Она коротко рассмеялась:

– А помните, как этот старый диван развалился и мне в задницу впился гвоздь. Я орала как кошка. Помните?

Она заглядывает под диван.

– Самое смешное, этот ужасный гвоздь на месте. Прошло семь лет, а гвоздь на месте. Интересно, он помнит мою задницу?

– Не только он… – многозначительно отвечает Зайцев. – Ну, не будем о пустяках…

Он цитирует:

– Когда мне невмочь пересилить беду, Когда подступает отчаянье, Я в синий троллейбус сажусь на ходу…

– Не надо больше стихов, умоляю…

– Семь лет назад еще был жив Булат Шалвович… И Вы плакали, когда слышали эту песню.

– Булат Шалвович… Да, Булат Шалвович… И грудь моя на семь лет была моложе…

Зайцев снимает со стены гитару.

– Мне иногда кажется, что он захаживал сюда… Вы знаете, сколько было шагов от его желтого жигуленка на стоянке до моего окна?

– Сорок один.

– Сейчас мне кажется всего 39.

Он негромко поет:

– Тьмою здесь все занавешено, И тишина, как на дне… Ваше величество женщина, Да неужели – ко мне?

Слышатся какие-то стоны.

6. Явление гинеколога в полночь

Тополь прислушивается:

– Подождите… Что это?

– Марью Николаевну помните?

– Так это Марья Николаевна? Ей плохо?

– Помните ее внука Рому? Тогда ему было лет 12. Это был рэппер. Теперь он тоже рэппер, но идиот.

Стоны усиливаются.

– Это он стонет.

– Женским голосом?

– Вернее, не он… А то, что под ним.

– А что под ним?

Валерий Романович опять пытается петь.

– А, поняла! А как же Марья Николаевна? – Хихикнув. – Она третья?

– Это совсем не смешно, Юлия Петровна. Она спит за ширмой и ничего не слышит. Как ныне Маргарет Тэтчер.

Зайцев раздраженно стучит ладонью по столу:

– Но мы-то слышим! Кстати, какая это пошлость – чужая любовь!

– Почему? – злорадно отвечает Тополь. – У них все прекрасно. А вот наша любовь – настоящая пошлость.

– Это неправда!

Тополь снова прислушивается к стонам:

– Красиво поют… Разве Вы не мечтаете сейчас о том же самом?

– Ну, Тополь, знаете ли! Одно дело я, другое дело – он. Это две большие разницы! Я с Булатом Шалвовичем за руку здоровался… Он стихи мои однажды прочитал и высказал мнение, между прочим…

Зайцев стучит в стенку:

– Роман, это возмутительно! Это просто некрасиво, когда в доме прекрасная женщина!

– Я – прекрасная?

– Пойду, стукну маразматику в дверь!

В дверь своей комнаты, как котенок – жалобно и неумело, скребется Марья Николаевна; она тихонько всхлипывает.

– Что, Марья Николаевна, закрыто? – спрашивает Зайцев, хотя знает ответ.

В коридор выходит и Тополь.

– Марья Николаевна, миленькая! Здравствуйте…

– А ты кто? – отвечает старушка со странностями.

– Я? В самом деле, кто?

– Они опять выгнали бабушку прогуляться… Видите, какая печальная картина.

Из-за дверей помимо стонов теперь несутся женские комментарии:

– Жесть… Жесть… Ромик, это жесть… О, как глубоко…

Зайцев, вздохнув, приносит из комнаты плеер, закрепляет его на поясе старушки, наушники надевает на голову.

Марья Николаевна – большой любитель рэпа. Услышав знакомую читку, она заметно оживляется. Она довольно ритмично двигает локтями и пришаркивает, пытаясь изобразить специфические движения рэпперов. Потом показывает Зайцеву неприличный жест рукой.

– Фак! Фак! – бодро дребезжит ее голосок.

– Ах, бросьте, любезная… – отмахивается Зайцев. – Я знаю, что надо сделать. Надо ее отправить к гинекологу.

– К гинекологу? В 12 ночи?

Зайцев насмешлив:

– А что – возрастом не вышла?

– Однако, Вы циник.

– Простите. Гинеколог рядом – за стенкой. Странный тип, замечу мимоходом.

Валерий Романович стучит в дверь соседа.

– Господин Шеин, позвольте…

Сосед Шеин отрывается от компьютера, снимает наушники.

– Да, милейший, давайте… – Голос его заметно бодреет. – Ну что, Марья Николаевна? Снова не нашлось места на этом празднике жизни?

Он привязывает ее за пояс веревкой, веревку набрасывает себе на запястье и рассеянно торопится к компьютеру.

– Вот обещал же Ромик электронный браслет купить… – вздыхает Зайцев. – Редкостный засранец, замечу как бы некстати.

Тополь, сильно удивленная, выходит из-за спины Зайцева.

– Вы? Вот не ожидала!

Шеин удивлен не меньше.

– Как Вы попали сюда, Тополь?

– Так вы знакомы?

Сердце Зайцева почему-то нехорошо холодеет.

– Да. При некоторых странных обстоятельствах. Так Вы гинеколог оказывается, Сергей Иванович?! То-то я думаю, почему Вы такой таинственный!

– Ничего себе компания: бывший психиатр, бывший психолог и бывший гинеколог. Ну и общество однако…

7. Женщины, которых мы знали в разных позах

– Хорошо-то как! – сегодня, как и обычно летит из окна голос Поликарпова.

Сотрудники клиники знают – значит, за окном солнечный день. Это во-первых.

Во-вторых, главврач уже сделал первый заход за ширмочку…

Время от времени в ворота въезжают машины – в основном яркие, дамские.

Вскоре подъехала машина Тополь.

Еще одна – красный Фольксваген. Это Рита.

Вот подъехала Зубару серого цвета. Это Шеин.

Палату гинеколога (бывшего) часто навещают дамы разных возрастов.

Это означает лишь одно: Шеин, действительно, был (а впрочем и остается, просто он нынче уволился с работы) хорошим специалистом. И благодарные пациентки навещают своего врача, который нынче сам в роли пациента проходит здесь курс лечения.

Из палаты Шеина выходит миловидная дамочка в желтом, в волосах огромный синий бант. Сталкивается в дверях с другой, которая тоже с цветами.

За дамой с цветами закрывается дверь. Желтая дама застыла в некоторой растерянности, потом поправила платье и на долю секунды поднесла ухо к двери.

Ну, мы то знаем, нет на свете женщины, которая не любила бы подслушивать….

На лице ее что-то вроде обиды.

Она горделиво одергивает платье, как будто ее кто-то застал за неприличным действием и медленно идет к лифту.

Во дворе из машины выходит еще одна красотка с цветами, совсем молодая…

Дамы переглядываются, задумчиво пожимают плечами…

Кто-то из них наверняка подумал про другую: «Ну и мерзавка, однако… Кроме того, у нее плохо со вкусом…» Мы же знаем, что женщины любят замечать в других недостатки.

Дамы не оставляют Шеина и в бассейне.

– Сергей Иванович, это некрасиво, что я плыву «собачкой»? – пытается наладить разговор Тополь. – Если я буду тонуть, Вы меня будете спасать?

– Тополь, хватит маяться дурью.

– Ну почему? Вы раздражены, что я пришла с Зайцевым? Что я семь лет назад…

– Нет, просто оставьте это тупое кокетство, не раздражайте меня.

– Значит, я утону? Я тоже желаю, чтобы Вы умерли. В гробу Вы будете чудо как хорош.

– Спасибо.

– Придут все те ужасные женщины, которых вы знали в разных позах на протяжении всей вашей жизни – и будут плакать. А я им скажу: нет больше гинеколога, баста. Какой у Вас диагноз?

– Это тайна пациента.

– Да, бросьте, какие тут тайны?

– Тотальное отсутствие мотивации, если в целом.

– А у меня – излишки мотивации, если в целом. Подпись: Поликарпов. Кстати, Вы заметили как смешно Поликарпов расписывается… Просто какая-то малограмотная закорючка….

– Нет, не заметил.

– Впрочем, я сама психолог по семейным проблемам. Поликарпов говорит, что я излишне мотивирована как женщина…

– Ну, это видно и без Поликарпова.

– Интересно, а как еще может быть она мотивировна, если у нее нет мужчины? Вы знаете?

– Дорогая моя, хватит о женщинах. Три месяца Вы говорите о женщинах!

– А Вы три месяца повторяете: хватит о женщинах, хватит. Теперь я знаю почему. Это потому что Вы – гинеколог… Почему Вы скрывали это?

– Да, я гинеколог. Про гинекологов ходит много анекдотов.

– Хорошо, давайте поговорим о мужчинах. Почему Вы как мужчина не видите, что те женщины, которые приходят к Вам ужасны? Это Ваши бывшие пациентки?