– Сегодня после обеда мы переправим ее в Дублин. Вы, Гарри, будете ее сопровождать. В аэропорту передадите Девлину и сразу назад. Завтра утром первым же рейсом – в Париж.

В этот момент в сопровождении Кима в кабинет вошла Татьяна Воронина. Несмотря на темные круги под глазами, выглядела она на удивление хорошо. И это, не в последнюю очередь, благодаря свитеру из кашемира и элегантной твидовой юбке от «Харрода». Фокс представил ее.

– Очень рад, мисс Воронина, – сказал Фергюсон. – Сожалею, что вам пришлось так много пережить за последние часы. Пожалуйста, садитесь.

Она присела на кушетку у камина.

– Вам известно уже, что происходит в Париже? – спросила Таня.

– Еще нет, – ответил Фокс. – Мы пытаемся выяснить, но, насколько мне известно, КГБ даже при благоприятных условиях не жалует слабаков, а если учесть еще и личную заинтересованность вашего приемного отца... – Он поежился. – Не хотел бы я оказаться на месте Туркина и Шепилова.

– Даже Белову, прошедшему огонь, воду и медные трубы, нелегко будет остаться на своем месте после такого провала, – вставил Фергюсон.

– Ну, а что теперь? – спросила она. – Я увижу снова профессора Девлина?

– Совершенно верно, но для этого надо сначала перебраться в Дублин. И хотя вы только что с самолета, однако время имеет сейчас решающее значение. Если вы не слишком устали, то я просил бы вылететь во второй половине дня. С вами будет капитан Фокс, и мы позаботимся о том, чтобы Девлин встретил вас в Дублине.

Татьяна все еще пребывала в состоянии возбуждения, и поэтому предложение Фергюсона показалось ей еще одним звеном в цепи приключений.

– Прекрасно. Когда в путь?

– Значит, рано вечером, – сказал Девлин. – Конечно, я встречу ее. Никаких проблем.

– Вы сами договоритесь о встрече с Макгинессом, чтобы она могла посмотреть фотографии и другие материалы ИРА?

– Естественно.

– И пожалуйста, побыстрее, – добавил Фергюсон.

– Слушаюсь и повинуюсь, о великий дух лампы, – ответил Девлин. – Но для начала я хотел бы сам поговорить с Ворониной.

Фергюсон протянул ей трубку.

– Профессор Девлин? Это вы? – вымолвила Таня.

– Мне как раз только что сообщили из Парижа, что у Моны Лизы улыбка до ушей. Пока!

Шеф внешней разведки СССР Гранов сидел в своем кабинете на площади Дзержинского, куда по его приказу после обеда прибыл Масловский. С тяжелым чувством переступил он порог, потому что Гранов был, наверное, единственным человеком, которого боялся генерал. Гранов сидел за столом и что-то писал, поскрипывая ручкой. Некоторое время он игнорировал Масловского, потом заговорил, не отрывая глаз от документа.

– Речь идет о мелочи, а именно о безобразной некомпетентности вашего отдела в деле Качулейна.

– Товарищ генерал... – пробормотал Масловский, пытаясь защищаться.

– Вы дали приказ ликвидировать его вместе с Черни?

– Так точно, товарищ генерал.

– Чем раньше, тем лучше. – Гранов сделал паузу, снял очки и провел ладонью по лбу. – И потом, эта история с вашей приемной Дочерью. Из-за нерасторопности ваших людей она уже наверняка в Лондоне.

– Так точно, товарищ генерал.

– Оттуда бригадный генерал Фергюсон отправит ее в Дублин, чтобы она с помощью ИРА опознала Качулейна.

– Похоже, что так, – слабым голосом подтвердил Масловский.

– В моих глазах Временная ИРА является фашистской организацией, а связь с католической церковью окончательно разоблачает ее. Татьяна Воронина предала свою страну, свою партию и свой народ.

Вы немедленно дадите в Дублин Лубову приказ ликвидировать ее вместе с Черни и Качулейном.

Он снова надел очки, взял ручку и принялся писать.

– Но, товарищ генерал, может быть... – попытался возразить охрипший Масловский.

Гранов удивленно посмотрел на него.

– У вас возникают какие-либо сложности в связи с моим указанием?

Масловский, кажется, даже несколько съежившийся под холодным взглядом шефа, отрицательно потряс головой:

– Нет, конечно нет, товарищ генерал.

Он повернулся и вышел из кабинета. Колени его заметно дрожали.

В советском посольстве в Дублине Лубов только что получил сообщение из Парижа, что Татьяне Ворониной удалось уйти. Он стоял в шифровальном зале и переваривал эту новость, когда из Москвы поступил приказ Масловского. Когда он прочитал текст, ему стало нехорошо. Лубов прошел в свой кабинет, заперся там, достал из шкафа бутылку виски и налил стакан. Выпил. Потом еще налил и выпил снова. Наконец подошел к телефону и позвонил Черни.

– Говорит Костелло (это была кличка, используемая только в особых случаях). Вы заняты?

– Не особенно, – ответил Черни.

– Нам необходимо встретиться.

– В обычном месте?

– Да, я должен поговорить с вами. Это очень важно. Кроме того, сегодня вечером мы оба должны встретиться с нашим общим другом. Лучше всего на Дан-стрит. Вы можете это организовать?

– Что-то раньше такого не бывало.

– Исключительно важно. Я же сказал. Перезвоните мне и подтвердите договоренность.

Черни был определенно озабочен. «Дан-стрит» на их языке означала заброшенный склад на набережной Сити, который он несколько лет назад арендовал от имени одной фирмы. Но дело было даже не в этом. Гораздо более смущало его то, что он, Кассен и Лубов до сих пор вместе никогда не встречались. Он долго и безуспешно пытался дозвониться Кассену на квартиру, потом набрал номер католического секретариата в Дублине. Тот тут же ответил.

– Ну, наконец-то, – сказал Черни.

– Собственно, я только что пришел, – ответил Кассен. – Есть проблемы?

– Я бы так не сказал. Скорее озабоченность. Я могу говорить прямо?

– Обычно вы так и делаете, когда пользуетесь этим телефоном.

– Позвонил наш друг Костелло. Он хочет повидаться со мной.

– В обычном месте?

– Да, но кроме того он попросил еще организовать нашу встречу втроем сегодня на Дан-стрит.

– Вот это уж действительно странно.

– Да. Мне тоже не нравится.

– Может быть, у него приказ отозвать нас? – предположил Кассен. – Он говорил что-нибудь о девушке?

– Нет. А что он должен был сказать?

– Я лишь спросил, чтобы выяснить ситуацию. Скажите ему, что на Дан-стрит встречаемся в полвосьмого. Я все организую. Черни тут же перезвонил Лубову.

– Вам в полчетвертого подойдет?

– Конечно, – ответил Лубов.

– Он спрашивал, известно ли что-нибудь о девушке из Парижа.

– Ничего, – солгал Лубов. – До встречи в полчетвертого.

Он налил еще виски, открыл верхний ящик письменного стола, вынул оттуда футляр. Внутри находился полуавтоматический пистолет системы «стечкин» и глушитель к нему. Дрожащими руками он начал навинчивать глушитель на ствол.

Гарри Кассен стоял у окна своего бюро в секретариате и смотрел на улицу. Перед тем как уйти из дома, он прослушал запись разговоров Девлина с Фергюсоном и знал, что этим вечером Татьяна прибывает в Дублин. Не может быть, чтобы Лубов не получил соответствующего сообщения из Москвы или из Парижа. Почему же тогда он ничего не сказал об этом?

Встреча же на Дан-стрит выглядела странной еще и потому, что предварительно Лубов собирался, как обычно, переговорить с Черни наедине в кинотеатре. Тут все как-то не вяжется, сказал себе Кассен, инстинкты которого были отточены годами, проведенными в подполье.

Пол Черни хотел было уже снять плащ с вешалки, когда в дверь постучали. Он открыл и увидел Гарри Кассена в фетровой шляпе и плаще, которые обычно предпочитают носить священники. Выглядел он возбужденным.

– Слава Богу, Пол, что я вас застал.

– Что-нибудь случилось? – спросил Черни.

– Вы же знаете, что я убрал человека из ИРА, следившего за вами. Теперь у вас другой хвост. Идите сюда.

Квартира Черни находилась на втором этаже серого каменного здания колледжа. Кассен быстро поднялся на следующий этаж и на лестничной площадке снова повернул наверх.