Она взглянула в ту сторону, где исчез Этлон. Не годится продолжать в таком духе, в постоянном напряжении всех сил. Ради того чтобы выжить, ей следует упорядочить свою жизнь, сосредоточиться на путешествии и на Бранте, а об Этлоне и Сайеде будет время подумать и позже. Они оба так много значат для нее, и именно поэтому нельзя решать проблему в спешке. Им придется подождать. Может быть, позже — если она останется жива, — когда она наконец будет свободна, настанет время утрясти свои сердечные дела. До тех пор она будет избегать сближения с обоими. Иного выхода нет.

Габрия в одиночестве побрела вдоль реки по узкой полоске песка. Мягкие ночные тени сгустились вокруг нее, словно окутывая черным надежным плащом.

Пирс все еще не спал, сидя подле костра, когда Габрия вернулась с прогулки. Она знала, что лекарь дожидался ее, но в эту ночь ей ни с кем не хотелось разговаривать. Она нагнулась к нему, крепко поцеловав, пожелала спокойной ночи и удалилась в свой шатер.

Пирс проводил ее взглядом. Он понимал опасности, с которыми она столкнулась, и неприятности, с которыми ей приходилось бороться.

Он знал, какие страдания причиняет ей любовь к Этлону и дружба с Сайедом. Он хотел лишь, чтобы она поведала ему обо всем. Может быть, он бы не смог дать ей хороший совет — да и что можно советовать колдунье? Но он мог хотя бы выслушать ее. Он знал ее лучше, чем кто бы то ни было.

Пирс покачал головой и принялся засыпать золой угли. Может быть, он поступил глупо, ожидая, когда она вернется в лагерь и все ему расскажет. Он знал о ней много, но еще больше он о ней не знал. В тот трудный для нее год, когда весь ее клан был перерезан, она научилась искусству молчания, она научилась принимать решения самостоятельно.

Лекарь вздохнул и ушел к себе. Нет, решил он, ожидание сейчас — не пустая трата времени. То, что он ждал Габрию, сказало ей, что он будет рядом, когда нужно, и он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять: она благодарна ему за это.

Назавтра, с первыми золотистыми лучами, лагерь исчез, и долина приняла свой обычный вид. По высокому голубому небу бежали белые облака, и легкий ветер шелестел уже высокими травами.

Бреган провел бессонную ночь. Ноющая рана не давала воину заснуть, и даже сейчас, помогая навьючивать лошадей, он тихо ругался себе под нос, преследуемый головной болью; но старался не выглядеть хмурым, когда мужчины подводили седлать лошадей.

Этлон, сидя на спине своего серого жеребца, был каменно неподвижен. Его глаза были обведены темными кругами — следствие бессонной ночи, а рот был плотно сжат, так что превратился в узкую полоску. Щетина на щеках и подбородке придавала ему вид совершенно изнуренного человека.

Габрия смотрела на него с печалью и сожалением. Резкость его слов заставляла ныть ее сердце. Однако когда Сайед, прочитавший на ее лице все ее думы, подмигнул ей, она не могла не улыбнуться.

Когда наконец они выехали, Габрия оглядела своих спутников. Вялые, утомленные, грязные, они больше были похожи на бродяг или разбойников, чем на дворян и представителей лучшего клана равнин. Габрия надеялась, что вождь Рейдгара будет в этот день в спокойном настроении.

Она отогнала прочь свои тревоги. Путешественники оставили дорогу караванов и двинулись на северо-восток легким галопом. Если ничего не случится, они будут в Рейдгар Трелд к полудню.

К полудню солнце начало припекать сильнее; все кругом было охвачено буйным весенним цветением. Путешественники ехали цепочкой по узкой тропке; справа и слева расстилались владения Рейдгара. Здесь все было так же, как и на земле Джеханана: пологие скаты холмов, широкие луга, перелески, долины, богатые растительностью.

Как и Джеханан, Рейдгар обосновался зимним лагерем у самого моря, но, в отличие от своего южного соседа, он все более утрачивал привычки кочевой жизни. Из года в год число их табунов все уменьшалось, все больше и больше людей предпочитало оставаться в трелде на лето, чтобы запастись дарами, которыми изобиловало море, или заняться разработкой меди — залежи ее были обнаружены в близлежащих холмах.

Рейдгар в большей мере, чем какой-либо другой клан, забыл обычаи Валериана.

Габрия никогда прежде не была в трелде клана Рейдгар, и поэтому, когда Нэра взобралась на вершину высокого холма, склон которого сбегал прямо к лагерю, разница бытовых привычек своего клана и клана Рейдгар поразила ее. Малочисленный Корин вел наиболее кочевой образ жизни среди двенадцати кланов равнин. Рейдгар был крупнее, насчитывал куда больше народу и глубоко пустил корни в землю, которую они именовали домом. На месте обычных шатров в трелде высились каменные постройки. Широкий, но мелкий ручей разрезал трелд пополам, вливаясь в море.

Даже отсюда Габрия могла разглядеть множество рыбачьих лодок у берега и дальше в море и множество людей, толпившихся и снующих по белому песку пляжа. Вода сверкала на солнце, блеск ее резал глаза.

— Неудивительно, что их клячи не похожи на лошадей, — высказался вслух Кет, воин, ехавший впереди Брегана. — Это не клан, а кучка рыболовов.

— Они пока еще могут держать оружие в руках, поэтому придержи язык, — резко ответил Этлон.

— Прошлым летом не смогли, однако, — пробормотал Кет себе под нос.

Лорд Этлон промолчал. Рыболовы ли, нет ли, клан Рейдгара все еще оставался кланом по крови и по духу и, несмотря на отказ лорда Кауруса вступить в борьбу с Медбом в прошлое лето, заслуживал должного уважения остальных. Лорд Каурус был сильным воином, горячо преданным своим людям.

Не трусость толкнула его выйти из их братства, лишь гордая, независимая натура и упрямое недоверие к клану Хулинин.

Этлон кивнул спутникам, и группа направилась вниз, к шумному многолюдному трелду. Увидев их, дозорный вытащил рог и протрубил тревогу. Сигнал был услышан внизу, у въезда в трелд: часовой покинул свой пост и галопом понесся по долине в поисках вождя. Когда Габрия и ее спутники подъехали к трелду, лорд Каурус и его охрана, верхом, собрались у входа, преградив им путь. Позади вождя теснились другие воины и население клана. Они с осторожностью посматривали на Этлона и Брегана, направивших своих лошадей навстречу лорду Каурусу.

Вождь Рейдгара был явно встревожен внезапным вторжением в его трелд. Каурус не сделал ни малейшей попытки скрыть подозрительность и гнев, но он вовремя вспомнил о хороших манерах и приветствовал Этлона первым. Он поднял руку:

— Хайль, Хулинин. Добро пожаловать в Рейдгар Трелд.

— Приветствую вас, лорд Каурус, — спокойно ответил Этлон. Он оглядел плечистых мужчин, окружающих вождя.

— Это не слишком похоже на гостеприимство. Или вы ждете кого-то еще?

— Мы никого не ждали. По крайней мере, вас.

Этлон пожал плечами.

— У меня не было времени послать письмо. Наше дело очень срочное. Мы не собирались делать остановку, но сейчас мы крайне нуждаемся в медикаментах и хороших лошадях.

— У нас нет хороших лошадей, — сказал Каурус воинственно.

Вождь Хулинина прищелкнул языком.

— Лорд Каурус, неужели мне придется напомнить вам о законе гостеприимства? Только прошлой весной молва называла вас лучшим хозяином среди двенадцати кланов. Неужели вы все забыли в один короткий год?

— Я ничего не забыл, — Каурус поерзал в седле, взгляд его выражал осторожность. — Мы рады вам, лорд Этлон, но мы не можем позволить колдунье войти в наш трелд.

Этлон с трудом подавил закипающую ярость и холодно посмотрел на рыжего вождя.

— Почему же нет, Каурус? Ее принимали в других кланах с радостью. Мы не оставим ее на ночь у входа.

— Мы как раз собирались проводить церемонию праздника Перворожденных. Если эта еретичка ступит на землю нашего лагеря в такой день, Амара навсегда проклянет наш клан.

Воины Рейдгара закивали головами в знак подтверждения. Воевода Рейдгара двинулся вперед, выразительно положив на рукоятку меча ладонь.