– Так значит, Джанет остается здесь? – спросил Драммонд.

– Если только она сможет вынести причуды старого маразматика, – улыбнулся отец Керриган. – Не хотите ли взглянуть на Керима?

Он провел девушку по узкому побеленному коридору и открыл дверь слева. Мальчик спал на боку и выглядел очень слабым, на левом глазу была толстая повязка. Они тихонько вышли.

Священник открыл противоположную дверь и ввел Джанет в маленькую комнату, обстановку которой составляли лишь узкая кровать и деревянный шкафчик. Единственным предметом роскоши был большой ковер из овечьих шкур на полу. Французское окно выходило на веранду, откуда был виден заросший и заброшенный сад.

– Ничего лучшего я вам, к сожалению, не могу предложить, – сказал отец Керриган извиняющимся тоном.

– Это просто дворец по сравнению с тем, где мне приходилось ютиться во Вьетнаме.

Они вернулись в аптеку и увидели там Драммонда, который стоял у дверей и смотрел наружу. Весь двор был заполнен людьми, все они валялись в пыли и терпеливо ожидали, когда старый священник начнет прием.

Старик вынул часы и недовольно поморщился.

– Опоздал на пять минут. Это никуда не годится. Я вынужден теперь попрощаться, Джек. Мы увидимся вечером во дворце, я надеюсь.

– Я тоже.

Драммонд обернулся к Джанет, но она тронула отца Керригана за рукав, когда он собирался уйти.

– Могу я вам помочь, отец?

Старик вопросительно посмотрел на нее, и на его лице появилась широкая улыбка.

– С радостью приму от вас посильную помощь. Я найду вам халат.

Она коротко кивнула Драммонду:

– Увидимся вечером, Джек.

Она повернулась и пошла уверенной походкой деловой женщины. Надевая белый халат, Джанет беседовала со стариком, к которому уже успела искренне привязаться.

Драммонд резко повернулся, проложил себе путь сквозь толпу, залез в джип и быстро уехал.

Обед во дворце

Через французское окно, выходящее на белую балюстраду, были видны силуэты стройных кипарисов, выделяющиеся на фоне вечернего неба. Из сада доносился непрестанный стрекот цикад.

Внутри мягкий рассеянный свет отражался от хрустальных графинов, от золотых и серебряных приборов на столе. В середине ханского тюрбана сиял огромный рубин, словно уголек, раздуваемый легким ветерком.

Хану было семьдесят лет, но он выглядел очень импозантно в сшитом в Лондоне шерстяном смокинге с шелковыми отворотами. Его лицо все еще было лицом бойца, гордое и сильное, с некоторым оттенком высокомерия, присущего человеку, рожденному, чтобы повелевать.

Он сидел во главе стола, Джанет Тейт слева от него, и он обратился к ней с улыбкой на отличном, выверенном английском:

– Еще немного бренди, мисс Тейт?

– Достаточно, благодарю вас.

– Тогда еще кофе?

Он шевельнул пальцем, и тут же появился слуга.

Кроме самого хана, Джанет, изумительно красивой в своем простом черном шелковом платье, и Джека Драммонда, сидевшего слева от нее в белом обеденном смокинге, за столом было еще пять приглашенных. Отец Керриган сидел по правую руку от хана, рядом с мистером Чангом, далее сидели Хамид, полковник Шер Дил и главнокомандующий ханской армии, все в раззолоченных мундирах.

– Отец Керриган хорошо вас устроил, мисс Тейт? – спросил хан.

– Лучше не придумаешь.

Хан вздохнул:

– Мне было бы очень приятно видеть вас во дворце в качестве моей гостьи, но он такой упрямый старик!

– Кто тут упрямый, это еще вопрос, – сказал священник с фамильярностью старого друга, протягивая руку за графином с бренди. – Можете себе представить, Джанет, он хотел, чтобы я забросил своих несчастных пациентов, закрыл миссию и переселился сюда.

Хан безнадежно пожал плечами:

– Ну что с ним поделать? Он даже отказался от солдат, которых я послал ему. Вот сейчас кто охраняет моего сына, надежду Бальпура?

– А кто в Бальпуре захочет его обидеть? – возразил отец Керриган.

Хан вздохнул:

– Вы видите теперь, мисс Тейт, я не правлю даже в своем собственном доме!

– Если вам надо это знать, то в этот момент с мальчиком сидит старая Нерида, – ответил отец Керриган. – Она скорее даст отрезать себе руку, чем отойдет от него, прежде чем я вернусь.

– А вы видели сегодня Керима? – спросил хан у Джанет. – Он хорошо себя чувствует?

Она кивнула:

– Но все еще слаб. Травмы такого рода всегда являются шоком для всего организма, особенно у детей.

– Пусть поправляется. Через три года он станет мужчиной. По нашим обычаям, должен быть представлен народу, должен быть готов сменить меня на троне, если потребуется. Вот почему я очень беспокоюсь и хочу, чтобы он поехал в Америку по возможности незамедлительно.

– Нам придется подождать еще несколько дней, – ответил отец Керриган. – Я уверен, что мисс Тейт согласна со мной.

Хан взглянул на нее, и она кивнула:

– Думаю, что отец Керриган прав. И у нас еще есть время в запасе, Керим будет здесь не позже месяца со дня операции.

Хан широко развел руками:

– Тогда я должен поклониться вам. Вы играете в шахматы, мисс Тейт?

– Боюсь, что не очень хорошо.

– Зато отец Керриган считает себя мастером. Это беспокоит меня и часто вынуждает доказывать ему обратное.

– В самом деле?! – воскликнул священник, отодвигая стул и поднимаясь со стаканом бренди в руке. – Если ваше высочество соизволит пройти в наше обычное место, мы могли бы приступить к делу, чтобы заставить вас взять свои слова обратно.

– С удовольствием.

Хан встал и вопросительно посмотрел на остальных.

– Джентльмены?

Хамид посмотрел на Драммонда и Шер Дила.

– Партию в бильярд?

Оба согласно кивнули, и Чанг посмотрел на Джанет.

– А мы с мисс Тейт остаемся вдвоем. С разрешения хана я мог бы показать ей некоторые сокровища дворца?

– Пожалуйста, покажите. Мне потребуется не более часа, чтобы поставить на место этого обуянного гордыней священника.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал отец Керриган с наигранным гневом, и они вышли.

Хамид, Шер Дил и Драммонд улучили момент и обменялись мнениями насчет полученного Главным штабом индийской армии сообщения о стычках патрулей в районе Ладаха. Чанг присоединился к ним, а Джанет подошла к окну посмотреть на сад.

Он был очень красив. Вдоль террасы стояли громадные вазы в греческом стиле. В них росли карликовые ирисы, а ночной воздух был заполнен запахом тропических цветов. Вокруг стояли стройные кипарисы, словно часовые, темнея на фоне неба при полной луне.

Чанг остановился около нее:

– Впечатляющий контраст, не правда ли? Здесь собрана вся красота мира. Что может быть красивее ночного сада? А за этими стенами несчастная бедная страна, где надо бороться даже за нищенское существование.

– И всегда так было?

Он кивнул:

– В старые времена эти люди врывались в Индию как волки. И их имена были синонимом жестокости. Но эти дни прошли. Теперь они вынуждены жить внутри страны, которая мало что может им дать.

– И ничего нельзя сделать?

Он пожал плечами:

– Кто знает? Брейкенхерст может открыть что-нибудь в результате своих изысканий, какие-нибудь месторождения или еще что. У хана много надежд, но я сомневаюсь, что они сбудутся. Брейкенхерст уже не первый геолог, который понапрасну теряет здесь время.

– А Хамид сказал мне, что официальный Пекин претендует на Бальпур.

– И на Непал, и на Бутан, и даже на часть Ассама. – Он пожал плечами. – Слова, все слова. Но интересно отметить, что в старые времена Бальпур был частью Китайской империи. Пойдемте, я кое-что вам покажу.

Они вернулись в зал, прошли в центральный холл, и он открыл другую дверь.

В комнате было темно. Джанет услышала звук выключателя, но оказалась совершенно неподготовленной к тому, что последовало за этим.

С каждой стороны комнаты стояли стеклянные шкафы с внутренним светом, поэтому казалось, что они как бы плавают в темноте. Но не это, а содержимое шкафов вызвало у нее вздох восхищения. Там была самая изумительная коллекция керамики, которую она когда-либо видела.