Я был в ту пору прокурором-криминалистом Прокуратуры Северо-Осетинской республики. В мои обязанности входило раскрытие наиболее тяжких преступлений — убийств, изнасилований, разбойных нападений. Я должен раскрыть преступление, закрепить и передать для дальнейшего расследования в следственный отдел.
Ранним утром поступила сводка о том, что в Пригородном районе, где неподалеку от села Комгарон находится учебная база Орджоникндзевского военного училища внутренних войск, совершено очень дерзкое, тяжкое изнасилование двух офицерских жен, приехавших навестить своих мужей. Районный прокурор доложил, что это происшествие вызвало бурную реакцию среди офицеров и курсантов, которые похватали оружие и уже пытались ринуться в село, чтобы устроить там кровавую расправу. Командованию училища с трудом удалось успокоить военнослужащих. Виновные арестованы. Ими оказались трое сельских учителей и их недавно демобилизованный приятель, все — молодые люди.
Далее из информации прокурора следовало, что потерпевшие категорически опознали своих насильников. Имеются свидетели, в частности, пятнадцатилетний ученик Джиткаев, через которого, собственно, и вышли на преступников. Обвинение уже предъявлено, и следствие будет в ближайшее время завершено.
Прошло три месяца. Неожиданно в адрес очередного партийного съезда, что тогда было нередко, поступила жалоба от родственников арестованных в том смысле, что тех обвиняют незаконно. В отличие от нынешних демократических времен, подобные жалобы немедленно брались тогда под особый контроль. Мне тут же поручили проверить, насколько объективно ведется следствие, и передачи все материалы дела.
Итак, две молодые женщины приехали из Орджоникидзе в село на автобусе, провели с мужьями весь день и к вечеру собрались обратно в город. Последний автобус уходил около восьми часов, и другого транспорта, кроме случайного попятного, не было. От учебной базы до села около двух километров. У околицы несколько подростков играли в футбол. Женщины спросили у них, как поскорее дойти до остановки. Один из подростков, тот самый Джигкаев, взялся проводить, тем более что и сам торопился домой, чтобы встретить скот.
Комгарон — село чисто осетинское, и появление симпатичных русских женщин, естественно, немедленно привлекло внимание мужчин. А четверо молодых людей — учителя и их приятель, игравшие в карты в одном из дворов, — попытались заговорить с приезжими, познакомиться. Правда, разговора не получилось — уже темнело, и женщины боялись опоздать на последний автобус. И тем не менее опоздали. Рассчитывать на попутный транспорт не приходилось, и они попросили Джиткаева проводить их обратно в часть. Даже заплатить обещали. Но он отказывался, ссылаясь на свои дела и добавляя при этом, что и сам побаивается тех мужиков, что навязывались на знакомство. Они, между прочим, обсуждали по-осетински возможность «оформить этих русских женщин», ну… понятно, о чем речь?.. Словом, нагнал страху. Однако в конце концов согласился помочь, но предложил свой вариант. Возвращаться не тем же путем, где можно почти наверняка нарваться на насильников, а идти кружной дорогой: через мост, противоположным берегом до учебных окопов военного училища и, перейдя речку по мелководью, выбраться прямо к базе.
Все шло нормально, но вот возле учебных окопов, в месте отдаленном и пустынном, произошло именно то, чего подросток так боялся. Навстречу выскочили темные фигуры — полуголые, с обмотанными головами. Джигкаев успел лишь крикнуть: «Что вы делаете?! Не трогайте их!» — как был сильным ударом отброшен в сторону. Женщин же растащили в стороны и, порвав на них одежду, ринулись насиловать. При этом один из напавших угрожающе размахивал ножом.
Наконец преступники оставили свои жертвы и словно растворились в темноте. Женщины пришли в себя и грязные, в разодранной одежде, пошли на свет фонарей учебного лагеря. Дежурный немедленно доложил начальству, но лагерь уже забурлил: мужья несчастных женщин схватились за автоматы…
Прибыла милиция, и началось следствие. Подростка нашли сразу — его многие видели в селе вечером вместе с двумя женщинами. Джигкаев ничего не скрывал, рассказал все как было. Сообщил также, что в одном из насильников узнал учителя Шавлохова. А потом, когда очнулся после сильного удара по голове, испугался, что его могут убить, как случайного свидетеля, и потихоньку убежал в село. Там, на центральной улице, возле школы, встретил своих одноклассников, их было пятеро, и сказал, что за речкой, возле окопов, учителя приезжих женщин насилуют, а сам он еле ноги унес. Другие ребята были постарше, им захотелось посмотреть: чего там и как. Но когда они прибежали на то место, которое показал Джиткаев, у окопов уже никого не было. Ребята вернулись в село, почистились возле водопроводной колонки и отправились к своему старшему товарищу Икаеву, которого в эту ночь провожали в армию.
На проводах было традиционно много народу — родственники, друзья, соседи. Говорили хорошие слова, веселились. Сам Джигкаев пробыл в гостях недолго, скоро вернулся домой. А после полуночи его разбудила милиция.
Точные, в деталях записанные, его показания были полностью подтверждены пятью товарищами. Следователь арестовал учителей и их приятеля и тут же провел опознание. Одна из пострадавших, уверенно опознавая насильников по чертам лица, росту, телосложению и другим приметам, заявила, что она закончила хореографическое училище и смогла бы даже на ощупь узнать первого насильника. Когда арестованных раздели, она, оглядя их всех, сразу указала на одного: «Этот насиловал меня первым…» Аналогично опознала их и вторая потерпевшая. Далее были проведены все необходимые следственные мероприятия: допросы, очные ставки. Женщины больше всего переживали за мальчика, который, к счастью, оказался живым и здоровым. Тот открыто обвинял учителей в насилии, они категорически отрицали свою виновность, однако защитить свое алиби не могли — путались в показаниях, противоречили друг другу. Никто не мог сказать точно, когда они разошлись по домам, закончив игру. В то же время показания потерпевших и свидетеля Джигкаева объективно подтверждались всеми, от пятерых учеников до гостей в доме Икаевых.
При исследовании одежды потерпевших были обнаружены биологические выделения, следы спермы, которая могла принадлежать двоим обвиняемым. В то же время на трусах одного из насильников также были обнаружены выделения, не принадлежащие ни ему, ни его жене. Последнее он объяснил тем, что накануне был в случайной связи с незнакомой ему женщиной в городе Орджоникидзе.
Одним словом, картина была достаточно ясной, тем более что и насильники постоянно путались в своих показаниях, что прямо указывало: они не успели сговориться в деталях. И поэтому все оправдания обвиняемых, рассыпавшиеся от прямых и объективных вопросов и показаний потерпевших и свидетелей, воспринимались следствием как попытка уйти от ответственности.
Я внимательно и не один раз прочитал, проанализировал все материалы этого дела и уже склонялся к тому, чтобы считать жалобу необоснованной, о чем и сообщить в соответствующую инстанцию. Но решил встретиться с арестованными, которые более трех месяцев ждали суда.
Долгая беседа с ними оставила сомнения. Не по вопросу достаточности доказательств. Люди образованные, они понимали, что будут бесспорно осуждены, поскольку все факты против них, но тем не менее продолжали категорически отрицать свою вину.
И я снова вчитывался в материалы дела, чтобы найти любую возможность допроверить, опровергнуть либо доказать данный факт. Затем поехал в село. Нашел Джиткаева, который пас коз недалеко от сельсовета, велел ему найти председателя, чтоб тот открыл мне помещение сельсовета, где я мог бы официально проводить допросы. Мальчик выполнил поручение, но весьма неохотно: мол, надоели уже все, приезжают, приказывают, гоняют без дела… Однако ключи принес. И я снова повторил допросы тех, кто были на проводах и подтверждали алиби учеников. После чего сам решил пройти по пути пострадавших и Джигкаева, опираясь на их показания. Обратил внимание на тот факт, что женщины могли опоздать к автобусу по той причине, что заходили в местный магазин, куда, как они сообщили, по словам Джигкаева, нередко завозят всякий дефицит. А вечером, снова сидя в сельсовете над материалами дела, решил провести следственный эксперимент. Вот его условия. Установлено, что нападение произошло в 20.45. Сколько времени женщины подвергались насилию, неизвестно, но дежурный сообщил, что у проходной они появились в 23 часа. Одна из родственниц Икаева утверждает, что, выйдя с работы в 21.50, самое позднее — в 55 минут, видела учеников, идущих на проводы, и пришла практически вместе с ними в дом в 22.05.
