу здесь гор, а значит людям будет сложно добывать металл — железо, это ведь не только оружие, но и плуги, и гвозди... Да, на Аурусе красиво, необычно, можно раскапывать города Первородных и продавать в Хайборию оставленное сгинувшими чужаками наследство, однако следует обращать внимание не на внешние проявления, а на глубинные процессы. Уж извини, что настолько сложно выражаюсь. Окажись в этой Сфере пятьдесят тысяч людей, сто, двести, тогда я был бы спокоен. Теперь представь, что будет с ними, когда здесь произойдет нечто непредсказуемое - природное бедствие, нашествие каких-нибудь неразумных тварей, наподобие тех же арфаксат, или всплеск чужой магии, сохранившейся со времен Первородных! Между прочим, ты запомнил, что рассказывал Торд? Якобы Первородные никуда не ушли, а только лишь спят, и время их пробуждения никому не известно. Нет дыма без огня!

— Как всегда, преувеличиваешь опасность... Боги милостивые! Глянь на дорогу!

Конан и Гвай настолько заболтались, погрузившись в обсуждение будущего человеческого анклава на Аурусе, что напрочь позабыли об осторожности. Обоих гостей чужого мира умиро творили безмятежный пейзаж и ложное чувство полной безопасности. На протяжении нескольких лиг им не встретилось ничего угрожающего — шерстистые твари с рогами не в счет.

Но вот теперь, прямиком на глубокой колее дороги, в полусотне шагов от всадников стоял... стояло... Словом, даже острый на язык Эйнар с первого раза не сумел бы определить, что оно такое. Оно было мышасто-серой окраски, выглядело как нагреваемый угольками утюг, которыми пользуются портные в Аквилонии или Немедии (разве что без ручки), обладало длинным плоским рогом-плавником, растущим из спины, рыбьим хвостом и маленькими красными глазками. И пастью. Большой, зубастой и крайне неприглядной.

— Буллет, — зачарованно произнес Гвай. — Да какой же здоровый. А ты мне не верил!

— Теперь верю, — процедил Конан, чувствуя, как забеспокоился Гнедой. Сартак видел перед собой нешуточную опасность. — Что будем делать?

Неуклюже перетаптывавшийся на тракте буллет (а перетаптывался он четырьмя толстыми ножками, росшими вместо плавников) и впрямь выглядел как акула. Форма тела, прорезь рта, хвост... Только океанские акулы, по мнению Конана, были не такими толстыми и куда более изящными. Вдобавок, буллет вымахал до размеров быка, что в длину, что в высоту, и производил самое отталкивающее впечатление. Таких зверей просто не бывает!

«Не бывает в Хайбории, - поправил себя Конан. - Здесь может быть все, что угодно! Надо сматываться, мы с ним не управимся!»

Выручил сартак. Скаковой монстр варвара, наверняка многократно сталкивался с подобными хищниками и раньше, или же воспользовался врожденным инстинктом — Гнедой моментально рванул в сторону, петляя будто заяц и обошел буллета далеко справа. Тварюга, оказавшаяся неожиданно шустрой для своего сложения, попыталась было перехватить добычу, но догнать сартака и породистого зингарского жеребца Гвайнарда не смогла — похоже, буллет не умел долгопреследовать жертв, предпочитая атаковать наверняка.