Все это будет. Но когда? А бензин нужен сейчас, немедленно. Через три-четыре часа мехгруппа долоннорского направления должна возобновить наступление.

Пришлось принять необычное решение, соответствовавшее столь же необычной обстановке.

Сообщив во фронт, что подвижная мехгруппа долоннорского направления с 24 часов 13 августа продолжит наступление на Долоннор и утром овладеет городом, я одновременно попросил командующего фронтом выслать [72] к середине дня на аэродром, что севернее Долоннора, самолеты с бензином и ускорить движение колонн автомобильного полка, который шел к нам с фронтовых баз.

Командирам бригад было приказано слить бензин со всех машин и заправить сколько возможно танков. Сверх ожидания бензина набралось на несколько десятков танков и машин. Конечно, для атаки крупного города этого явно недостаточно. Но делать нечего. Придется взять в союзники ночь и максимально использовать элемент внезапности. Если сосредоточиться у Долоннора затемно и атаковать перед рассветом, можно вызвать панику и разгромить противника. Главное же – захватить аэродром в пяти километрах от города, а сил для этого хватит.

Чтобы обеспечить своевременный выход кавалерийских дивизий в район Долоннора, им были поставлены новые задачи. Коннице за три дня предстояло покрыть расстояние около 300 километров. А продвижение со скоростью около 80-100 километров в сутки требовало от войск огромного напряжения физических и духовных сил.

Несколько легче было в той обстановке 59-й кавдивизии генерала Коркуца, двигавшейся впереди других соединений. В первые два дня ей необходимо было преодолевать по 80 километров, чтобы 15 августа, уже на более удобной местности, увеличить темп до 100 километров и выйти в указанный район к исходу дня. Это отвечало интересам наступления войск фронта в целом.

Монгольской коннице, наступавшей за 59-й кавдивизией уступом вправо и влево назад, надо было пройти примерно такое же расстояние. Особенно трудным представлялся первый участок пути. Но с выходом на рубеж Баин-Хурэ-Нур местность для движения становилась более удобной. Это позволяло увеличить темп и достигнуть района Долоннора почти одновременно с дивизией Коркуца.

Позже мы подготовили еще один приказ, обязывавший командиров соединений доставить в течение ночи в подвижную мехгруппу в район Тас-Обо все горючесмазочные материалы. На Долоннор решили идти без громоздких тылов, захватив с собой лишь возимый комплект [73] боеприпасов. Тылам предстояло дождаться очередного подвоза горючего, а затем двигаться за войсками – по плану.

Сделав необходимые распоряжения, я решил посмотреть, как идет заправка танков. Работа шла полным ходом. Солдаты радовались возможности продолжать стремительное наступление; они знали: завтра утром надо любой ценой взять Долоннор.

Сто раз правильно то, что солдат всегда должен иметь понятную боевую задачу, пусть нечеловечески трудную, но понятную и ясную!

С древних времен Долоннор известен как крупный оживленный торговый город. Через него проходили, в частности, торговые пути, связывавшие Китай с Россией. В 1861 году монгольские феодал продали Долоннор маньчжурам, хозяйничанье которых привело к упадку торговли. Но еще более разрушительным оказалось японское господство. Город, бывший некогда важным культурным и экономическим центром, застыл в своем развитии.

С военной точки зрения Долоннор, крупный узел дорог, и сейчас имел важное значение. Он являлся как бы воротами Большого Хингана на направлении к городу и провинции Жэхэ.

Ровно в полночь 13 августа полковник Иванушкин подал команду:

– По машинам!

Колонна танков с десантом автоматчиков двинулась вперед. В прохладном ночном воздухе моторы работали четко и, казалось, так громко, что их слышно в Долонноре.

Первые тридцать километров до озера Сахай-Нур все шло отлично.

Местность была проходимой, и мне думалось, что пустыня временно выпустила нас из своих цепких когтей. Но это только казалось. За озером снова начались сыпучие пески. Танки стали сбавлять скорость, а колесные машины то и дело буксовали. Пришлось опять толкать их, использовать тягачи.

Во время одной из таких заминок ко мне подошел Иванушкин: [74]

– Товарищ командующий, поступило донесение из разведотряда.

– Что-нибудь интересное?

– Да. Взят монастырь Раттай-Сумэ. Пожалуйста, прочтите. – И протянул мне листок, вырванный из блокнота. На нем карандашом торопливым почерком было написано:

«Раттай-Сумэ овладели с ходу. Колодец отравлен. Обнаружена прикрепленная на колышке записка и коробочка из-под яда. Пленных под охраной и найденные предметы оставили в монастыре до вашего подхода. Продолжаю движение в заданном направлении. Тропа проезжая. Лейтенант Тулатов».

Радовало главное – путь есть.

Приехав в монастырь, мы прочитали послание, найденное Тулатовым у колодца. Оно слово в слово повторяло записку, обнаруженную нашими разведчиками у колодца в древней княжеской ставке Цзун-Хучит. И подпись в конце стояла та же: «Тимур-Дудэ, потомок стремянного Джучи, сына Чингисхана».

Через некоторое время нам сообщили, что разведчики подобрали в различных пунктах еще около десятка записок Тимура-Дудэ.

Да, широк размах у вездесущего главаря диверсионных групп. Содержание листовок нас беспокоило мало: так примитивны были они в политическом отношении. А вот диверсии, связанные с источниками воды и колодцами, больно нас били. Выход был один: быстрее прорваться в район Долоннора, к реке Луаньхэ.

С рассветом над колонной пролетела группа советских штурмовиков. Находившийся у нас представитель авиации поручил им по радио уточнить маршрут до Долоннора. Через некоторое время нам сообщили: впереди все те же барханы. На одном из участков через них проложена хорошо накатанная дорога. Пространство непосредственно перед городом более доступно для колесного транспорта.

«Хорошо накатанная дорога» оказалась при ближайшем рассмотрении не тем, за что ее приняли летчики. Просто на песке лежали две сборные железобетонные колеи небольшой грузоподъемности. Но и они сослужили нам добрую службу.

И вот мы перед высотами, за которыми в долине реки [75] Тулагэньхэ раскинулся Долоннор. Первые лучи солнца, выкатившегося из-за Хингана, высветили контуры города.

Дома и вышка с поднятым на переднем плане аэростатом обозначали место аэродрома, вернее, взлетную площадку. Но даже с помощью бинокля мы не рассмотрели и признаков самолетов. За аэродромом бросались в глаза два храма в окружении кирпичных зданий – казарм. К нашему удивлению, город был обнесен глинобитно-каменной стеной{17}. По углам поднимались наблюдательные вышки, а ворота запирались на массивные засовы и увесистые замки.

Говорят, что такие меры безопасности имеют очень древнюю историю, берущую свое начало чуть ли не в III веке до нашей эры, и связаны они еще со строительством Великой Китайской стены…

Пока танки разворачивались в боевой порядок, мы с полковником Иванушкиным выдвинулись несколько вперед и заняли удобный командно-наблюдательный пункт. Отсюда можно было следить за перестроением боевых порядков машин – все было видно как на ладони.

Танки, не останавливаясь, перевалили через гребни высот и устремились к аэродрому. Вот они уже достигли его, потом проскочили и, ведя огонь с ходу, двинулись к казармам. С задних машин спрыгнули автоматчики, быстро занявшие диспетчерский пункт и другие аэродромные объекты.

Из района казарм и еще откуда-то издалека противник открыл сильный ружейно-пулеметный огонь. От разрывов снарядов кое-где над полем стали взмывать черные фонтаны земли. Спрыгивая на ходу с машин и укрываясь за их броней, наши автоматчики продолжали атаку.

– Атакуйте стремительнее, – сказал я Иванушкину. – Выигрывайте фланги.

Полковник отдал распоряжение через шлемофон. Половина танков круто развернулась и устремилась к зеленым лугам, раскинувшимся северо-восточнее города. Другая – повернула в обход справа. [76]