— Вы не обязаны ничего говорить мне, мистер Уитмор.

— Да, знаю, что не обязан. Но я хотел помочь, чем могу. Видит Бог, как бы я хотел, чтобы это дело прояснилось как можно скорее. Просто мы… мы разошлись во мнении по весьма личному и не относящемуся к делу вопросу. Это не имело никакого отношения к тому, что случилось с Сирлом вечером в среду. Конечно же, я не поджидал его, спрятавшись, когда он шел в лагерь, и не спихивал в воду — и вообще не трогал его.

— Вы не знаете никого, кому бы пришло в голову учинить над ним насилие?

Прежде чем ответить, Уитмор поколебался. Он подумал о Серже Ратове.

— Во всяком случае, не такого типа насилие, — произнес он наконец.

— «Не такого типа»?

— Не типа «дожидаться-в-темноте».

— Понимаю. Обычная пощечина проще? Я слышал, Серж Ратов устроил сцену.

— Всякого, кто живет в непосредственной близости от Сержа Ратова и кому тот не устроил сцену, можно считать ненормальным, — заявил Уолтер.

— Вы не знаете никого, кто мог бы иметь зуб на Сирла?

— В Сэлкотте — никого. А в других местах я не знаю ни его друзей, ни его врагов.

— Вы разрешите мне взглянуть на вещи Сирла?

— Я не против, но Сирл, возможно, был бы против. Что вы надеетесь найти, инспектор?

— Ничего особенного. Вещи человека могут быть очень красноречивы. Просто я ищу какое-нибудь объяснение, которое помогло бы понять эту загадочную ситуацию.

— Тогда я провожу вас наверх, если вы больше ни о чем не хотите спросить меня.

— Спасибо, нет. Вы мне очень помогли. Мне бы хотелось, чтобы вы отнеслись ко мне с большим доверием и рассказали, из-за чего произошла ссора…

— Ссоры не было! — решительно воскликнул Уолтер.

— Простите, пожалуйста. Я имел в виду — почему вы рассердились на Сирла? Это сказало бы мне больше о Сирле, чем о вас. Но, вероятно, с моей стороны опрометчиво надеяться на вашу откровенность.

Уитмор остановился в дверях, обдумывая слова Гранта.

— Нет, — медленно проговорил он. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Но сказать вам — означало бы впутать… Нет, пожалуй, я не могу.

— Понимаю. Пойдемте наверх.

Когда из библиотеки, где происходила их беседа, они выходили в баронский холл, в дверях гостиной появилась Лиз и направилась через холл к лестнице. Заметив Гранта, она остановилась; лицо ее вспыхнуло от радости.

— О! — воскликнула она. — У вас есть о нем новости!

Услышав ответ Гранта, что новостей нет, она, казалось, была озадачена.

— Но ведь именно вы представили его тетушке, — попыталась настаивать Лиз. — На той вечеринке.

Это было новостью для Уолтера: Грант заметил, что тот удивился. Он почувствовал также, что Уолтеру неприятна вспышка нескрываемой радости на лице Лиз.

— Лиз, дорогая, — проговорил Уолтер холодным, чуть-чуть злым тоном, — это инспектор уголовного розыска Грант из Скотланд-Ярда.

— Из Ярда! Но… ведь вы же были на той вечеринке!

— Полисмену не возбраняется интересоваться искусством, — сказал Грант, улыбнувшись. — Только…

— О, простите! Я не это имела в виду.

— Я лишь заглянул туда, чтобы забрать одного из своих друзей. Сирл стоял у дверей, и у него был совершенно потерянный вид, потому что он не знал мисс Фитч в лицо. Вот я и отвел его и представил. И все.

— А теперь вы приехали сюда — расследовать…

— Расследовать, куда он исчез. У вас есть какие-нибудь соображения, мисс Гарроуби?

— У меня? Нет. Абсолютно никаких. Я просто не вижу смысла в его исчезновении. Это фантастическая бессмыслица.

— Если еще не слишком поздно, мог бы я поговорить с вами после того, как посмотрю вещи Сирла?

— Что вы, конечно, совсем не поздно. Еще нет десяти часов. — Голос Лиз звучал утомленно. — С тех пор как это произошло, время все тянется и тянется. Как будто накурилась… гашиша, да? А вы ищете что-то определенное, инспектор?

— Да, — ответил Грант. — Ищу подсказку. Но очень сомневаюсь, что найду ее.

— Я буду ждать вас в библиотеке. Надеюсь, вы найдете что-нибудь, что поможет вам. Это ужасно — словно висишь на паутинке.

Осматривая вещи Сирла, Грант думал о Лиз Гарроуби — «милой, дорогой Лиз», как называла ее Марта — и о том, насколько она подходит «мямле», по выражению Вильямса. Всегда трудно сказать, что нашла женщина в мужчине, а Уитмор был, конечно, знаменитостью и завидной партией. Все это Грант говорил Марте в тот день, когда они ушли с вечеринки. Но насколько права была Марта относительно способности Сирла расстраивать планы? Насколько Лиз Гарроуби подпала под обаяние Сирла? Было ли внимание, которое она проявила в холле по отношению к Гранту, вызвано радостью, что он принес хорошие известия и с Сирлом ничего плохого не случилось, или просто облегчением оттого, что спал тяжкий груз подозрений и уныния?

Руки Гранта привычными движениями машинально перебирали вещи Сирла, а мысли инспектора были заняты другим. Какие вопросы задать Лиз Гарроуби, когда он спустится к ней?

Сирл занимал комнату на втором этаже в увенчанной зубцами башне, возвышавшейся слева от парадного входа, выполненного в стиле Тюдоров. Окна комнаты выходили на три стороны, и сама комната была большой, с высоким потолком. Обставлена она была типичнейшей мебелью с Тоттенхэм-Корт-роуд, немного слишком веселенькой и простенькой для викторианского размаха помещения. Комната выглядела совершенно безликой, и Сирл явно ничего не сделал, чтобы наложить на нее отпечаток собственной личности. Странно, подумал Грант. Ему редко доводилось видеть комнату, в которой бы жили достаточно долго и при этом она осталась бы начисто лишенной какой-либо личностной ауры. На туалетном столике лежали щетки, на тумбочке у кровати — книги, но никаких следов самого обитателя комнаты. Так могла бы выглядеть комната в витрине.

Конечно, комнату подмели и убрали после того, как жилец вышел из нее шесть дней назад. И все же. Все же.

Ощущение странности было столь сильным, что Грант прекратил работу, остановился и огляделся, размышляя. Он думал обо всех комнатах, которые ему приходилось осматривать в свое время. Все они — даже комнаты в отелях — сохраняли аромат присутствия последнего жильца. А здесь — только пустота. Сирл никак не хотел проявлять свою индивидуальность.

Грант отметил, как отметила и Лиз в самый первый день, что одежда и прочие личные вещи Сирла очень дорогие. Перебирая в ящике его носовые платки, Грант заметил, что на них нет метки прачечной, и слегка удивился. Вероятно, стираются дома. На рубашках и белье метки были, но старые. Очевидно, американские.

Кроме двух кожаных чемоданов здесь находился жестяной, покрытый черным лаком ящик вроде очень большой коробки для красок. На его крышке была надпись белыми буквами: «Л. Сирл». У ящика имелся замок, но он не был заперт, и Грант с любопытством поднял крышку. Увы, он обнаружил, что в ящике лежат фотографические материалы Сирла. Ящик был сделан по типу коробки для красок, со вставленным внутрь лотком, который можно было вынимать. Грант подцепил лоток указательными пальцами, поднял и заглянул в нижнее отделение. Оно было заполнено, пустым оставалось только одно место, откуда был вынут какой-то предмет продолговатой формы. Грант поставил лоток на место и стал разворачивать тюк с лагерными принадлежностями, принесенный с берега реки. Ему хотелось найти то, что лежало на ныне пустом месте в ящике.

Но ничего подходящего он не нашел.

В тюке он обнаружил две маленькие фотокамеры и несколько катушек пленки. Но ни по отдельности, ни вместе они не годились, чтобы заполнить пустое пространство. Ничто другое из тюка тоже не годилось.

Грант вернулся к ящику и какое-то время постоял, гадая, что могли оттуда извлечь. Это был какой-то предмет размерами десять на три с половиной на четыре дюйма. После того как он был вынут, ящик не трогали, иначе остальные предметы сдвинулись бы с места и заполнили пустоту.

Нужно будет спросить Лиз, когда он сойдет вниз.

Войдя в комнату, Грант окинул ее беглым взглядом, теперь он начал рассматривать ее подробно. Но даже при этом он едва не упустил очень существенную вещь. Он перебирал ворох носовых платков и галстуков в ящике шкафа и уже собрался было закрыть его, как вдруг его внимание привлекла одна вещица, лежавшая среди галстуков, и Грант выудил ее.