В девушке было что-то порывистое, как будто она изо всех сил пыталась сделать ему приятное, и было это как-то очень трогательно.

Кассен протянул руку и надвинул берет ей на ухо:

– Красивый берет.

– Мама вязала. – Она сняла берет с головы и печально на него посмотрела.

– Хорошая вещь. Мама тоже здесь?

– Нет. – Моронк снова надела берет. – В прошлом году сбежала с каким-то Мактевишем в Австралию.

– А отец?

– Исчез, когда я была еще ребенком. – Она пожала плечами. – Но меня это не очень волнует.

– А маленький Донел – твой брат?

– Нет, его отец – мой дядя Мюррей. Да вы его видели.

– Ах, да. Но ты, кажется, от него не в восторге?

Она покачала головой.

– Честно говоря, меня от него тошнит.

В Кассене снова стал подниматься вчерашний гнев, но он сдержал себя.

– Я бы действительно выпил чаю и оделся, если можно.

Ее ответ, слишком уж циничный для ее возраста, удивил его:

– Вы что, святой отец, боитесь, как бы я не ввела вас в искушение? – Она криво усмехнулась. – Ну ладно, пойду за чаем.

Костюм оказался высушенным и аккуратно почищенным. Он быстро оделся, но жилетку и белый стоячий воротничок отбросил в сторону, а натянул через голову тонкий черный свитер. Снаружи все еще лил дождь. Он надел плащ и вышел.

Мюррей Финлей стоял, прислонившись к фургону, и сосал глиняную трубку. У его ног на корточках сидел Донел.

– Добрый день, – произнес Кассен, но кроме злого взгляда ничего в ответ не получил.

Моронк отвернулась от костра и протянула Кассену чай в старой эмалированной кружке.

– А мне что, ничего не будет? – спросил Мюррей.

Она пропустила вопрос мимо ушей.

– Где твой дедушка? – спросил ее Кассен.

– Рыбу пошел ловить. Я вас отведу. Чай не забудьте.

Было что-то необыкновенно притягательное в ее молодости, еще более подчеркиваемой этим вязаным беретом. Казалось, что она, несмотря на свое рваное платье, показывает язык всему миру сразу. Ощущение, что такие люди, как Мюррей, и нищенское будущее наверняка испортят девушку, неприятно пронзило Кассена.

Они уже миновали холм и приблизились к маленькому красивому озерцу, до самой воды поросшему травой. Хемиш Финлей с удилищем в руках стоял почти по пояс в воде, время от времени умело забрасывая крючок туда, где то и дело мелькали черные спины форелей, перескакивавших через песчаную отмель в воде.

Старик бросил взгляд на Кассена и рассмеялся:

– Нет, вы видели? Я давно уже заметил, что самое лучшее в жизни проходит мимо.

– Я тоже.

Финлей отдал удочку Моронк.

– Там, в корзине, три рыбины. Беги, приготовь нам завтрак.

Девочка молча повернулась и пошла обратно в лагерь. Кассен предложил старику сигарету:

– Милый ребенок.

– Хм, можно сказать и так.

– Вы живете довольно странной жизнью, но ведь вы – не цыгане?

– Нет, просто бродяги. Люди дают нам разные имена, и отнюдь не самые лестные. Мы представляем собой остатки некогда гордого клана, разгромленного в битве при Калодене. Иногда встречаемся с другими такими же бродягами, как мы. Мать Моронк, например, действительно была английской цыганкой.

– И постоянного места жительства у вас нет? – спросил Кассен.

– Нет. Никто не хочет, чтобы мы долго оставались рядом. Самое позднее завтра заявится деревенский полицейский из Уайтчепела. Три дня – больше нам не дают. Потом прогоняют. Но что будет с вами?

– Двинусь в дорогу сегодня, после завтрака.

Старик кивнул.

– Не хочу спрашивать, почему вчера на вас был воротник священника. Это ваше дело. Могу я что-нибудь сделать для вас?

– Лучше всего будет, если вы ничего не станете делать.

– Вот так, значит. – Финлей вздохнул.

Где-то вдалеке закричала Моронк.

Кассен бросился через лес и обнаружил обоих на окруженной березами поляне. Девушка лежала на спине, а Мюррей с диким выражением лица прижимал ее к земле. Он полез ей под кофточку, ища грудь, Моронк с отвращением вскрикнула. В этот момент подбежавший Кассен схватил Мюррея за волосы и дернул так, что тот завизжал от боли. Он вскочил на ноги, но Кассен сбил его с ног и оттолкнул.

– Еще раз ее тронешь, хуже будет!

Подбежал Финлей с дробовиком в руках:

– Мюррей, я тебя предупреждал!

Мюррей не обратил на него внимания и, пыша злобой, двинулся на Кассена:

– Да я раздавлю тебя, червяк!

Он ринулся вперед, явно намереваясь исполнить свое обещание. Однако Кассен отклонился чуть в сторону и слева с разворотом ударил противника по почкам так, что тот рухнул на колени, но тут же вскочил и стал махать кулаками во все стороны. Второй удар Кассен нанес снизу под ребра, а третьим рассек щеку Мюррея до крови.

– Мюррей, мой бог – Бог гнева, если того требуют обстоятельства. – Он еще раз ударил здоровяка прямо в лицо. – Если ты еще хоть раз тронешь девушку, я тебя убью. Понял?

После этих слов Мюррей получил удар в коленную чашечку и не смог больше стоять на ногах. К нему подошел старик.

– Я последний раз предупреждал тебя, свинья. – Он ткнул Мюррея стволом ружья. – Ты сегодня же покинешь мой лагерь и пойдешь своей дорогой.

С перекошенным от боли лицом Мюррей поднялся и, хромая, побрел к лагерю.

– Я смотрю, вы ничего не делаете наполовину, – сказал Финлей.

– Если уж за что взялся, то надо идти до конца, – ответил Кассен.

Моронк подняла удочку и корзину с рыбой и с удивлением взглянула на него.

– Ну я пойду, сделаю завтрак, – тихо произнесла она и побежал к лагерю.

Они слышали, как завелся мотор джипа, потом шум исчез вдалеке.

– Времени он не теряет, – заметил Кассен.

– Хоть от этого избавились, – произнес Финлей. – Ну ладно, пойдем есть.

Мюррей остановил джип перед газетным киоском в Уайтчепеле и задумался. Маленький Донел сидел рядом. Отца он боялся и ненавидел и с гораздо большим удовольствием остался бы в лагере, но выбора у него не было.

– Ты останешься здесь, – наконец приказал Мюррей. – Мне нужен табак.

Дверь магазинчика оказалась запертой. Он выругался и хотел было уже идти, как вдруг что-то остановило его. Перед входом лежала пачка утренних газет, и фотография на первой странице одной из них привлекла его внимание. Он вынул нож, разрезал веревку, которой была связана пачка, и схватил верхний экземпляр.

– Ну ты смотри! Попался, дерьмо собачье!

И побежал через улицу к дому полицейского.

Сын с удивлением взглянул на отца, потом на газету и тоже обнаружил фотографию, очень схожую с лицом ночного пришельца. Он постоял, задумчиво рассматривая снимок человека, спасшего ему жизнь, потом что было сил помчался к лагерю.

Когда Донел прибежал, Моронк собирала цинковые миски после завтрака.

– Что случилось? – крикнула она, потому что возбуждение мальчика сразу бросилось ей в глаза.

– Где священник?

– В лесу гуляет с дедушкой. Что случились?

Они услышали шум приближающегося джипа. Донел потряс газетой:

– Посмотри! Это же он!

Вне всякого сомнения, это был именно он.

Джип остановился посреди лагеря, и из машины выскочил Мюррей с дробовиком в руках, а за ним – полицейский, хотя и в форме, но не успевший побриться.

– Где этот тип? – рявкнул Мюррей, схватил мальчика за волосы и тряхнул его. – Ну, где он, ты, сосунок?

Донел вскрикнул от боли:

– В лесу.

Мюррей оттолкнул его и кивнул полицейскому.

– Прекрасно, сейчас сцапаем. – Он повернулся и побежал к посадкам.

Моронк не стала раздумывать. Она действовала молниеносно. Бросилась в фургон, схватила сумку Кассена и кинула ее в джип. Вскочила на сиденье и повернула ключ. Она довольно часто водила джип и хорошо с ним справлялась. Машина рванула с места.

Проносясь мимо полицейского и Мюррея, она увидела его перекошенное от злобы лицо и услышала выстрел. Рванула руль в сторону, сбила его с ног и направила джип прямо к молодым березовым посадкам. Кассен и Финлей, услышавшие шум, уже бежали к лагерю, когда джип, с треском летевший по просеке, остановился рядом.