Досье Департамента трансгалактических сообщений.

Составлено на основании свидетельских показаний.

Потолок был низкий, и в магазине царил полумрак – самое подходящее место для того, кто больше не отличает день от ночи. Пахло ароматической смолой, курениями, к ним примешивался аромат какого-то экзотического дерева и высушенных в тени лепестков розы. Магазинчик помещался в подвале одного из старинных зданий той части города, что когда-то сильно пострадала от радиации: спустившись на несколько ступенек, вы оказывались перед точеной решеткой из венерианского сандала. Конический кристалл из древних руин Марса мерцающими бликами освещал вывеску: «У слепого пилота».

В то утро в магазин вошел высокий мужчина, за которым следовал робот-носильщик с каким-то ящиком. С первого взгляда было ясно, что это старый космический бродяга, уже наполовину свихнувшийся – участь многих, опаленных холодным огнем небесных светил. Прибыл этот человек из туманности Аселли – а может быть, с далекого Южного Креста: лицо его было желтоватым, словно воск – осунувшееся, изможденное лицо пилота, слишком подолгу жившего в кабине своего корабля, непроницаемого для ультрафиолетовых лучей, и слишком долго странствовавшего по джунглям космоса. Ящик был вырезан из сердцевины дерева, крепкого, как сталь, и в нем зачем-то просверлили несколько отверстий. Мужчина поставил ящик на пол, и его стенки едва приметно задрожали – словно внутри билось огромное насекомое.

– Вот, – хрипло произнес посетитель, хлопнув ладонью по крышке, – не продал бы это и за миллиард кредиток, но сейчас я на мели и надо продержаться, пока не получу свои наградные. Мне говорили, что ты хоть и кровопийца, но честный ростовщик. Так что возьми это в залог, я заберу через шесть дней. Сколько ты мне дашь?

Юноша, сидевший в углу в старинном кресле, обитом узорчатой парчой, поднял голову. Он напоминал грандов с картин Веласкеса, благородных кавалеров с обманчиво-изящными, железными руками, не стесняющихся своей красоты. Но верхнюю часть его лица закрывала черная повязка.

– Я не кровопийца, – ответил молодой человек ледяным тоном, – и я никогда не беру в залог животных.

– Слепой… Так вы слепой?! – пробормотал посетитель.

– Разве вы не видели вывеску?

– Авария?

– В секторе Плеяд.

– Прости меня, брат, – воскликнул путешественник. Но тут же хитро подмигнул: – А с чего ты взял, что это животное?

– Я слепой, но не глухой.

Действительно, из ящика раздавался едва слышный, почти неуловимый звон, но внезапно все стихло. Путешественник смахнул со лба крупные капли пота.

– Брат, – сказал он. – Это не животное. Ну… не совсем животное. И оно мне очень дорого. Я не могу продать его кому попало. А если до вечера я не раздобуду денег – мне каюк, понимаешь? Не видать больше полетов, как своих ушей. Отберут лицензию.

– Понятно, – негромко произнес хозяин. – Сколько?

– Ты правда дашь под него?..

– Нет, я никому ничего не даю просто так, а твой сверчок в клетке мне не нужен, я уже говорил это. Но я могу одолжить тебе пять тысяч кредиток – и не больше, а в залог оставишь свои пилотские документы. Через шесть дней заберешь их и вернешь мне на пятьсот кредиток больше. Я все сказал.

– Да ты и впрямь кровопийца, хуже любого жида!

– Нет, но я слепой, – отрезал юноша и добавил: – Этим я обязан одному ротозею, который не поставил оружие на предохранитель. Ненавижу ротозеев.

– Но как, – поинтересовался старый пройдоха, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, – как тогда ты проверишь, мои ли это документы?

– На это есть мой брат. Джеки, поди сюда.

Донесся тоненький смешок. Между метеоритом на подставке и почерневшим от ветхости покрывалом, где некогда истекал кровью земной мученик, с которого заживо содрали кожу, что-то зашевелилось, и из темноты выехал маленький уродец в коляске. Ног у него не было вовсе, а вместо рук – короткие обрубки, оканчивающиеся крючками, с помощью которых калека мог управлять своей коляской. Сморщенный ехидный старичок двенадцати лет от роду.

– Радиация, – лаконично пояснил слепой. – Но он вполне освоился с протезами. Джеки, бумаги в порядке?

– О да, Норт. Только они у него грязные, как половая тряпка.

– Ну что ж, это значит только, что они долго прослужили своему владельцу. Дай ему пять тысяч кредиток.

Слепой нажал на кнопку. Раздвинулись дверцы стенного шкафа. На верхней полке стоял небольшой обитый железом ящичек, а внизу лежала, свернувшись клубком, химера с Форамены – самое кровожадное существо во Вселенной, полукошка-полуфурия. Посетитель вздрогнул и отскочил подальше. Калека, ловко орудуя крючками, дотащился до шкафа, подцепил из ящика пачку кредиток и почесал чудовищное создание за ухом. Химера замурлыкала.

– Как видите, наши деньги под надежной охраной, – обронил Норт.

– Можно мне все-таки оставить у вас ящик? – с неожиданной робостью пробормотал посетитель.

И ящик остался. Калека на грузовом лифте поднял его в квартирку братьев под самой крышей дома. Хозяин сказал, что «не совсем животное» сейчас в спячке и кормить его не надо, а дырки в стенках ящика пропускают достаточно воздуха. «Только поставьте его в темное место, – попросил он. – Они живут в темноте и не переносят дневного света».

Дом был очень старый, с множеством лифтов, нежилых помещений и встроенных шкафов. Искалеченных радиацией и получивших увечья в последней войне, которые снимали в нем квартиры по дешевке, это вполне устраивало. Норт втащил ящик в темную комнату рядом со своей мастерской. В этот вечер в частном стереотеатре несколькими этажами ниже крутили ленту о покорении Плеяд – очень старую, даже без сенсорных эффектов, но Джеки заявил, что хочет ее посмотреть. Перед тем, как отправиться, он спросил брата:

– А она там не замерзнет, эта зверюга?

– Замерзнет, жди! Тот тип сказал, что она в спячке.

– К тому же, – язвительно добавил Джеки, – мы с тобой не нанимались ее греть.

Сеанс кончился около полуночи, и когда Джеки выбрался на улицу, вовсю светила луна. Потом мальчик признался, что в ту ночь был взбудоражен чем-то непонятным… Дом заливал яркий белый свет, и Джеки увидел, что застекленная дверь «чердака» – так он называл мастерскую брата в мансарде

– затянута изнутри черной занавеской.

– Чего это Норт, испугался, как бы свет не повредил зверюге? – фыркнул мальчик.

Цепляясь крючками за перила, он быстро оказался у двери и постучал. Никого. Ключа в замке не было. Джеки тогда подумал, что брат спустился в бар, и он решил подняться на крышу – подождать там. Ночь была теплая, а воздух на такой высоте не уступал кондиционированному и отфильтрованному. Серебряная луна неподвижно висела в черном небе.

– Что-то в этом есть, – сонно размышлял Джеки, – этот свет точно так же лился еще в незапамятные времена, и сколько видела луна королей, поэтов и всяких там влюбленных!.. Вот кошки чувствуют притяжение луны: разорались в темноте, да и собаки тоже… Впрочем, в кварталах для бедных роль собак исполняли роботы. А Джеки давно мечтал иметь живую собаку – ему ведь было всего двенадцать лет! Но закон запрещал радиационным мутантам держать животных.

И тут…

(Показания свидетеля записывались на пленку, и есть основания предполагать, что здесь свидетелю не хватило дыхания. Запись была приостановлена. Следующая запись начинается со слов: «Большое спасибо за кофе. Было очень горько».) Он различил какой-то тихий шорох – словно плеск далеких волн, когда прижимаешь к уху морскую раковину. Этот шорох становился все ближе, ближе… И тут он увидел – но не смог бы объяснить, как… Он видел жемчужно-серое небо, прозрачно-зеленую воду, отливающие серебром гребни волн. Джеки не очень удивился – он ведь только что посмотрел стереофильм. Скорей всего, кто-нибудь в доме напротив включил сенсорный проектор и его образы как-то достигли крыши.