– Как шаман? Колдовством?

– Нет. Как мужчина. Они спали втроём. Это вполне нормально для тех семей, где мужем является женщина. Но Утылыт не была простая женщина, она была шаманка, поэтому хотела иметь третьим в этом деле не заурядного мужчину, а шамана. Кытылкот устраивал её, а Кытылкота устраивала жена Утылыт. Поэтому он часто появлялся в доме Утылыт. Но он ничего не знал о планах Утылыт похитить Марью Андреевну. Когда он рассказал о том, что Хвост Росомахи видел белую девушку во сне, разговаривал с ней после собственной смерти и велел дождаться её, чтобы она приняла участие в его погребении, тогда Утылыт и решила, что Марья Андреевна тоже как-то связана с её шаманской стезёй. Я даже допускаю, что она решила сделать вас своей женой, сударыня.

– Всё именно так и есть, – согласилась Маша, – это она и пыталась сделать…

– Как только Кытылкот узнал о вашем похищении, он бросился в становище. Не так давно его отец был ярым противником русских, но перед смертью вдруг изменил своё отношение к пришельцам. Он говорил Кытылкоту, чтобы тот соблюдал мир с русскими и учился у них. И вот, представьте себе, что мог подумать Кытылкот, узнав о вашем, Марья Андреевна, похищении. А тут ещё оказалось, что в этом деле замешана Утылыт! Он просто взбесился, узнав про это. Ну, дальше вы всё знаете…

– Почему же они все передрались между собой?

– Одни – сторонники Утылыт, другие хотели следовать за Кытылкотом. Могло сложиться и хуже, если бы все пастухи находились в стойбище, но кое-кого не было дома. Будем считать, что всё сложилось наилучшим образом…

– Ничего себе «наилучшим образом», – проворчал Алексей.

– Поверьте мне, сударь, – сказал следопыт, – крови могло пролиться куда больше… Впрочем, пора забыть об этом. Если вы, Марья Андреевна, достаточно отдохнули, то мы можем отправиться в путь. Плыть нам долго, почти весь день…

– Я готова… Если бы вы могли представить всю степень моей благодарности и мою радость…

Вечерело. Воздух постепенно насыщался мягкой синевой. Байдары плыли близко от берега. Тихий людской говор, звук волн и редкие вскрики гусей навеивали сон.

– Скоро доберёмся, – сказал Иван через плечо, обращаясь к Маше, – теперь уже рукой подать.

В этот миг что-то вспыхнуло на берегу, затем ещё и ещё. Через секунду до находившихся в лодках людей донеслись звуки выстрелов.

– Стреляет кто-то…

– Пошли к берегу. Кытылкот, приставай! – крикнул Иван.

– Слышь, Копыто, – крякнул кто-то из казаков, – может, мимо пройдём? Темно уж, чтобы ввязываться…

Иван только хмуро посмотрел на говорившего и промолчал. На лице его лежала печать огромной усталости.

– Иван, – наклонился к следопыту Алексей, – не рискуем ли мы, идя сейчас к берегу? Не достаточно ли с нас на сегодня?

Следопыт помолчал немного, налегая на весло, затем сказал:

– Выстрел знакомый был.

– Знакомый? – Алексей не понял его. – В каком таком смысле, сударь?

– У каждого ружья свой голос, как у человека. Далековато пальнули… Я не уверен, но похоже на Григория…

Алексей Сафонов с сомнением посмотрел в сторону тёмного берега. Он уже свыкся с тем, что Иван был наделён самыми необычными качествами, но последние слова следопыта сильно удивили офицера.

– Если вы и впрямь распознаёте… – Алексей растерянно пожал плечами.

Байдары зашуршали по береговому песку, и Чукчи из лодки Кытылкота первыми ступили на землю.

– Гриша! – громко позвал Иван, выпрыгивая из байдары. Сделав казакам знак, чтобы они были готовы к любой неприятности, он последовал за Кытылкотом и его людьми.

– Э, братцы! – донёсся до них слабый голос.

– Гриша, ты ли это?

– Я, кто ж ещё?

Через десяток шагов Иван и его спутники остановились перед небольшим шалашиком. Оттуда показалось измученное лицо Григория. В сгустившемся сумраке казак выглядел белым как снег. Длинные волосы налипли на грязной коже лба, борода взлохматилась, нос заострился, потрескавшиеся губы сжались в полоску.

– Какого лешего тебя тут носит? – Иван наклонился над ним.

– Меня не носит, Ваня. Я лежу. Нога у меня прострелена.

– Кто ж тебя? – Иван оглянулся, услышав позади себя шаги, и увидел Алексея и Машу.

– Наш разлюбезный Вадим Семёнович, – скрипнул зубами Григорий.

– Тяжлов? Вот сукин сын! Простите, Марья Андреевна, за грубость, но просто иногда нет мочи сдержаться, – сказал Иван и опустился возле Григория. – И что же ты? Неужели отпустил его?

– Как же, – казак усмехнулся с достоинством, – так-таки он уйдёт от меня… Хлопнул я его, подлеца. Лежит там, в горах.

– А ты что же? Что тут было? Кто сейчас стрелял? Мы слышали несколько выстрелов с разных сторон.

– Забавная история приключилась со мной, Ваня, – проговорил Григорий. – Подсобите-ка мне встать, а то сам не могу.

– Рассказывай, не тяни, – нетерпеливо толкнул его в плечо Иван.

– Дело было так. После того как Тяжлов меня подбил, я затаился. Выждал минутку и бахнул в него. Попал, слава Богу. Но нога-то у меня прострелена… Я было пошёл к нему, но оступился и упал вниз… Должно быть, сознание потерял. Не помню ничего из того… Помню только Ворона, как он возился со мной.

– Ворон? Так он тоже тут?

– Нет, он ушёл. Залатал мне ногу наскоро и ушёл за лодкой и за людьми. Он ведь что-то почувствовал, когда Тяжлов из Раскольной ушёл. Ворон побрёл за ним, но подоспел ко мне, когда всё уж случилось. На гору он меня бы не втащил, староват твой отец для этого. Но подволок сюда, к берегу. Устроил мне здесь, как видишь, шалашик и ушёл. А тут вдруг возьми и объявись эти сволочи!

– Кто такие?

– Смешно говорить. Просто злая игра судьбы, Ваня.

– Не томи. Кто тут был?

– Помнишь тех Чукоч, которые напали на нас сразу после того, как мы повстречали Касьяныча, Марью Андреевну и господина поручика?

– Как же не помнить. Удачно мы с ними разобрались.

– То-то что удачно! Вот эти самые старики, чьих детей мы с Вороном положили там, выросли тут как из-под земли, бесовские отродья! А с этими двумя стариками ещё пяток дикарей. Должно, надумали по законам кровной мести со мной разобраться. Того деда, что с горностаем на шее, я сразу узнал и понял, что у них на уме. Обложили меня, черти, со всех сторон и ну палить из луков и фузей. Ещё бы самую малость – и вам бы досталось только моё бездыханное тело.

– Надо бы прочесать всё вокруг, – вступил в разговор Алексей.

– Бросьте, ваше благородие, – слабо улыбнулся Григорий, – куда уж тут искать их… Да и не для чего… Нормальное это дело…

– Какое дело? – не понял Алексей.

– То, что старики отыскали меня… Месть здесь в порядке вещей… Надо ли ожесточаться на них за это?

Григорий замолчал. Иван посмотрел на Кытылкота и спросил по-чукотски:

– Возьмёшь его в свою байдару?

– Да.

– Тогда скажи своим, чтобы они перенесли его в лодку.

– Когда Хвост Росомахи приходил ко мне, – заговорила вдруг Маша, – он сказал, что я принесу мир. И вот я смотрю на всё, что произошло за последние дни, и вижу только горе, причиной коего явилась я. Ведь Тяжлов обозлился из-за ревности, верно? Я же понимаю… И вот он лежит где-то в лесу, и дикие звери объедают его кости. Пусть он негодяй, но всё же человек… Мне очень жаль… А Утылыт? Теперь она тоже мертва из-за меня. И те её соплеменники, вставшие на её сторону… Не много ли беды я принесла с собой?

– После бури наступает покой, – подошёл к ней Иван. – Иногда буря должна вывернуть больные деревья с корнем, чтобы оздоровить лес, сударыня.

Уже совсем стемнело. Маша смутно видела перед собой лицо следопыта в свете луны.

– Вы полагаете, что я зря виню себя? – спросила она, всматриваясь в его глаза.

– Никому из нас не дано знать всего наперёд, и тем более скрытых причин. Даже шаманы не знают всего, а ведь они, Марья Андреевна, вхожи в такие миры, о которых нам с вами не ведомо ровным счётом ничего… Кто знает, какой глубокий смысл лежит за вашим приездом? Быть может, ваше похищение было необходимо для того, чтобы мы подобрали Григория здесь и не дали ему погибнуть… Или разве не мог Росомаший Хвост ждать вашего приезда для того, чтобы был повод расправиться с Утылыт? Она ведь многих в страхе держала; Михей тому хороший пример…