– Дождь-то, небось, вот-вот кончится, пятно и просохнет.

Она сбегала в дом за тазом и поставила его в центр комнатушки, под протекающий потолок. Но даже таз не испортил Марине Викторовне крымского, летнего настроения. Дождь ведь все равно кончится, таз можно будет убрать, а если даже и не убрать – ничего страшного, она же не собирается сутками сидеть в этом сарае, так – сняла, чтобы была крыша над головой. Пусть и дырявая. Зато за смешные деньги.

– Живите и наслаждайтесь, – напутствовала ее толстая, милая тетя Галя, но, собравшись уйти, вдруг замерла в дверях, близоруко прищурилась и сказала:

– Похожи вы на кого-то…

– Рыжие все на одно лицо, – раздраженно ответила Марина Викторовна.

Она сняла шляпу и темные очки только после того, как хозяйка ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Поменяла парик на другой – с более густой челкой, а неуместный в дождь сарафан сменила на серый костюм и серую шляпу.

Может быть, в сером она перестанет быть «на кого-то похожей»?

Марина выскользнула за дверь своего «люкса с тазом», вышла за калитку и на попутке добралась до города. Там она взяла напрокат желтую «спортивку» – питала она слабость к ярким спортивным машинам – и решила, что раз уж дождь, раз уж хмуро и пасмурно, она поднимет себе настроение в магазинах.

Но… едва Марина Викторовна села за руль, дождь прекратился, тучи рассеялись, и выглянуло наглое, жирное, как бабушкин блин, крымское солнце, под которым хотелось забыть обо всем, кроме того, что ты знаменита, красива и относительно молода…

Купив зачем-то в местном бутике еще один сарафан – опять розовый – и еще один купальник – крошечное бикини, Марина Викторовна рванула на пляж. Она знала тут множество маленьких диких пляжей, где природа брала верх над цивилизацией, но даже туда туристы наползали, как саранча, оккупируя каждый камушек, каждый сантиметр узкого берега.

Песок был мокрый, но главное – народ еще не успел сориентироваться по поводу резкого прекращения дождя, и на пляже никого не оказалось.

Ни-ко-го. Хоть голой купайся…

Что Марина Викторовна и сделала.

Вода оказалась неожиданно теплой. Волны деликатно играли ее податливым телом, а мысли… мысли плавились от внезапно наступившей жары.

Как хорошо, что она не осталась на лето в душной столице, как хорошо, что рискнула – только через два года рискнула – выбраться в любимые и дорогие сердцу места.

Накупавшись до легкого шторма в сердце, Марина выбралась на скалистый берег, обсохла на солнце, надела купальник и закурила.

Жара, море и одиночество были ее любимыми спутниками, вот только состыковаться с ними одновременно получалось так редко!

– Правда, тут совершенно особенное место? – спросил за спиной бархатистый голос.

Марина вздрогнула и обернулась.

Юноша оказался точно таким, о котором мечталось, – смуглым, высоким и черноглазым. Лет ему было едва ли за двадцать…

– Если смотреть с этого места во-он на ту скалу, то она похожа на профиль древнего старика! – он присел возле нее, поблескивая на солнце мускулистой спиной и сцепив между коленями сильные руки.

– Вы следили за мной? – Марина глубоко затянулась, вглядываясь в скалу, которая вовсе не напоминала ей древнего старика.

– Ни за кем я не следил, – смутился юноша и в упор посмотрел на нее черными глазами. – Это мое место. Моя тайная тихая гавань. Старика зовут Прокоп, он исполняет любые желания. Знаете, почему перестал идти дождь и выглянуло солнце?

– Вы попросили об этом Прокопа? – усмехнулась Марина.

– Откуда вы знаете?

Для романа юнец не годился. Он был слишком глуп и наивен. Затушив сигарету, Марина Викторовна пошла к машине.

– А хочешь, я попрошу Прокопа, чтобы вы влюбились в меня?

Марина замерла с занесенной для шага ногой.

– Твой Прокоп всего лишь кусок камня, – не оборачиваясь, сказала она. – И потом… – Марина обернулась и посмотрела юноше прямо в глаза. – Никто не давал тебе права мне «тыкать».

– Мое имя Гамлет, – сказал юноша.

Марина Викторовна расхохоталась. Его зовут Гамлет!

Гамлет, который просит у каменного Прокопа, чтобы дождь кончился и она, Марина, влюбилась в него!

Хохоча, она побежала к машине, проклиная себя за неосторожность и безрассудство.

Только маньяки бродят по таким диким, безлюдным пляжам. Только маньяки и сумасшедшие.

Машина с пробуксовкой рванула с места, в считаные секунды развив скорость сто двадцать километров в час.

Он нагнал ее на своем стареньком «жигуле» через пять минут.

Нагнал, поравнялся и крикнул в открытое окно:

– Может, посидим в «Сакуре»? Тут недалеко есть отличное кафе!

Марина Викторовна засомневалась – а вдруг он не маньяк? Вдруг не сумасшедший? А классный парень со странным именем Гамлет, лелеющий детскую мечту о всемогущем старике, исполняющем любые желания?

Марина Викторовна немного притормозила.

– В принципе, я не против бокала вина! – перекричала она бьющий в лицо встречный ветер.

– Тогда за мной! – Он прибавил газу, уходя вперед.

Да, все это смахивало на пролог легкомысленного романчика, длина которого в лучшем случае – лето.

Марина Викторовна тоже прибавила скорость. Приключение начинало ей нравиться.

В «Сакуре» они нашли закуток, скрытый от чужих глаз. Впрочем, скрываться практически не от кого, здесь было немноголюдно.

Они пили молча, она – мартини, он – пиво. Почти не закусывали – зачем? Алкоголь являлся ступенькой к сближению, и еда, даже самая легкая, была тут ни при чем.

Он, как водится, пожирал Марину глазами. Она не утруждала себя кокетством. После третьего бокала мартини Марина Викторовна призналась, что ее настоящее имя – Офелия… Гамлет расхохотался, дерзко схватил ее за руку и не менее дерзко впился поцелуем. Разумеется, в губы, помада с которых давно осталась на тонком стекле бокалов.

– Пойдем потанцуем, – предложил он.

– Пойдем, – согласилась она, и они, обнявшись, полчаса протоптались в середине зала под тягучий изысканный блюз.

Приключение нравилось Марине все больше и больше. Ее очаровали эти волосы, губы, глаза, плечи, запах и имя.

В особенности имя.

Будет потом что вспомнить.

Не рассказать, а именно вспомнить, потому что она никогда никому не рассказывала о своих коротких романчиках с юношами призывного возраста.

– Где ты остановилась? – шепотом спросил он ее.

– В сарае, – засмеялась она. – В милом сарае, где, когда идет дождь, протекает крыша. Вас познакомить?

– Конечно. Сарай с дырявой крышей – это экзотика, ради которой я готов пожертвовать номером люкс в лучшей гостинице!

Как будто у тебя есть деньги на люкс, усмехнулась про себя Марина, но вслух этого не сказала. Она схватила Гамлета за руку и потащила к своей машине.

– Ты сможешь рулить? – протянула она ему ключи от машины.

– Смогу. Кружка пива для меня ерунда.

– Тогда садись за руль, а свою машину брось здесь, заберешь ее завтра.

Она привыкла командовать юнцами, и они всегда подчинялись ей, как солдаты генералу. Вот и этот радостно прыгнул за руль, завел движок и, виртуозно выехав со стоянки, погнал кабриолет вперед, к теткиному сараю.

Калитка скрипела, как проклятая, когда они, хохоча и отталкивая друг друга, неумело и пьяно открывали ее. Таз, проклятый жестяной таз загремел и перевернулся, потому что вспомнить о его существовании после пляжа, мартини и очень интимного танца оказалось немыслимо, а в сарае было темно, как в погребе, – маленькое окошко совсем не пропускало скудного света крымской ночи.

Марина Викторовна, шаря по стене, поискала выключатель.

– Не надо, – остановил ее Гамлет, проводя рукой по рыжему парику. – Зачем нам свет?

– Действительно, ни к чему, – засмеялась Марина, плюхаясь на продавленную кровать с жестким ковровым покрывалом.

Он не стал набрасываться на нее с мальчишеским рвением. Не стал сдирать с нее одежду и, играя бицепсами, валить на подушки, подтверждая статус крымского мачо.