– С ними приключился я.

Мак удостоил меня взглядом сквозь очки.

– Ты, случаем, не Ваш Паникёр?

Несмотря на изрядную долю иронии в голосе гнома, мое самомнение разом поднялось на добрый десяток пунктов. Мальчишку из глуши даже в шутку редко кто сравнивает с легендарным ганфайтером.

– А что, похож?

– Нет! – резко сказал Мак, разом уронив мою самооценку обратно. – Плащ другой… и город не в руинах.

– Эй, а я знаю, где взять подходящий плащ, – встрял гоблин. – В лавке у Тощего Боба валяется один.

– Верно, – кивнул гном. – Лежит. Гробовщик снял его с типа, которого в прошлый четверг изрешетили охотники за головами.

– Это все мелочи, – пренебрежительно махнул рукой гобл. – Красное на красном все равно незаметно, а дыры от пуль можно и оставить, для улучшения вентиляции, гы-хы-хы!

– Спасибо за заботу, но я пока обойдусь своим.

– Ну как хочешь, – разочарованно вздохнул гоблин. – Мак, так чего с нашими бутылками?

– В любой момент, Толстяк. Но, – гном навел на гобла указательный палец, – если Кривоклык или Дергунчик все же объявятся здесь…

– Разве что в виде зомби, Мак. А у, – гобл хохотнул, – старины Клыка даже с этим будут ба-альшие трудности.

– Тридцать бутылок, Толстяк.

– Мистер Мак, – сказал я, – давайте кое-что проясним. Могу ли я получить эти бутылки в ином виде? Например, ужин, комната с постелью и завтрак?

– Для двоих, – быстро добавил гоблин.

– Для одного!

– Для двоих!

Бармен, облокотившись на локоть, принялся разглядывать ползущую по краю стойки муху.

– Для одного!

– Для двоих!

– Для… Черт! – не выдержал я. – Ну назови хоть одну причину, чтобы я тебя в свою комнату ночевать пустил!

– Сорок пять.

– Сорок пять причин?

– Сорок пять мексиканских долларов, – отозвался гоблин. – Я знаю, где они зашиты, а ты – не знаешь.

– Ха, – неубедительно фыркнул я. – Теперь, когда ты проболтался, найти я и сам смогу.

– Угу, – Толстяк зевнул. – Потратишь всю ночь, изрежешь на лоскутки уйму хороших вещей.

– Да я…

– Тебе как обычно? – осведомился Мак у гоблина минутой позже, явно расценив мое затянувшее молчание как безоговорочную капитуляцию.

– Ну дык.

– А мне, пожалуйста, яичницу с беконом и, – оглянувшись, я убедился, что за соседними столиками никого нет и, понизив тон до шепота, закончил, – стакан молока.

– Есть козье, – гном выглядел совершенно невозмутимо. Можно подумать, его клиенты поголовно состоят в Обществе Трезвости. – Устроит?

Я кивнул, и Мак тут же выставил на стойку стакан, до краев наполненный чем-то белым. Словно бы он знал мой ответ… еще до того, как я переступил порог салуна.

– Эй, а куда делась твоя корова? – заинтересовался гобл. – Позавчера ведь еще была живехонька!

– Дракон.

Услышав ответ гнома, я едва не выронил стакан.

– Че-е-его?! – Толстяк явно испытал схожие чувства. – Да этих тварей тут отродясь не водилось!

– Зеленая мерзкая с виду ящерица с крыльями, – бармен зачем-то посмотрел на потолок. – Три ярда в длину, не считая хвоста. Свалилась в загон и задрала корову мистера Эллисона.

– И твою?

– Нет, – мотнул бородой гном. – Мою пегую и еще пять других убили наши добрые горожане, пока пытались пристрелить метавшуюся по загону тварь.

– А-а-а, – понимающе кивнул гоблин. – Ну, тогда типа мои соболезнования… и еще два стейка.

– Угу.

Больше гном не издал ни звука, но его взгляд весьма доходчиво намекнул – заказ принят, а исполнения его нам лучше дожидаться где-нибудь не за стойкой.

– Сюды. – Гоблин тоже оказался внимательным чтецом взглядов. – Лучший столик.

– Лучший чем?

Как по мне, выбранная Толстяком конструкция выделялась разве что количеством углов да наклоном поверхности.

– Соседом, – ухмыльнувшись, гоблин ткнул большим пальцем за свое плечо. – Здоров, а?

Со спины определить расу храпевшего за соседним столом было сложно – но судя по габаритам этой самой спины, выбирать приходилось между троллем и великаном.

– От входа нас хрен достанешь. В Малыше Роке… – гоблин, развернувшись, с маху врезал Малышу по хребту. Я поперхнулся молоком, Малыш Рок дернул плечом и захрапел дальше, – даже ядро завязнет.

– Это тебя хрен достанешь, – с досадой пробурчал я. С моего-то места вход в салун был виден, как и большая часть зала. Правда, в нашу сторону вроде бы никто не смотрел… но мне вдруг остро захотелось нырнуть под стол… или перезарядить, наконец, револьвер!

После недолгого верчения так-сяк, я вспомнил, как следует крутить шпенек под стволом, чтобы высвободить шомпол, и принялся выбивать гильзы. Одну, вторую… пятую…

– Твою мать! – вырвалось у меня.

– Ы? – заглянув под стол, гобл увидел гильзы. – А-а-а, вот чего. Так ты не знал, что «Громовой Кот» пятизарядный?

– А ты, выходит, знал? – огрызнулся я, чувствуя, как запоздало начинают дрожать колени. Провести несколько часов рядом с гоблином, имея в качестве страховки револьвер с пустым барабаном… да уж, шутка из разряда: кому расскажи, черта с два поверят!

– Знал.

– Тогда какого орка…

– Не был уверен, что выстрелы точно посчитал, – объяснил Толстяк. – Ты палил, Три Когтя палил, а у меня в башке после взрыва каждый ваш выстрел по три раза эхом грохотал.

Когда оно вошло, я как раз вкладывал в «максима» последний патрон и поэтому сначала защелкнул барабан, а лишь затем поднял голову – и едва не обмочился от ужаса.

Дверь уже закрылась, но клянусь Господом, я с легкостью разглядел бы его и без гоблинского колдовства – ведь вошедший в салун был во сто крат чернее самой Тьмы. Зловещая фигура, чье одеяние беспрерывно шевелилось, словно по салуну гулял смерч, а в провале под капюшоном горели не глаза – о нет, это были две частицы адского пламени, которые сразу же потянулись ко мне незримыми холодными щупальцами, чтобы вырвать из тела душу и утащить её в…

Все, что я успел – это поднять револьвер и выстрелить.

Я не промахнулся. Орк меня свари, я видел дыру в этих черных лохмотьях… и следующую дыру, в двери, сквозь которую был ясно виден свет из окна напротив.

Но исчадие Мрака даже не пошатнулось. Оно медленно вытянуло в мою сторону правую руку…

…и завизжало, словно ужаленная осой девчонка.

– Он в меня выстрелил!

– Он вовсе не это хотел, – сообщил почему-то из-за моей спины Толстяк. – Правда, эй-парень?

– Да?! Да?! Перемать эладийская, если в ком-то не хотят проделать дыру, в него разве палят из пушки?!

– Успокойся, Хьюи, – примирительно буркнул бармен. – Вечно ты поднимаешь вой из-за мелочей.

– Мелочей! – взвизгнуло чучело. – Он стрелял в меня!

– В тебя почти все в первый раз стреляют, – возразил гном. – На твоем месте я бы давно привык.

– Но ты не на моем чертовом месте!

– Поставь ему пива, – наклонившись к моему плечу, шепнул Толстяк. – Иначе его не заткнуть.

– Бармен! Пива… э-э… этому… э-э… вот ему, за мой счет.

Заполучив себе в, гхм, лохмотья кружку с пенным верхом, пугало разом убавило тон до едва слышного бормотания и утащилось с добычей в дальний угол.

– С тебя три доллара!

– Что-о-о!

– Пятьдесят центов за пиво и два с половиной – за дыру в двери. – Подошедший к столику гном выложил передо мной нечто прямоугольное, отлично выделанной кожи, на котором чуть выше тисненных золотом рун зеленела небрежно нацарапанная мелом – и уже полустершаяся – надпись: «Мяню».

– Прейскурант на последней странице. Читать умеешь или озвучить?

– Умею.

Я осторожно раскрыл «мяню», и в конце действительно нашел «Прейскурант на специфические услуги, как-то:

1. Отмывание крови с пола – 75 центов.

2. Отмывание крови со стены – 85 центов.

3. Отмывание крови с потолка – доллар и двадцать центов.

4. Соскребание мозгов – 3,50 за засохшие, свежие принимаются как деликатес по 1.55 за унцию.

5. Дыра в стене от дроби – 4,20