Выбраться из паланкина, и пересесть в лодку минутное дело. Пока выгребали из гавани Мазай сказал, что настоящая рыбалка там, где не видно города я спросил, сколько у него детей.

- Не помню.

- Как это? Я думал, мужик шутит. А у жены спросить? Она должна помнить.

- Каждая жена помнит только своих.

Ни фига себе! Вот это устроился мужик.

- А сколько у тебя жен?

- Не помню.

Нет. Так не бывает. Или у Мазая прогрессирующий склероз, или такой гарем, где десяток-другой жен запросто затеряется.

- Слышь, муж… Многоуважаемый, а как тебя угораздило? Зачем тебе столько жен, если ты их посчитать не можешь.

Про выполнение супружеского долга и всего такого, я не спросил. И совсем не в тактичности тут дело. Просто не успел.

- Когда муж уходит к Многоструйному, жена берет детей и идет к тому, у кого есть еда и место в доме. Еда у меня есть, место тоже есть, ко мне приходят, просят: "возьми" и я беру.

Мазай тяжело вздохнул. Похоже, у богатых и знаменитых тоже проблем хватает.

- И что, вы все помещаетесь в одном доме?

- В шести.

Ни фига себе! Вот это мужик влип.

Дома в Нижнем городе разные. Возле моря маленькие, а дальше от берега есть и побольше, где только фасад метров сорок будет. Если один из таких достался Мазаю, вместе со всем населением, то я мужику не завидую.

- А если отказаться? Типа, пусть идет, просится к другому…

Мазай посмотрел на меня, как на тяжело больного. С жалостью и сочувствием.

- От подарков бога не отказываются, - сказал и опять вздохнул. Каждой жене нужен муж, а детям нужны отец и мать.

Истины, конечно, общеизвестные, и затертые. Но сомневаюсь, что дело тут только в любви и семейных ценностях. Скорее всего, срабатывает какой-то закон взаимовыручки или еще что-то. Сколько народов, столько и законов.

Кстати, в Нижнем городе обитают люди, в основном, невысокие, широкоплечие, длиннорукие, коротконогие и смуглые до черноты. Или всего лишь сильно загорелые. Если с самого детства подставляться солнцу… Не удивительно, что волосы у всех серо-буро-выгоревшие. Мазай и его старшие сыновья, если стоят, то похожи на больших крабов. А сидя выглядят, как очень сильные мужики. Типа, Геракл рыдает и отдыхает. У женщин плечи не такие широкие, но пропорции тела тоже слегка нарушены. В пользу коротких ног. Наверно, чтобы в лодке меньше места занимали.

Конечно, попадается в Нижнем и другой народ. Те повыше будут и поуже в плечах, но они в море не ходят. Лодками занимаются, сети плетут, плащи из ракушек делают. Длинные, до пят и с капюшоном. Красивейшая вещь, должен сказать. Хотел себе такой купить, но меня отговорили. Оказывается, эту красоту на мертвеца одевают, прежде чем к Многоструйному отправить. На тех бедолаг, кого угораздит на берегу умереть. Не камень же к покойнику потом привязывать. А плащик этот не из легких. В такой завернуть да на глубине сбросить не каждый живой всплывет, даже если захочет, а мертвые, обычно, куда спокойнее.

В море мы вышли на трех лодках. Самая большая у Мазая. В ней разместились я с Крантом и еще двое парней. Один постарше, а второй пацан совсем. Но уже в юбке. В двух остальных лодках по трое рыбаков. Один гребет, двое отдыхают. Грести пришлось немало. Ни меня, ни Кранта к веслам не допустили. Мазай тоже не греб он общался с высоким гостем. В смысле, со мной. На Кранта обращали столько же внимания, сколько на груз в лодке. Посматривали, чтобы не выпал и лодку не перевернул, а в остальном, вопросами не донимали, беседой не развлекали. А то, что Крант по самый нос завернулся в плащ, никто словно бы и не замечал. Вдруг он мерзнет или стесняется. Или ему разрешено показывать лицо только под музыку и за деньги.

Мы выбрались из городской бухты, и попали в бухточку поменьше. Потом еще в одну и еще. И всякий раз у Мазая находилась причина плыть дальше.

- …здесь осталась только мелкая…здесь Ултахо был вчера…здесь Суракхей завтра будет…это место Бурдаху.

Паланкидер говорил, что все имена рыбаков заканчиваются на "ху", "хо" и "хей". Но надо точно знать, кого и на что заканчивать. Ошибка не допускается. Люди у моря разные живут: кто-то понимает шутки, а кто-то сразу за нож хватается. Но попробуй разберись, кто из них уважаемый муж, кто достойный отец, а кто почтенный отец достойного семейства. Для этого надо знать всех рыбаков в лицо и помнить их родословную. А держать в голове кучу ненужных подробностей это же задолбешься с твердым знаком! Вот и называю Мазая, как всех остальных - "многоуважаемый". Ну и по фигу, что так только чужие обращаются. А какой из меня свой этим рыбарям? Меня на полметра укоротить надо и закоптить до черноты, чтобы я хоть немного на своего стал похож.

Признаться, это плавание мне уже поднадоело. Я себе по другому рыбалку представлял. Удочка, бережок, костерок, приятная компашка, в котелке что-то булькает, во фляжке тоже. А если рыба не ловится так хрен с ней, с этой рыбой! и без нее найдется, о чем поговорить.

А вместо всей этой красоты я три часа полирую задом лодочную скамью. Может, пока не поздно к берегу и пешочком домой?.. Думаю, Кранту понравится такая зарядка.

Кроме отсиженного зада, мне еще и отлить приспичило. Кажется, чего проще, повернулся и журчи себе за борт. Ага, как же! Мне Мазай чуть журчальник не отрубил. Оказывается, за борт нельзя Многоструйный обидится, и мы без улова останемся. У рыбаков на этот случай специальная емкость имеется для жидких отходов.

- А потом из этого кто-нибудь пить будет?

Я повертел закрытую посудину, не решаясь ее наполнить. Похожая у меня на столе стоит, с водой или кисляком, если мне ночью вдруг попить приспичит.

- Из этого не будет, - успокоил меня Мазай.

- А если кто с кувшином для воды перепутает?

- Не перепутает. В лодке нет кувшинов для воды.

- Как нет?! А если пить захочется?

- Вода за бортом, - сообщили мне. Бери и пей.

Я не поверил.

Даже когда Мазай зачерпнул в широченную ладонь и все выпил, и тогда не поверил.

Пока сам не попробовал.

Вода оказалась пресной.

Блин! Больше года живу возле моря и только сейчас узнаю, что из него, оказывается, пить можно.

А может, это и не море вовсе. Может, какой-нибудь подслепкуватый первооткрыватель увидел большое озеро и обозвал его морем. А потом, когда разобрались, переназывать не стали. Традиция, блин, тормоз прогресса. Лень, кстати, тоже. Это же какую уйму документов исправить пришлось бы!

Точно так же с нашими соседями получилось, что назвали свой остров Тирра Кори Большая Земля. А эту землю за два дня обойти можно, если не торопиться. Островитяне давным-давно узнали, что есть земли и побольше их Терра Кори, но название-то прижилось. И хрен его теперь сковырнешь и заменишь на другое.

- А вот это наше место, - обрадовал Мазай.

Чем наше отличалось от не нашего, я так и не понял. Бухта как бухта полоска белого пляжа и до самого неба белые скалы. А на верхотуре что-то зеленеет. Море такое же сине-зеленое, как и в тех бухтах, что мы пропустили. Но Мазай как-то опознал "свое" место. Может, пометил его или по запаху учуял.

- Вот теперь мы поохотимся! радостно зашептал парнишка, когда мы остановились далеко от берега.

И тут же схлопотал по шее.

- Молчи, бестолковый! зашипел Мазай. А то на нас поохотятся.

Кстати, эти рыбаки называют себя мореловами или морскими охотниками. Типа, в море не только рыба водится. И не только сеткой добычу брать приходится.

А по мне кто с воды кормится, тот рыбак.

Но озвучивать свое мнение я не стал. Мне по бубну, как Мазай себя назовет. Пусть хоть "пахарь моря" - лишь бы рыбалка удачной была.

А, судя по приготовлениям, дело нам предстояло интересное.

Весла убрали. Со дна лодки подняли какие-то шесты, обмотанные сетью. Развернули, установили, закрепили. Получился мелкоячеистый шалаш над лодкой. За борт теперь не высунешься. Шалаш довольно высокий и просторный. А сеть натянута в несколько слоев. Снаружи к сетке привязаны длинные ленты, и ветер активно трепал и шуршал ими. Лодку тихонько несло течением.