– Чисто. Похоже, им не до того было. Но вы, капитан, все-таки держите ушки на макушке, – сказал лейтенант.

– Без проблем, – ответил гоблин, присаживаясь на ящик с минами. – Что еще?

– Оставлю с вами своего человека, понаблюдает.

– Лады. Только чтобы под ногами не путался. Без обид, лейтенант. Не в бирюльки играем. Еще неизвестно, будет ли контрнаступление. Я пару взводиков вперед послал, поглядеть, как драпают наши дружки. Пока что не останавливались, но кто ж знает…

– Мы тоже не в бирюльки играем. – Пломба посмотрел на своих сержантов, каждый из которых держал на поводке собаку. Псины сидели по стойке смирно. Сразу видать – военнообязанные и к дисциплине приучены; даже языки как-то особенно вываливают из пастей. По команде. Собачий устав, видать. – Дело серьезное, капитан. Трофей вам достался особенный сегодня.

– Какой?

– Эльфка.

– Пигалица эта? Ну-ну, и что с ней? – ухмыльнулся Тусклый. При первом же взгляде на это большеглазое эльфийское дитя гоблина чуть не стошнило. В который раз подумалось бывалому вояке: с кем воюем и от кого такое яростное сопротивление получаем? Как вообще эти куклы смогли полмира под себя подмять?

Пломба подошел ближе. Командир «Смердящего» выдержал его тяжелый свинцовый взгляд.

– Поговорим без свидетелей, капитан?

– Почему нет? Добро пожаловать в мои хоромы. – Тусклый сделал широкий жест и вошел в палатку вслед за особистом. Сержанты с собаками остались снаружи. – Свободны, – сказал гоблин писарям, и оба без проволочек выскользнули наружу, где гомонили подпехи и рычала передвигающаяся внутри периметра техника. Танки приспособили для расчистки территории, солдат – для засыпания воронок от взрывов и сбора мертвых тел. Разбивали полевой госпиталь и грузили на машины боеприпасы. С юга через только что налаженную переправу через Текучку подтягивались подразделения Сто Первой Штурмовой Дивизии, куда входил «Смердящий». По наклонным скатам, гремя ботинками, взбирались пехотные колонны, следом вскарабкивались машины, тролли гнали слонопотамов, тянущих тяжелые орудия с пятнадцатиметровыми стволами. Войска брали небольшой плацдарм севернее укрепрайона под свой контроль, занимая стратегически выгодные точки для дальнейшего продвижения. Батальонные кудесники тоже не сидели без дела. В небе кружили птицы-разведчики, нашпигованные гобломантской магией.

Тусклый сел за стол, сдвинул бумаги, снял каску, проведя ручищей по лысой голове.

– Ну, что за важность, лейтенант?

Пломба без церемоний, по-гоблински, не тушуясь, спросил:

– Выпить есть?

Субординация – вещь, конечно, полезная, говорят зеленые, но уж больно иной раз утомительная. Кто особенно усердствует на этом поприще, как правило, вызывает подозрения. Пломба не стал ничего вызывать. Они были вдвоем, а для разговора по душам оно самое подходящее.

Тусклый подмигнул. Особист определенно не входил в число любящих задирать нос бойцов тылового фронта.

– На пару глотков будет, – сказал капитан, доставая из металлического ящика с облупившейся краской большую бутыль темного стекла. – Под Лужей из одного подвала достал. Ящик коньяка, настоящего, эльфьего, полвека выдержки. Слил вот в посудину.

Пломба посмотрел на «пару глотков» и мрачно усмехнулся. Капитан разлил питье по стаканам, гоблины выпили и крякнули одновременно. Эльфово пойло, а кровушку разгоняет. Градус не меньше, чем в знаменитой гоблиновке, которая иной раз под шестьдесят идет.

– В общем, дело такое. Не простая эльфка вам досталась.

– Волшебная?

– Как пить дать. Я тут тесты провел некоторые, хотя и не дока в них. Маги скажут больше, но чую, что силища в ней закрыта неимоверная.

– Где она сейчас?

– Мои допрашивают. С ними Крокодил и Гробовщик. Так, кажется, их зовут?

– Так. Тока вы поосторожней, – сказал Тусклый.

– Почему?

– Ну, СМЕРШ – дело известное, особенно когда допросы чародеи ведут. А это ж все-таки баба…

Пломба почесал подбородок, на котором разместился шрам в виде осьминожки.

– Странно рассуждаешь, капитан. Жалко стало? А откуда тебе знать, что самолично она ни одного гоблина не зарезала и башку его на кол не усадила?

– И знать не желаю. А баба и есть. А потом – презумпция невиновности.

Пломба махнул рукой.

– С нее и волос не упадет, капитан, даю слово. У нас с этим жестко. А что потом – не знаю. Когда окажется она в других руках, там не моя воля…

– Что значит «в других»?

– Послушай, капитан. Сейчас она помалкивает. В рот воды набрала и ведет себя так, словно сроду ее ни одна собака не кусала. Нос задирает. В этом деле куклы – мастера. Боится, очень боится нас, но умеет свой страх контролировать; кажется, внутри у нее кремень спрятан… Видел я всяких эльфюг – строили из себя такую крутизну, что прямо хоть ложись и помирай, но ломались быстро. И без пристрастия. Без единой оплеухи. Легко. А эта… – Лейтенант налил еще коньяку и пожал плечами. Тусклый открыл банку скумбрии в масле – на закуску, подцепил кончиком ножа одну. Прожевав, просил:

– Упирается, значит.

– Смекнула, что здесь мы ничего с ней делать не будем. Важная персона она, потому пользуется своим положением.

– Не темни, брат, говори как есть. Неужто сам главнокомандующий эльфов тут затесался?

– Если бы! Слышал когда-нибудь об Жрицах Ларны?

– Не-а. Что за хреновина и с чем это едят?

– Хороший вопрос. У нас не так много сведений, и все их нужно проверять и проверять. А это известная трудность, потому как детишки большеглазые не распространяются о своих тайнах на каждом углу. Ларна – эльфья богиня, или волшебница-богиня. Сестра Аэрниэны, насколько известно. Ну здесь, как водится, куча чародейства, ритуалы, сокровенные тайны и прочее дерьмо, без которого эльфы жить не могут. Вот с чем приходится работать, капитан. Сейчас удельный вес волшебства в войне с их стороны возрастает, и тут, пропади все пропадом, надо глазеть во все стороны и вынюхивать без конца. Сегодня проверяем твое подразделение, завтра чье-то другое. Мы по всему фронту. На прошлой неделе поймали двух оборотней.

– Да ты что?

– Еще немного – и эльфы устроили бы крупную диверсию, – сказал лейтенант, закуривая. Тусклый отказался от сигареты.

– Так что там с Лармой…

– Ларной. Этот культ существует хрен знает сколько веков, а может, и тысяч лет. Служат Ларне исключительно женщины. Как есть женский день в бане, тьфу! Не знаю, что творится в их головах дурных, но мне представляется это одним большим блядским домом. Может, там и храмовая проституция есть, может, нет. Ничему не удивлюсь. Каким боком эти шлюхи имеют отношение к войне, спросишь? Дошла до нас инфа такая: посылают эльфы на фронт послушниц культа. Все они молоденькие жрицы, прошедшие особый ритуал посвящения. Особый, капитан, не стандартный, после которого можно продвигаться по их карьерной лестнице.

– И что?

– Каждый хренов ритуал имеет свою цель. Я говорю, что на фронт посылают послушниц, и не особенно ошибаюсь. Вроде как жрицы они, вроде нет. Смерть им предназначена, для этого они и прошли несколько кругов испытаний в своих реликтовых дубравах, куда вход посторонним закрыт.

– Наших дубравах, надо полагать, – отозвался Тусклый. – Здесь все наше.

– Верно. Но у эльфюг своя магия. Могли и добыть ее здесь, перетащить источники из Зиаркены – кто ж знает? За триста лет здесь многое изменилось, капитан.

– Может быть, – сказал гоблин. – Значит, наша рыжая – жрица Ларны?

– Мы так думаем. Есть некоторые другие версии, и мы их сейчас отрабатываем.

– Какие?

– Ну, на связистку не тянет. К тому же баб на передовую пока эльфюги не пускают, те все по тылам. Да и зачем она тут в единственном числе? Мужиков, которые бы со связью управились, нет? Брехня. Со мной такая отмазка не работает. Не связистка она. Также не курьерша, не волшебница в прямом смысле слова – по тем же причинам. Боевые маги – мужики, только таких и встретишь в самых жарких местах.

– Целительница?