– Итак, вы посетили нас только ради того, чтобы продать тунцов?

Старик облизал пересохшие губы:

– Ну, конечно. – И на его лице появилась натянутая улыбка.

– Странно, – невозмутимо продолжал Рохас. – А я-то думал, что мистер Мэннинг захочет здесь пофотографировать немного.

Старик поперхнулся. Рука Гарри невольно потянулась к рукоятке автоматического пистолета.

Рохас покачал головой.

– По-моему, вы совершили не слишком умный поступок.

Что-то твердое и холодное ткнулось Мэннингу в голову. Когда он оглянулся, прямо ему в лицо смотрело дуло автомата. Держал его явно знаток своего дела – черный бородатый детина в аккуратной, с иголочки, форме цвета хаки и черном берете.

Капитан положил руки на стол, а солдат ловко залез ему под рубашку и достал пистолет. Рохас подлил вина и лениво пригубил.

– Вино просто чудесное. После войны это был лучший урожай винограда. Бэйо каждый день ставит для меня бутылочку на ледник.

– Судя по вашему виду, никогда не сказал бы, что вы можете почувствовать разницу, – съязвил Гарри.

На мгновение что-то вспыхнуло в глазах полковника, его жирное тело словно застыло, а потом он начал смеяться, откинув голову. И его плоть заколыхалась, будто танцуя. Когда Рохас успокоился наконец, в глазах у него стояли слезы.

– Дорогой мой сеньор Мэннинг, – промурлыкал он, вытирая глаза шелковым носовым платком, – думаю, что ваше общество доставит мне большое удовольствие.

Когда джип выбрался из лощины, Мэннинг смог рассмотреть крепость как следует. Она живописно раскинулась на краю маленького плато, которое выступало на фоне горного склона, словно полка. Позади теснились скалы стофутовой высоты, а под ними плескалось море.

Мэннинг сидел на заднем сиденье, рядом с вооруженным солдатом, а Рохас занял место впереди – с водителем. В стенах древней крепости зияли бойницы для пушек. Перед распахнутыми воротами машина замедлила ход и остановилась у сторожевого поста. Часовой стал поднимать длинный деревянный шлагбаум. Рохас с улыбкой обернулся к пленному.

– Впечатляющее зрелище, не правда ли, мистер Мэннинг?

Тот поднял взгляд на высокую арку ворот и мрачные башни позади них.

– Не хватает только, чтобы над воротами на копьях торчала пара голов.

– Это древний английский обычай, насколько мне известно. Он применялся, чтобы взбодрить людей. И чью же именно голову вы хотели бы там увидеть?

– Для начала – Курта Винера.

Рохас издал резкий смешок.

– Вот что мне в вас нравится: все выкладываете напрямик. Никаких хождений вокруг да около.

– Догадаться нетрудно, – сказал Мэннинг, когда машина тронулась. – Больше некому было послать вам информацию.

– Дедуктивный метод, логика. Одно удовольствие иметь дело с умным человеком.

Описав полукруг, джип резко притормозил возле сводчатой двери. Они вышли из машины, и Рохас наказал водителю:

– Когда лейтенант Мотилина привезет старика и девчонку, передай ему, чтоб отвел их прямо в мой кабинет. Я приду попозже.

Рохас поднялся по ступенькам, ведущим к двери, и Мэннинг, которого сзади сопровождали двое охранников, последовал за ним.

Широкая каменная лестница, уходившая наверх, тонула в полумраке. Слева виднелась дверь – очевидно, за ней находилась комната охранников. Рохас отворил ее и шагнул через порог.

Двое солдат сидели за столом и играли в карты, а молодой сержант читал журнал, лежа на узкой койке. Один из игроков грязно выругался и отшвырнул свои карты. Второй расхохотался и потянулся к стопке денег, лежавшей в центре стола.

Увидев Рохаса, солдаты вскочили, опрокидывая стулья, сержант вышел вперед, торопливо застегивая гимнастерку.

Щелкнув каблуками, он отдал честь:

– Какие будут приказания, полковник?

– Возьми ключи и проведи нас вниз. Я хочу взглянуть на заключенного, которого мы поместили в подземелье.

Юный сержант вытащил из шкафчика связку ключей и вышел из комнаты, указывая путь. Щелкнул выключатель, и Мэннинг увидел зарешеченные железные ворота, которые раньше скрывались в полумраке.

Широкая каменная лестница с низенькими ступеньками уходила вниз, в темноту, и сержант включил еще одну лампочку. Снизу тянуло холодом. С потолка капала вода, сочилась по стенам на каменные плиты. Идти по мокрым скользким ступеням было довольно опасно.

Но Рохас двигался с поразительной уверенностью. Когда они добрались до конца лестницы, полковник задержался, закуривая очередную сигару.

– Это самая старая часть крепости. 1523 год. Нравится?

– А может, мы от светских разговоров перейдем к делу? – поинтересовался Мэннинг.

– Именно это я и собирался сделать. – Рохас двинулся дальше вслед за сержантом. – Скажите, какой предлог вы придумали для папаши Мелоса, объясняя цель вашей поездки в Сан-Хуан? Фотографии, не так ли?

– Вы чертовски хорошо осведомлены.

Рохас хихикнул, и эхо разнесло этот жуткий звук по каменному подземелью.

– Ну, конечно, осведомлен. Глупо спрашивать.

Сержант остановился возле окованной железом двери и быстро отпер ее. Вытащив из кармана фонарик, он передал его Рохасу, а сам отошел в сторону.

– После вас, друг мой, – расшаркался полковник.

Мэннинг осторожно ступил в темноту. Здесь царил пронизывающий холод, под ногами хлюпала вода. Когда Рохас включил фонарик, огромная крыса метнулась в угол и исчезла в дыре.

С другого конца камеры донесся слабый стон. Луч света скользнул по стене и замер, выхватив из тьмы человека, лежащего на узкой койке. От его грязной одежды остались одни клочья, он валялся в собственных нечистотах и был так слаб, что едва сумел шевельнуть головой.

– Вот человек, которого вы искали, мистер Мэннинг, – представил Рохас. – Хуан Гарсия.

Взглянув на Гарсию, Мэннинг почувствовал приступ тошноты. На лице узника жили только глаза, иссохшую и бледную, как у трупа, кожу покрывали пятна свернувшейся крови. На запекшиеся губы Гарсии страшно было смотреть.

– Хуан, ты слышишь меня? – спросил Рохас по-испански. – Сеньор Мэннинг хочет задать тебе несколько вопросов.

Рот узника открылся, словно зияющая кроваво-красная гнойная рана, из нее вырвался болезненный животный стон. Рохас со вздохом повернулся к Мэннингу.

– Мне жаль, сеньор, но, по-моему, он лишился языка.

С этими словами полковник начал хохотать, сотрясаясь всем телом. Его смех отдавался эхом в узких темных коридорах. Даже охранники пришли в ужас и с беспокойством перебирали в руках свои автоматы. Мэннинг, шатаясь, вышел из камеры. Рохас кивнул сержанту, тот запер дверь, и они начали подниматься вверх по лестнице.

Когда они вернулись в комнату для охраны, лейтенант Мотилина пил кофе и курил сигарету, стоя у окна. Рохас упал в кресло у стола напротив двери и снял шляпу.

– Как приятно пахнет кофе.

Мотилина щелкнул пальцами, и один из солдат поспешно поднес чашку полковнику.

– Старик и девчонка наверху?

– Сидят в вашей приемной.

– Я займусь ими в скором времени, – предупредил Рохас. – Но сначала хотелось бы перекинуться парой словечек с сеньором Мэннингом.

– Какие еще будут приказания?

– Этот человек в подземелье, Хуан Гарсия. Он отслужил свою службу. Выведите его оттуда и пристрелите. И оставьте здесь со мной двух человек.

На лице Мотилины не отразилось никаких эмоций. Он ловко щелкнул каблуками, отсалютовал и отдал необходимые распоряжения. Когда дверь закрылась, Рохас указал на стоявший перед ним стул, и Гарри сел на него. Полковник вытащил одну из своих длинных черных сигар и тщательно раскурил ее.

– Прежде чем перейти к другим вопросам, давайте разберемся вот с чем: старик и девушка не имеют ни малейшего представления о том, зачем я сюда приехал. Мне пришлось наплести им кучу всякой ерунды, что я, мол, фотокорреспондент и делаю статью для американского журнала. Они поверили.

– И тем не менее греки виновны в серьезном антигосударственном преступлении. – Рохас бросил зажженную спичку в чашку лейтенанта, и она погасла с легким шипением. – Впрочем, дело не в них. А в вас. Я хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.