Слава откинулся на матерчатую спинку раскладного стула и гордо запрокинул голову.

– Мне семнадцать. Инфо о чужаках уже лет десять собираю.

– Интере-е-есно… – больше я не знал что сказать. Но потом все-таки нашелся: – А… с чего это вдруг ты ими заинтересовался?

Я не думал, что мой простенький с первого взгляда вопрос вызовет такой резонанс. Слава вобрал в себя побольше воздуха, надул щеки, выдохнул содержимое легких, запустил в свою кудрявую шевелюру пятерню, потом встал со стула и нервно начал ходить по коридору. Такая прелюдия произвела на меня впечатление.

– Ну так что? – Я счел нужным напомнить вопрос.

– Тогда мне было семь лет. Я видел в лесу чужака. Никогда не забуду эти секунды. – Слава встал напротив меня, облокотившись об стену. – Я ходил проверить дедушкины ульи, он их на деревья затаскивал. Брал кусок ствола дерева, выдалбливал его изнутри, на дерево затаскивал, в листве прятал, пчелы думали, что это улей, и там поселялись. Короче, неважно. Я пошел ульи проверить. Ну, стою на земле, голову вверх задрал, тишина в лесу была, спокойствие – такого в городе не бывает, умиротворение. Мне казалось, что я растворяюсь в спокойствии. Но вдруг я услышал хруст сухой ветки. Вздрогнул. Смотрю, а неподалеку от меня животное какое-то между деревьями стоит и на меня смотрит. Глазами такими умными, но будто мертвыми. Такие у чучел бывают. А я на него смотрю и понять не могу, что это такое. То ли кенгуру, то ли собака, то ли еще что-то… Не успел я опомниться, как оно уже рядом со мной оказалось. Закурлыкало, как фазан, пасть открыло, и я увидел его страшенные клыки. И как заору! От него еще таким холодом веяло, как из могилы. Не помню, как из лесу выбежал. Домой прибежал, дрожу весь, бабушка меня стала за плечи трясти, успокаивать. В чувство приводить. И только когда я пришел в себя, она спросила, что меня напугало, может, обидел меня кто. А я ей сказал: «Дай книжку про животных». Бабушка удивилась, но взяла с полки увесистый том, как сейчас помню название – «Животные от А до Я», и дала мне. Я страницу открыл и показал ей кенгуру, затем на другой – собаку, потом суслика и белку, и говорю, что оно все вместе было. Одно животное, состоящее из этих вот животных. Бабушка побледнела и свечку у иконки поставила. Чудо, говорит, тебя спасло, и рассказала мне легенды о чужаках, которые в наших окрестностях встречаются. Вот с тех пор я и стал по библиотекам ходить, в архивах копаться, информацию о них собирать. В лес ходил, все мечтал еще раз чужака увидеть и убить его, трофей заполучить. Вот так.

Славик замолчал под впечатлением от собственного рассказа, уставившись в одну точку на противоположной стене, а я подумал-подумал и задал следующий вопрос:

– Газеты – это я понимаю, а снимки откуда взял? Сам, что ли, сделал?

– Снимки? – Слава загадочно усмехнулся: – Ты еще главного не видел.

Не успел я спросить, что является этим «главным», как Слава сказал:

– Ты давно в «Буренке»?

– Несколько дней. Я тут вообще второй раз. Первый раз лет пять назад был. Тогда такого размаха в поселке еще не было. Фермеры раскрутились, хорошо, видно, зарабатывают.

Слава не поддержал подкинутую мной тему, он вел к своему:

– В кафе каких был?

– А тут разве еще есть что-нибудь кроме «У Карины»? – удивился я.

Слава посмотрел на меня как на дурака:

– Конечно. Здесь несколько кафе, это ж не деревня какая-нибудь, а деловое и престижное в своих кругах поселение. Но я о другом – в «Они здесь» ты не был?

– Нет, я же сказал. А что еще за «Они здесь»? Название какое-то дурацкое.

Слава согласился:

– Это да, но если подумать… «Они здесь» одна женщина открыла, ее Ирма зовут. А знаешь, в чем его специфика?

– Нет.

Слава выдержал эффектную паузу и только после этого объяснил:

– Кафе чужакам посвящено. Да-да, именно им. Ирма тоже одного видела и даже сфотографировала его. Вот этот снимок, – он ткнул пальцем в мутную фотографию чего-то, отдаленно напоминающего чужака, – она сделала. В кафе разные люди приезжают, в основном те, кто чужаками интересуется, инфой делятся… Это кафе – своеобразный фан-клуб чужаков.

– Ничего себе… – протянул я. – А чего ж ты с Ирмой и другими не скооперировался?

– А, – Слава махнул рукой, – их почти всех только деньги интересуют – как чужака убить да заработать на нем, а меня… – Он замолчал.

И только тут я понял, что не знаю намерений Славы, кроме, конечно, желания «спасти весь мир».

– А тебя?..

– А меня сам факт встречи с ними. Я уже столько о них знаю. Порой кажется, что они всегда рядом со мной. Понимаешь? Мне и страшно – убить же могут, и интересно. И хочется, и колется. Тянет к ним как магнитом. Разве после нашей встречи с чужаком я мог просто так бросить это дело? Я какую-то ответственность, что ли, ощущаю. Не знаю. Ничего не знаю. И что буду делать, если еще раз с чужаками встречусь, – тоже не знаю.

Я попытался проанализировать все, что со мной происходит, и пришел к выводу – лучше не думать, а то от этого запутанного клубка можно и свихнуться.

Я не понимал, что мне делать – подружиться со Славой и охотиться на чужаков или махнуть на все рукой и отправиться домой автостопом? Хотя, в крайнем случае, можно у кого-нибудь денег занять на билет. Но… разве мог я пройти мимо? По-моему, любой нормальный человек заинтересовался бы проблемой и… влез бы в гущу событий!

– А о чем ты там «главном» говорил? – спросил я, нарушив общее молчание.

– О! Точно! – оживился Слава и взял мешок, который принес с собой из-за угла. – Готовься.

Слава поставил мешок передо мной, потянул уголки вверх, и… я увидел чужака. В мешке был чужак!

Так, наверно, я не орал никогда в жизни. Мой крик отдавался эхом от стен бункера, я ощущал его кожей. Я рванул к выходу из бункера, но Слава рассмеялся и ухватил меня за рукав:

– Да стой ты, не бойся. Это же игрушка. Я сам ее сделал. Модель чужака. Правда, классно?

– Классно до ужаса, – согласился я, все еще ощущая в груди стук бешено колотящегося сердца.

Действительно, игрушка здорово напоминала живого чужака. Однако при ближайшем рассмотрении все-таки становилось ясно, что это жалкая имитация. Вместо глаз – пуговицы (причем разного размера), вместо когтей – пластмасса. Кое-где отклеились кусочки шерсти.

Не хватало только того, чтобы Слава с видом учителя тыкал указкой в макет чужака, попутно объясняя, что где у того находится.

И тут земля над головой содрогнулась. С потолка посыпалась штукатурка. Свет замерцал и погас.

– В… в чем дело? – прошептал я, глядя в черноту.

«Ну вот и сбылись мои опасения – сейчас нас завалит землей и мы погибнем! Задохнемся!»

Ответить Слава не успел – свет снова мигнул. Но на этот раз начал стабильно гореть.

Я увидел бледное лицо Славы. Он держался за макет чужака и растерянно взирал то на меня, то на потолок.

– Слава! Что такое? – Меня затрясло. Почему-то мне снова показалось, что больше я никогда не увижу белый свет, не выйду на поверхность. Так навсегда и останусь тут, в бункере.

От нехватки воздуха мне стало нехорошо. Я вспотел, задрожал.

– Слава! Да что же ты молчишь! – закричал я.

В ответ байкер прижал палец к губам, типа молчи, и изучающе посмотрел на потолок. Я замолчал и тоже переместил взгляд наверх. Потолок мелко-мелко дрожал.

– Бежим, – сказал Слава.

– Куда? – спросил я и, не дождавшись ответа, побежал к лестнице.

– Да не туда! – остановил меня Слава.

– А куда?

– Иди за мной.

Он повел меня туда, откуда недавно принес мешок с игрушкой чужака и коробку с материалами. Коридор был темным, узким и длинным.

– Куда мы идем?

– Из бункера надо уходить.

– А почему мы через тот выход не вышли?

Слава остановился.

– Ты что, не понимаешь?

– Нет, – признался я.

– Там кто-то есть. Прямо над выходом. Сильный. Из-за него земля дрожит и свет мигает.

Только сейчас я почувствовал реальную угрозу. Я под землей, а надо мной ходит кто-то, кто несет с собой… не знаю, что именно, но явно ничего хорошего, иначе мне не было бы так страшно.