— Какие игры, когда повсюду сорняки.

— Удобрения лежат в мешке, а это — немедленно убери.

Одна отрада, свободная продажа лёгких наркотиков. Схоронится овчарка за теплицей, покурит и кажется ей, что лежит она на берегу канала с куском голландского сыра в одной лапе и баночкой Budweiser в другой…

С 1968 по 1989 год на венгерской киностудии Pann;nia Filmst;di; снимался бесконечный мультсериал о двух собаках Пули и Пуми. Две милые лохматые псины, шерсть которых самой природой завита в дреды, внушали детишкам несложные истины о добре, о дружбе, о прелести труда «во благо». В одной серии, к примеру, Пули с лопатой на плече шла сажать яблоню, а Пуди же, притворялась больной, отлёживалась дома. Осенью, собрав урожай яблок (в Венгрии всё вырастает стремительно!) Пули делилась плодами с Пуми, которой становилось мучительно стыдно. В следующем мультике, Пули пыталась утащить из общей миски кусок побольше, давилась и спасалась только благодаря дружескому похлопыванию по спине незлопамятной Пуми. И так до бесконечности. Милый такой бред времён социализма. У нас, кстати, подобного добра тоже было пруд пруди. Девять мультфильмов из десяти заканчивалось тем, что плюшевые уродцы — медвежонок, зайчонок и ёжик, обнявшись, весело маршировали по лесу, распевая песню о дружбе. А, бельчонок спасал крольчонка из речки, а телёнок делился со щенком ватрушкой. И так до бесконечности. Правда в сериалы этот идиотизм не превращался, видимо, не поднималась у мультипликаторов рука на продолжение.

Хотя, в семье и не без урода. Вспомнить, хотя бы, творения самого-самого детского писателя Успенского с его Чебурашкой и Простоквашиным. Вот уж натворил мужчина, поплясал на детских, неокрепших мозгах. Крыса — Лариска, злобная старушка — Шапокляк. Назвать мальчика Дядя Фёдор, что может быть смешнее. Это, как переодевание на пролетарских свадьбах мужчин в женское платье.

Да, я, кажется, отвлёкся. О мультяшных Пули и Пуми. А они просто благополучно канули в Лету вместе с венгерским социализмом. В отличие от наших Чебурашек.

В моём далёком детстве по телевизору показывали польский сериал «Четыре танкиста и собака». Сюжет этой саги был несложен — польские танкисты разъезжали во время второй мировой войны на своей бронемашине и умудрялись попадать в невероятно дурацкие истории, а отважный пёс Шарик спасал их.

Главного героя и командира танка по имени Янек, играл актёр с внешностью славянского супермена. Такая помесь между Джони Рико из «Звёздного десанта» и Шуриком из «Кавказской пленницы». Янек и его овчар Шарик, пожалуй, самые серьёзные персонажи фильма, потому что остальные три танкиста — безалаберные недотёпы. Для того, что бы влипнуть в очередную историю, экипажу достаточно просто вылезти из танка и отойти от него метров на десять. Они тут же проваливаются в секретный немецкий бункер или попадают в плен. Спасает их, естественно, пёс Шарик. На месте командования, я бы взял и заварил сваркой люк в танке, а еду всовывал бы через смотровую щель.

Кстати. Один из танкистов, механик-водитель, по национальности не поляк, а грузин по кличке Гжесь. Полное же его имя — Григорий Саакашвили.

В переводе Карабаш означает «черная голова»…

В 1898 году некий Абдул Азиз, турецкий эмигрант, открыл в Берлине небольшую мыловаренную фирму и магазинчик. Трудился сей турок от зари и до зари, имел недюжинный талант в торговле и был полностью предан своей профессии. Из близких у него был только огромный пёс, породы карабаш. Несколько раз магазин турка пытались обокрасть, но свирепая собака нагнала такого ужаса на воров, что те обходили его стороной. Абдул считал, что карабаш приносит ему удачу и никогда не расставался с ним. Когда тот умер от старости, то хозяин увековечил его имя в названии фирмы — «КАРАБАШ». Значительно позже, уже после смерти Абдула Азиза, его сыновья перевели название КАРАБАШ (чёрная голова) на немецкий — Schwarzkopf…

Было время, когда Кавказская овчарка собирала собак у себя в горах и накрывала длинный стол под белой скатертью. Выстраивала высокие глиняные бутылки с прохладным кахетинским, пузатые кувшинчики с виноградной чачей и запотевшие стаканы с боржомом. Чуть закопченные шампуры шашлыка по-карски и жареные цыплята выкладывались на подносы с кинзой и петрушкой. В медных кастрюлях благоухал лобио и сациви. Высились горы тёплого лаваша и кукурузных лепёшек, блестели капли воды на блюдах с помидорами, огурцами, редисом и луком. Что за удовольствие было полить кусок шашлыка багровым ткемали, положить сверху несколько стебельков кинзы, ломтик пресного овечьего сыра, завернуть всё это в лоскут лаваша и вкушать. Вкушать, запивая холодным вином. Или лихо махнуть чарку огневой чачи под половинку тёмно сочного помидора. А длинные тосты, прославляющие гостей, с нескончаемым «алаверды», когда бездонный рог, оправленный серебром, передаётся вдоль стола? А песни под звуки барабана и аккордеона? А танец самой Кавказской овчарки в тигровой шкуре? Где сейчас всё это? Если и попадёшь на застолье, то только к какой-нибудь Немецкой овчарке, где пиво и шнапс, шнапс и пиво, да блюдо из кислой капусты с сосисками. Грустно, генацвале…

Давно это было. Жила себе в лесу красавица Овчарка, жила не тужила, пока не решила научиться бегать так же быстро, как Олени. Пришла она к ним и говорит, — Уважаемые, а что мне надо сделать, что бы стать таким же непревзойдённым бегуном, как вы.

— Нет ничего проще, — посмеиваются Олени. — Перестань есть мясо, и питайся, как мы, травой, да листьями.

Послушалась Овчарка их совета, и стала есть только траву, да листья. Исхудала, но бегать быстрее не получается.

— Так у тебя же нет рогов, — хихикают Олени. — Вот и не выходит ничего.

Подобрала Овчарка две сухие ветки, привязала их к голове. Совсем стало плохо бегается бедняге.

— Хвост, — хохочут Олени. — Отрежь свой безобразный хвост. Посмотри, у нас же их нет!

Поняла Овчарка, что над ней издеваются, заплакала и пошла по лесной дороге, куда глаза глядят. Вдруг видит, навстречу ей солдат. Весёлый, черноглазый, усатый, идёт себе посвистывает.

— Здравия желаю, — говорит.

— Здравствуйте, уважаемый, — грустно говорит Овчарка. — Кто вы, да куда путь держите?

— Я румынский солдат, — отвечает тот. — Иду на родину из российского плена. А вы кто? И зачем эти ветки на голове?

— А я, Несчастная Овчарка, которую так унизили, так унизили… — и она расплакалась.

— Ну и забудьте, — весело воскликнул бывший военнопленный. — Пойдемте со мной в Румынию.

— Ах, мне сейчас всё равно, — рыдает Овчарка. Хоть в петлю, хоть в Румынию.

— Зря вы так, — улыбнулся солдат. — У нас течёт река Дунай и никогда не отцветает жасмин. А люди доброжелательны и гостеприимны.

— А олени у вас водятся?

— Ели и водятся, то немного.

— А, ну и пойдём, — неожиданно для себя выпалила Овчарка.

И пошли они прочь из тёмного леса, по дороге, выложенной жёлтым кирпичом в далёкую страну Румынию, где катит волны древний Дунай, где не отцветает жасмин, а люди доброжелательны и гостеприимны.

Получив в 1904 году Нобелевскую премию «За исследование функций главных пищеварительных желез», Иван Петрович Павлов решил немного отдохнуть.

— Махну-ка я в горы на месяц-другой, — сказал он жене. — Деньги теперь есть, а в отпуске я сто лет не был. Покатаюсь на лыжах, поохочусь, собачек новых привезу.