Литмир - Электронная Библиотека

—  Уже умерла, — вставила Конни. — Тэйн получил сообщение об этом перед вашим приездом.

— Да будет так, — сказал Питер и быстро продолжил: — Когда Альма, в качестве Филиппины, вышла из лагеря, она вскоре обнаружила, что Маргарет Саттон разыскива­ет свою племянницу, и вскоре, опять-таки в качестве Филиппины, явилась в Америку, чтобы радовать сердца всех, кто её узнавал...

—  Так оно и было. Я хочу сказать, что она радовала сердца, — подтвердила Конни.

—   И да и нет. Она оказалась деловой женщиной и обладала очарованием. Приняла на себя руководство и очень помогла Маргарет, которая начала работу с трава­ми и продолжала буквально одна, пока Роджер был на фронте, а Кэтрин в Нью-Йорке.

В том же 1945 году Кэтрин бросила мужа и впервые после замужества вернулась домой. Они с Филиппиной возненавидели друг друга с первого взгляда, и вскоре после приезда Филиппины, в 1946 году, Кэтрин развелась официально и вернулась в Нью-Йорк, где начала свою авантюру с кабинетом красоты. В том же году вернулся домой и Роджер.

—   К 1949 году Филиппика уже основательно здесь окопалась, травяное дело шло успешно, и она сумела организовать свою экспериментальную лабораторию. Кэтрин, с другой стороны, столкнулась с трудностями в Нью-Йорке, пыталась даже торговать наркотиками и вскоре вынуждена была вернуться в Южный Саттон под надзор полиции. Прошёл слух, что Филиппина и Роджер обручились. Теперь мы знаем, что Роджер был предан Филиппине из-за её клинического отношения к его увечью, но жениться на ней не хотел. Филиппина, конеч­но, хотела выйти замуж, но в Роджере она уже отчаялась и сделала ставку на Джеймса Брюстера, который оказался более податлив и который, хоть и не принадлежал к семье Саттонов, был вполне обеспечен. Но у Кэтрин ещё с 1945 года были свои виды на городского Бо Бруммеля[2] и это подлило масла в огонь взаимной ненависти. В 1950 году в Саттонском колледже открывается новое отделение военной разведки и в Южный Саттон приезжает полков­ник Питер Мохан.

—  Появляется герой, — быстро вставил Тэйн.

—  Как вы сказали, Тэйн, — спасибо — «появляется герой»! Это приводит нас в 1951 год. В начале этого года Филиппина  принимает  Марджи   Хартвел  на  работу  в  лабораторию, а её мать — в качестве делопроизводителя. Теперь наше семейство в полном составе. Но если мы хотим завершить список действующих лиц и перейти к настоящему, мы попадаем в июль 1951 года. Приезжает Фредерика Винг и принимает управление книжным мага­зином Люси Хартвел.

—  Появляется героиня, — вновь вклинился Тэйн.

—   Как вы и сказали, Тэйн, — благодарю вас — «появляется героиня»! Если бы не Фредерика, не думаю, чтобы полиция и её помощник раскрыли бы это дело. Во сяком случае не скоро.

—  Должен согласиться с этим вашим утверждением, Питер, и поаплодировать вашему превосходному — вели­колепному изложению. Но, учитель, можно задать один-два вопроса? — Питер рассмеялся, и Тэйн завер­шил вопрос: — По вашим словам, главный мотив убийства Кэтрин Филиппиной — ревность. Вы лишь намекнули на более глубокую причину. Искрой, которая подожгла фи­тиль, послужило то, что Кэтрин могла раскрыть подлинную личность Филиппины. Она переписывалась с французс­кой адвокатской конторой, которая проводила для неё негласное расследование. И Филиппика едва успела. Письмо, которое пришло после смерти Кетрин, открыва­ло всё. Разве не правда также, что Кэтрин отчаянно нуждалась в деньгах и требовала их у матери?

— О, да. Мне казалось, я всё это объяснил. Филиппина не собиралась отдавать с таким трудом заработанные деньги Кэтрин. Это тоже, конечно.

—  Но я не понимаю, Питер, — неожиданно спросила Конни, — если вы в Вашингтоне всё узнали про Альму Ферсен, почему, вернувшись, не посадили вашу птичку в мешок, прежде чем она ещё что-нибудь не натворила?

—   По двум причинам. У меня не было решающего доказательства. Вы помните, что Филиппина перехватила последнее письмо и, по-видимому, уничтожила его. При­шлось писать во Францию; больше того, связываться с Сюрте — французской полицией, и окончательную информацию я получил только сегодня. Вторая причина — знание того, что наша маленькая Филиппина на самом деле Альма Ферсен, не доказывает, что она убила Кэтрин Клей и Марджи Хартвел. Я думаю теперь, что мог бы заставить её сознаться, потому что Маргарет тоже видела, как она начиняет в лаборатории капсулы. Но тогда я этого, конечно, не знал и был убеждён, что свидетелей у нас нет. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что она не выдала бы себя, если бы Маргарет не была так уверена, а у меня в кармане не оказалось бутылочки с ядовитым кремом. Она была сильным противником, как говорят в лучших книгах.

—  А откуда появился наркотик в сумке миссис Харт­вел? — спросила Фредерика.

—   С сожалением сообщаю, что он попал туда из квартиры Джеймса Брюстера через Филиппину. Брюстер под покровом своей респектабельности занимался гряз­ным делом. Он снабжал Кэтрин наркотиками, и Филиппина об этом знала. Они поняли, что квартиру Джеймса могут обыскать, и решили, что сумка миссис Хартвел — идеальное место для оперативного запаса. Так оно и оказалось.

—  Но как вы это всё узнали? Он ведь не признался?

—  О, никогда. Он был отлично замаскирован, но стал так самоуверен, что не уничтожил запас в своей конторе в Ворчестере. Так мы его и взяли. Счастлив сказать, что у него теперь будет время подумать.

— И ещё одно он от нас скрывал. Чертежи архитектора для его будущего счастливого дома, — вставил Тэйн.

— Да. В конце концов он признался, что первоначаль­но предназначал его для Кэтрин, но потом устал от неё и переключился на Филиппину. Из них получилась бы отличная пара. Он, кстати, был ещё одним мотивом Филиппины для убийства.

—  Он должен был подозревать её, — сказала Конни.

—  Несомненно. Возможно, он даже подбадривал её на первое шоу. Но, конечно, ничего подобного он не признает. Он юрист, и у него сильный инстинкт самосохра­нения.

—   Он ему понадобится, когда выйдет, — с явным удовольствием сказал Тэйн.

Все помолчали, потом Питер встал.

—   Я пообещал доктору Скотту отвезти Фредерику домой рано, и мне кажется, что вам двоим тоже не мешает выспаться.

Конни зевнула и рассмеялась.

— Вы говорите разумно, Питер, но как нам не хочется, чтобы вы уходили. Можно, я ещё какое-то время буду помогать в магазине, Фредерика? Не думала, что это так интересно... О, и я ещё хотела спросить... Может, вы знаете, откуда у преподобного отца Арчибальда такая страсть к книгам Бертрана Рассела? Я и не подумала бы...

—  Шшш, Конни, — быстро отреагировал Питер. — Нельзя сомневаться в священнике.

—   Может, он тоже хочет, чтобы его охраняли, — рассмеялся Тэйн. — Но у меня сейчас нет людей. Может, полковник Мохан...

—  Нам пора, Фредерика, — сразу сказал Питер, беря Фредерику за руку и протягивая ей костыль.

Когда они добрались до машины, Питер убрал верх.

—   Все бури кончились, моя дорогая, — сказал он негромко, — и я подумал, что хорошо бы взглянуть на звёзды.

—   Они прекрасны, Питер, и такие необыкновенно мирные. Я думала об этом весь вечер. Сначала весь этот ужас, а теперь снова мир.

—  Но почему такие потрясающие мысли, моя дорогая Фредерика?

—  О, Питер, не смейтесь надо мной. Два человека, которые здесь жили, мертвы, и однако все, даже миссис Саттон, снова в мире.

—  «Ма» Хартвел понадобится много времени, чтобы оправиться. А Джеймсу никакого времени не хватит.

—  О, да... Но я не способна ему сочувствовать. — Да и я не хочу этого. Я ведь заметил, как он строил вам глазки.

—  Наверно, он был неравнодушен к Филиппине.

— Сомневаюсь. Она могла его шантажировать, потому что знала о наркотиках. Но должен признать, что его интерес к постройке дома заметно усилился, когда Кэт­рин ушла с его дороги.

—  Может, он видел, как Филиппина ищет серебряную табакерку, когда обнаружил тело Кэтрин в то ужасное воскресенье?

вернуться

2

Джордж Брайан Бруммель, англичанин, законодатель мод, 1778-1840; в переносном смысле — денди и гуляка. — (Прим. перев.)  

43
{"b":"119117","o":1}