Например, сейчас рука Алекса тянулась к пульту станционной связи. Он только что поделился с детективом своим намерением поставить на ноги всё население Пелестона, способное участвовать в поисках пропавших стажёра и мафиози. Полонский внутренне содрогнулся, представив, как тихая дисциплинированная спасательная станция превращается в огромный кишащий муравейник, – тем более, что результат можно было предсказать заранее.

– Вряд ли Гин-Гроана можно найти с помощью электронной сети, – заметил детектив. – Он же виртуоз по части трюков с компьютерами. Вспомни хотя бы то дело на Ю-19: мы так и не смогли доказать, что под видом склада товаров там действовала тайная биохимическая лаборатория! Им удалось так отрегулировать нашу следящую аппаратуру, что она видела только то, что ей позволяли видеть – и даже этого мы не можем поставить мафии в вину, потому что не поймали их с поличным!

– И что? – рука Папалексиса, на время тирады Полонского застывшая в воздухе, возобновила свой путь к роковой кнопке. – В конце концов, здесь есть дорожная полиция, технические патрули, просто добровольцы… Если будет надо, мы прочешем эту планетку, так сказать, вручную!

Полонский усмехнулся:

– Ты забываешь, что это не первая жизнь Гин-Гроана. Он старше нас с тобой, вместе взятых, плюс Витя, плюс Торквемада… Если он не хочет, чтобы его нашли, – а он, как мы знаем, этого очень не хочет, – его и не найдут.

– Предлагаешь подождать, пока он сам пожелает с нами встретиться?

– Предлагаю подумать. У меня такое ощущение, что мы в этом деле чего-то крупно не поняли.

Алекс посмотрел на заветную кнопку с сожалением.

– Думай, Виктор. Час на раздумья я могу тебе выделить, но не больше. Если с нашим стажёром что-нибудь случится, Торквемада мне… Да я и сам себе не прощу.

Он поднялся и направился к выходу, но вдруг снова остановился. Сердце у Полонского замерло.

– Кстати, у тебя ничего нет от насморка? Просквозило в этом дурацком порту, а всё, что я захватил с собой из лекарств, в основном имеет отношение к кишечнику. Дары моря действуют на меня отрицательно.

Полонский вскочил.

– У меня есть. Подожди, я быстро!

И ринулся прочь по коридору. Оказавшись в своей комнате, он вывалил на стол содержимое своей личной аптечки. Предназначалось оно далеко не для самолечения, так как на здоровье детективу жаловаться не приходилось. Здесь имелись детекторы лжи в образе невинных на вид пилюль, уйма всевозможных снотворных для различных типов нервной системы, пластиковые минишприцы с парализаторами, крохотные драже, содержащие дневной рацион питательных веществ, нейтрализаторы алкоголя и наркотиков, несколько универсальных противоядий…

Среди всего этого была небольшая упаковка, которую подарил Полонскому на память один фармацевт с биологической станции на Рейнгольде. У фармацевта были крупные расхождения во взглядах на науку с его непосредственным начальником, и, чтобы хотя бы иногда обеспечивать себе свободу действий, он изобрёл несколько лекарств от слишком крепкого здоровья…

Полонский отсыпал немного порошка радостного розового оттенка в бокал с тоником и, терзаясь в душе виной, понёс этот отравленный фиал своему непосредственному начальнику, от которого, в сущности, ничего, кроме хорошего, никогда не видел.

Нельзя сказать, чтобы время до ужина было уж совсем потеряно, но результаты оказались гораздо меньше, чем он ожидал. Учинённая по просьбе Полонского осторожная проверка выявила в компьютерной сети Пелестона ещё два свихнувшихся звена. Первым оказался уличный автомат-портной, в котором, судя по всему, Гин-Гроан сменил костюм, а вторым – автолёт на одной из отдалённых стоянок. Электронный портняжка возомнил себя владельцем алмазных копей на отдыхе и беспрестанно требовал выпивку и стриптиз. Автолёт же был задержан дорожной полицией при попытке объявить себя рейсовым пассажирским лайнером и уйти в открытый космос с двумя перепуганными пелестонскими домохозяйками на борту. Это был след, но слабый и практически бесперспективный.

В одиночестве и чрезвычайно мрачном расположении духа Полонский пил коктейль у стойки спасательского бара, когда на плечо ему легла смуглая горячая рука и чей-то знакомый голос сказал со странным, несколько зловещим акцентом:

– Добрый вечер. Не позволите ли присоединиться к вам, господин детектив?

Маэстро Жорж кончиком языка попробовал золотистую жидкость в миниатюрной рюмке, которую ему протянул Полонский, и откинулся в кресле с удовлетворённым вздохом. Они вдвоём сидели в отведённой детективу комнате и могли разговаривать без помех. Единственная возможная помеха громогласно чихала сейчас в номере на другом конце коридора.

– Знаете, что мне всегда нравилось в вас, Виктор? – спросил гость, блаженно потягивая старинный коньяк. – У вас есть вкус к жизни. Среди людей это встречается вовсе не так часто, как можно было бы ожидать, учитывая их недолгий век. Вместо жажды всё успеть, понять, испробовать – повсеместная леность души, пассивность, склонность плыть по течению… И как результат – душевная неграмотность, отсутствие всякой утончённости во вкусах и поступках. Сдаётся мне, всё было по-другому, пока мы не покинули Землю. Вы не согласны?

– Мне трудно судить, – ответил Полонский, тоже с рюмкой в руке устраиваясь в кресле напротив. – Меня тогда ещё не было на свете.

Маэстро Жорж рассмеялся и зааплодировал.

– Браво! Это лучшая шутка из всех, что я слышал за последние два года. Честное слово, я по-настоящему обрадовался, увидев вас там, в баре. На вашем лице лежала печать такой озабоченности, что я сказал себе: "Жорж, вот и настал момент, когда ты можешь отплатить этому человеку за всё сторицей!"

– Вы имеете в виду то, что я нечаянно обжёг вас лазерным зарядом там, на Ю-19? – спросил детектив с улыбкой.

Маэстро вновь разразился смехом.

– Боже правый! Какая у вас отличная память! Я уже давно регенерировал ткани на этом месте, даже шрама не осталось. Нет, я говорю о другом своём долге. Ведь вы, пусть случайно, спасли мне тогда жизнь, и к тому же, помогли вернуться на Ашпис, что сделал бы далеко не каждый представитель вашей суеверной расы. Итак, Виктор, в чём проблема?

– Гин-Гроан, – коротко ответил Полонский и посмотрел на маэстро сквозь золотистую призму рюмки с коньяком.

– Как – опять?

– Что значит "опять"? Мы с ним тогда так и не разобрались до конца, ведь вы отказались давать свидетельские показания. Всё остальное выглядело вполне легальным, так что он выкрутился без особых трудностей.

– И что на сей раз? Снова тайная лаборатория?

– Ещё веселее, – и Полонский, не вдаваясь в детали, изложил маэстро суть дела с компьютерными кодами.

– Трудно надеяться, что мы быстро найдём Гин-Гроана с помощью обычных мер, – закончил он. – А время, как водится, играет против нас.

Маэстро Жорж слушал, вытянув трубочкой бледные губы и сцепив на остром, обтянутом дорогой тканью колене гибкие пальцы профессионального музыканта.

– Так могут говорить о времени лишь те, кто ясно чувствует свою недолговечность, – заметил он, когда детектив замолчал. – Время – не за и не против нас, оно просто идёт своим чередом… У вас уже есть какие-то намерения относительно меня?

Полонский помедлил, подбирая слова.

– В нашу прошлую встречу, – начал он осторожно, – вы рассказывали мне о Похитителе Снов…

– Он всегда со мной, – длинные пальцы маэстро бережно погладили тёмное полированное дерево. – Память о предках, о Земле, о юности… Я сентиментален, знаете ли. Мне давненько не приходилось играть на нём из-за известных вам последствий, но инструмент должен всегда быть в отличном состоянии. Уж в этом я педант.

Маэстро Жорж вынул флейту из её уютного, обитого алым бархатом гнезда и взял несколько лёгких, словно бы невесомых нот.

– Вы уверены, что его можно настроить на определённую личность, не причиняя… гм-гм… неудобств другим? – спросил детектив с тревогой.