Анна кивнула, и они двинулись через зал.

От меню Гарри отмахнулся сразу:

– Мы будем есть зеленый черепаховый суп, засоленную свинину с пряностями, а потом – печенью бананы в бренди. Начнем с двух порций водки со льдом.

Анна улыбнулась и покачала головой.

– Ты всегда знаешь, чего хочешь, верно?

– Это касается только местной кухни. Как твой отец?

– Гораздо лучше. Он тоже хотел прийти, но знал, что мне это не понравится.

– Если вы собираетесь затеять спор о судне, то сразу предупреждаю – пустая трата времени. При первой же возможности я оформлю все бумаги.

– Мы не можем принять твой подарок, Гарри. Перво-наперво, «Щедрость изобилия» раз в пять лучше нашего корабля. Кроме того, я разговаривала с Сетом и узнала множество вещей. Оказывается, «Щедрость изобилия» – это все, что у тебя осталось.

– И следовательно, мы с твоим отцом в одинаковом положении. Но вот в чем большая разница: он стар, а у меня еще есть впереди время.

– Я своего отца знаю. – Анна тряхнула головой. – Он гордый. И не возьмет твой корабль. Ты слишком ему нравишься.

– Проклятые греки, вы все такие же – со времен Одиссея ничуть не изменились. Но мой корабль отправится в Хармон-Спрингс, нравится вам это или нет. Вот пройдет сегодняшний вечер, и «Щедрость изобилия» станет собственностью твоего отца. И точка.

– Сегодняшний вечер? – слегка нахмурилась Анна. – Что ты имеешь в виду?

– Я отправляюсь в маленькое путешествие с Винером. Пара часов туда, пара часов обратно. Не больше.

Побелев как мел, Анна подалась вперед:

– Ты опять суешь голову в петлю.

– А что мне терять? – колюче усмехнулся Мэннинг.

В этот момент принесли суп, и он намеренно поменял тему разговора. Аппетит у Анны оказался прекрасный. Мэннинг с удовольствием наблюдал, как она ела.

Заказав кофе, он извинился и поднялся в комнату Моррисона. Дверь была заперта. Он тихо постучал – никакого ответа. Спустившись по лестнице, Гарри задержался возле стойки администратора, чтобы прикурить, и бросил взгляд на панель. Ключ Моррисона висел на крючке. Мэннинг вернулся в зал.

Музыканты снова начали играть, и он, подойдя к столу, с улыбкой предложил руку Анне.

– Потанцуем?

Она встала, и они двинулись к маленькой танцплощадке. Обняв партнера за шею, Анна уронила голову ему на плечо и прижалась так страстно, что он чувствовал все ее тело, от груди до бедер.

Когда музыка умолкла, они застыли на мгновение. Потом девушка мягко высвободилась из его объятий.

– Здесь жарко.

– На улице прохладнее, – согласился Мэннинг.

Обогнув отель, они очутились на тропинке, которая вывела их в сады за город, где росли казуарины, потом они миновали пальмовую рощу, посаженную много лет назад первыми поселенцами. Тропинка оборвалась на краю скалы, под которой виднелась белая полоска пляжа.

Море казалось черным на глубине, а возле берега переливалось оранжевыми и серыми красками. Огненный шар заходящего солнца завис на горизонте. Человеческая душа не может вместить такую красоту, и Мэннинг почувствовал печаль и опустошенность. Анна повернулась и посмотрела на него странным, как будто отчужденным взглядом. Мэннинг взял ее за руку, и они вместе стали спускаться по широкой дорожке к берегу.

Гарри приостановился, закуривая сигарету. А когда поднял глаза, Анна медленно обернулась и пристально, в упор, взглянула на него. Ее лицо, словно озаренное внутренним светом, никогда еще не казалось ему столь прекрасным. Она прошептала его имя, чуть пошатываясь, подошла поближе, и они вмести, прижавшись друг к другу, шагнули к самой кромке воды. Все получилось легко и естественно. Анна притянула его к себе, жадно ища губами его губы, он поднял ее на руки и отнес подальше от воды. Когда Гарри бережно уложил Анну на песок, ее лицо было мокрым от слез.

Рука об руку они возвращались в город по той же тропинке – среди пальм и садов. Платье Анны, мокрое и мятое, совсем потеряло вид. Остановившись возле освещенного окна, она осмотрела себя и засмеялась счастливым смехом.

– Нужно срочно переодеться. Не стоит шокировать старого папочку.

Мэннинг преисполнился к ней нежности.

– Сожалеешь о том, что случилось?

Анна, посерьезнев, покачала головой.

– А ты?

– А как ты думаешь? – Мэннинг улыбнулся и дотронулся рукой до ее лица.

Они срезали путь, пройдя через сад позади одного из отелей. До них донесся плеск воды в фонтане, скрытом где-то за кустами. В воздухе разливались густые ночные ароматы, наполняя душу острой тоской по чему-то неведомому. Но это что-то, как и всегда, пряталось в ночной тьме и до него невозможно было дотянуться.

Чуть замедлив шаг, Гарри зажег спичку, чтобы закурить сигарету, и пламя на мгновение высветило лицо Анны. Она пристально изучала его, в ее глазах плясали огненные искорки, и невозможно было угадать, что таится в их глубине. Он понял, что она каким-то непостижимым образом уловила его настроение.

Анна дотронулась до его руки.

– То, что случилось там... не имеет никакого значения. Ты свободен, как и раньше.

– Да, Анна. Я понимаю.

Он чувствовал, что она ожидает чего-то большего. Но не мог ничего придумать – во всяком случае, ничего утешительного. И они продолжили путь в молчании.

Залитый огнями отель «Каравелла» веселился, звуки голосов и беззаботный смех эхом отдавались в ночи, смешиваясь с зажигательным прерывистым ритмом goombay.

Возле ступенек, ведущих к парадной двери, они задержались.

– Я на пару минут отлучусь, – шепнул Мэннинг. – Хочу переговорить с Моррисоном.

В причудливом фантастическом свете, который отбрасывали китайские фонарики, развешанные на ветвях миндальных деревьев, ему никак не удавалось разглядеть лицо Анны, но он почему-то был уверен, что она внутренне отдаляется от него.

– Я пойду, – отозвалась девушка. – На сборы у нас мало времени.

Гарри хотелось сказать ей что-то важное, но слова опять не шли на ум. И чего она добивается от него, эта смуглая красавица? То, что между ними произошло, осталось в другом измерении. И пусть все так и будет.

– Увидимся позже, – выдавил он.

Анна повернулась и скрылась в темноте.

Возле стойки администратора Мэннинг приостановился, доставая очередную сигарету. Ключ от номера Моррисона висел на месте. Слегка нахмурившись, Гарри поднялся по лестнице. Что вытворяет этот американец, черт бы его взял?

Войдя в свою комнату и включив свет, он нахмурился еще больше: кровать прибрана, французские окна распахнуты, а Орлова и след простыл.

Вернувшись вниз, капитан снова задержался возле стойки администратора.

– Где джентльмен, который остановился в моем номере? Вы его видели?

– Он вышел с полчаса назад, сэр.

Мэннинг помрачнел, в нем шевельнулась тревога.

– Один?

– О нет, сэр, – покачал головой клерк. – Его сопровождал мистер Моррисон, американский джентльмен, который живет в номере 105.

С чувством облегчения Гарри повернулся и направился в бар. Закурив, заказал себе барсарди. Когда бармен подал ему бокал, из толпы вынырнул Винер.

– За счет заведения, Джордж, и мне принеси то же самое. – Винер повернулся к Мэннингу с улыбкой, столь же изысканной, как и его белый фрак: – Ну что, дружище?

– В любое время.

– Мне нужно кое-что здесь уладить. Увидимся на причале на часок попозже, чем условились. – Немец поднял бокал, и чуть заметная усмешка тронула кончики его губ. – Надеюсь, наш вояж увенчается успехом.

– Обо мне не переживай. Я своего добьюсь.

Прикончив свой бокал, Мэннинг протиснулся сквозь танцующую толпу, вышел на свежий, бодрящий воздух и погрузился в тяжкие раздумья. По непонятным причинам Винер явно издевался над ним, а он никак не мог сообразить, в чем тут дело.

~~

~~

Хотя на нескольких кораблях горели огни, на причале не оказалось ни души. Подходя к «Щедрости изобилия», Мэннинг услышал звуки радио, настроенного на одну из многочисленных американских программ, по которым часто передавали «Вальс Тристи».