Сайед что-то произнес, и бабочки исчезли. Он стоял теперь с виноватым видом, пока всадники успокаивали лошадей.

Он владеет магией, — сказала Нэра Габрии, — хотя и не знаю, насколько полезны голубые бабочки в борьбе с Брантом».

— Хорошо, — сказала Габрия, еле сдерживая смех. — Ты тот, за кого себя выдаешь. Почему же ты хочешь сопровождать меня?

Сайед широко развел руки и сказал с пафосом:

— Чтобы учиться! У моего отца достаточно сыновей, чтобы о нем позаботиться, и я могу делать, что захочу. Я хочу, чтобы ты учила меня колдовать!

— Мне кажется, ты знаешь уже достаточно, — сухо заметил Хан'ди.

— То, что я знаю, — это сущие пустяки, выученные по случаю. Я хочу знать больше.

— Нет, — сказала Габрия. Она была совершенно смущена. — Я не смогу учить тебя. Я сама едва ли знаю достаточно.

— Тогда, может быть, я смогу тебе помочь. В Хулинин Трелд мне сказали, что ты собираешься сразиться с колдуном. Если ты не сможешь учить меня, возможно, я пригожусь тебе.

— Я не думаю… — начала Габрия.

— Разве Турик не запрещает магию? — прервал его Этлон с досадой.

Сайед встретился взглядом с Этлоном и сказал:

— Да. И с тех пор как я оказался вне закона, я решил, что умру, исполняя долг, ради которого был рожден.

Эти слова и их простой, искренний смысл тронули сердце Габрии и привели в движение ее чувства. Король хуннули посоветовал ей взять с собой друзей. А почему бы не мага?

Она помахала ему рукой:

— Иди сюда, Сайед Райд-Джа. Если ты уверен в себе, может быть, я возьму тебя в помощники.

— Нет! — зарычал Этлон, но его восклицание заглушил восторженный крик Сайеда, пожимающего руку Габрии.

Нэра тронулась, и вся группа продолжала прерванное путешествие, оставив Этлона одного верхом на лошади. Он рванул поводья и вскоре поравнялся с Габрией. Сейчас, радостная, она казалась ему чертовски привлекательной. Казалось, что этот чужестранец из Турика прямо-таки приклеился к Габрии. Он покачивался на лошади позади Нэры и насвистывал что-то себе под нос. Этлон заскрежетал зубами. Сейчас он ничего не мог поделать, разве что вышибить противника из седла ударом меча.

— Что это нашло на тебя вдруг, что ты позвала его за собой? — холодно спросил Этлон Габрию. — Тебе не нужна его помощь. А у нас нет времени на то, чтобы нежить безответственного мальчишку.

Габрия была уязвлена. Ее глаза угрожающе вспыхнули, она наклонилась к Этлону и выпалила:

— Король сказал мне привести с собой других. Я следую его совету.

— Но почему ты выбрала его? Он из Турика. Он будет только нам мешать, — ответил Этлон зло.

Габрия впилась в него взглядом, обиженная и разгневанная до глубины души. Во время этого путешествия ей так нужно было доверие и поддержка Этлона. Она не понимала, почему он так категоричен по отношению к незнакомцу.

— Потому что он разыскал меня. Потому что ему не все равно, что он такое. Потому что он владеет магией, и мне понадобится его помощь, — ее последние слова звучали настолько резко, что, казалось, разрезали воздух.

Этлон пристально смотрел на нее несколько минут, изучая взглядом завиток светлых волос около уха; маленький, слегка вздернутый носик; веснушки, которые ярко выступали на ее скулах, когда она сердилась. Она была так желанна и притягательна, она заставляла петь его душу и сердце, и в то же время иногда она становилась такой чужой и далекой ему, в такие минуты он не знал, как до нее достучаться. Все, что он мог сделать, — попытаться понять. Но, кажется, и этого недостаточно.

Вождь глубоко вздохнул.

— Возможно, ты права, — сказал он Габрии, но в голосе его все звенел металл. — Не все владеющие магией достаточно сильны, чтобы использовать свою власть. Кто-то из Турика может оказаться полезным.

— У тебя тоже есть талант, Этлон, — сказала она тихо, — и ни малейшего желания им воспользоваться.

Вождь переменил позу, рванул поводья и поскакал вперед. К полуденному отдыху он был далеко впереди от Габрии, Сайеда и остальных.

Габрия и Этлон не имели возможности помириться в течение нескольких дней. Габрия чувствовала, что была права в споре о чужеземце, и не собиралась подходить к Этлону с извинениями или покаянием. Этлон, в свою очередь, почти не имел времени, чтобы поговорить с ней. Каждый раз, как он собирался это сделать, его прерывал Пирс или Хан'ди или отзывали воины.

Сайед также не помогал положению. Юноша чувствовал себя в компании, как дома. Он шутил и смеялся с воинами — Сесеном, Кетом, Валаром; охотился с Бреганом; говорил о лекарствах с Пирсом, а с Хан'ди обсуждал достоинства южных пряностей и тканей. Но больше всего внимания он уделял Габрии. Он использовал малейшую возможность побыть около нее, был ли Этлон рядом или нет.

Как-то днем девушка отдыхала, сидя на спине Нэры, пока та остановилась, чтобы напиться. Видя, что Габрия одна, Этлон отослал своих воинов и направился к ней. Она посмотрела на него с любопытством и опасением, так как ожидала новой ссоры.

— Габрия, я… — начал он. Затем внезапно умолк, потому что вдруг понял, что не знает, что ей, собственно сказать.

— Лорд Этлон! — закричал Бреган. — Сесен сигналит.

Этлон выругался и посмотрел на воина, который ехал впереди. Сесен, находящийся почти на вершине дальнего холма, сигналил о приближении других всадников. Этлон оставил Габрию и поскакал, чтобы во всем разобраться. В сопровождении двух воинов он направился к Сесену. Тревога оказалась ложной, а Габрия тем временем присоединилась к Сайеду. Лицо вождя потемнело от гнева, когда он, обернувшись, увидел их вместе. Сайед нарвал небольшой букет ранних полевых цветов и теперь сооружал венок для Габрии. Они смеялись и болтали, как старые друзья, пока она закрепляла венок на голове.

Этлон пришпорил лошадь и повернулся к ним спиной, чтобы они не видели его волнения и гнева.

Вечером двенадцатого дня путешествия Габрия и ее товарищи достигли Тир Самод, где кланы Валериана собирались каждое лето уже несчетное количество времени. Они прибыли туда еще до заката и разбили лагерь в небольшой роще, около того места, где обычно располагались шатры совета. Луга казались им пустыми и странными без больших шатров, шумного лагеря, суетливого рынка, тронов для заседания, без людей, лошадей и собак, что создавали здесь веселую суматоху каждое лето. Сейчас это место было мирным и тихим.

Впервые за много дней небо было безоблачно и солнце село, обещая ясный день. После ужина воины устроились вокруг костра, чтобы почистить оружие и пересмотреть вещи. Пирс исследовал запасы лекарств и трав на случай, если кто-нибудь пострадал от непрерывного дождя. Хан'ди сидел на подушке и чистил ногти щеточкой.

Некоторое время Габрия смотрела на Нэру, резвящуюся с жеребенком на мелководье. Золотистый свет заката расцветил высокое каменное кольцо — святой остров богов на середине реки. Габрия скользнула взглядом по кольцу, по дальним берегам реки.

Собираясь здесь каждый год, кланы привыкли обосновываться на своих постоянных местах. Клан Корин всегда разбивал лагерь на северной стороне, на просторной, травянистой поляне — излучине реки Айзин.

Недолго думая, Габрия скинула обувь и вброд, преодолевая небольшие стремнины и пороги, перебралась на другой берег. Она взобралась на пологий откос и медленно направилась к деревьям, окаймлявшим, как граница, территорию ее клана. Как и в трелде, далеко на севере, здесь осталось слишком мало следов пребывания Корина: кострище, кучка мусора — ее наверняка сметет при будущем разливе, да несколько поваленных деревьев. Как и в разоренном трелде, здесь возвышался траурный холм. Он был оставлен на поляне кланом Хулинин, когда они расположились лагерем на земле Корина прошлым летом.

Габрия подошла к холму, глядя на ростки молодой травы и шлем, до сих пор украшавший безмолвную могилу. Шуршание травы спугнуло ее мысли, и она обернулась, надеясь увидеть Этлона.

— Это могила того, кто был вам знаком? — спросил Сайед. Девушка покачала головой и подавила разочарование. Она хотела, чтобы это был Этлон, но Сайед тоже был хорошим приятелем. За несколько дней она узнала его как преданного друга, с ним она чувствовала себя уютно и спокойно.