В это время боевая группа фон Зекендорфа заняла еще один мост через Дубису и захватила плацдарм на левом (восточном) берегу реки у Кибартеляй.

Однако долго радоваться победе немцам не пришлось. Разведка Люфтваффе сообщила, что из районов Кедайняй и Ионава в направлении Кракяй движется около двухсот советских танков. Не было никаких сомнений, что их цель – немецкая 6-я танковая дивизия.

О начавшейся войне советский народ узнал не сразу. Вот как начало войны описывает Бережков, который в то время работал в советском посольстве в Берлине:

В шесть часов московского времени мы включили радиоприемник, ожидая, что скажет Москва. Но все наши радиостанции вначале транслировали уроки гимнастики, позднее пионерскую зорьку и наконец последние известия, которые, как всегда, начались новостями с полей и сообщениями о достижениях передовиков производства. […] Постоянно подходим к радиоприемнику. Из него продолжает звучать народная музыка и марши. Только в 12 часов московского времени Молотов прочитал сообщение Советского правительства.[30]

Поэтому не удивительно, что о начавшейся войне не сразу узнали и солдаты частей, находившихся дальше от границы. Как пишет в своих воспоминаниях Д. И. Осадчий[31], 22 июня в 10 часов 45 минут во 2-й танковой дивизии читалась политинформация, а о начавшейся войне еще ничего не было известно.

Разбитые советские грузовики в районе Расейняя

И только тогда, когда прилетевшие немецкие бомбардировщики разбомбили бывшие в то время пустыми казармы в Рукле и в районе железнодорожной станции Гайжюнай (как ранее говорилось, дивизия располагалась в нескольких километрах, в лесу), стало ясно, что начались боевые действия.

Конечно, так поздно о начале войны узнали только рядовые бойцы, а командование округа (фронта), армий и корпусов о начале немецкого наступления узнало довольно скоро и сразу же начало готовить боевые приказы на оборону. Но пока эти приказы из штаба фронта прошли все инстанции и достигли 2-й танковой дивизии, прошло чуть ли не полдня. Например, директива командующего Северо-Западным фронтом была подписана в 9 часов 45 минут[32]. Пока эта директива достигла штаба 8-й армии, прошло немало времени, так как боевой приказ, в котором, кроме всего прочего, указывались действия 2-й танковой дивизии, был подписан командованием армии лишь в 14:0с)[33]. Непосредственно дивизия получила приказ около 16:00. И только в 17 часов 30 минут дивизия начала марш.

Уже в сумерках дивизия достигла Ионавы. Со стороны Каунаса беспрерывно двигался поток беженцев. Этот встречный поток очень осложнил движение, поэтому был отдан приказ изменить маршрут: после переезда моста через Нерис в направлении Расейняя двигались второстепенными пыльными дорогами. При движении колонны было категорически запрещено использовать радиостанции. Этот марш в темное время суток, без потерь от авиации противника, описывался в послевоенных учебниках как образец хорошей организации. Хотя потерь все же избежать не удалось – по техническим нормативам при движении в таких условиях нужно было обязательно каждые 2 часа менять воздушные фильтры двигателей танков КВ. Многие экипажи не обращали на это внимания, да и не имели такой возможности, поэтому немало танков остановилось на обочине, не достигнув конечной цели.

Приказ командующего Северо-Западным фронтом и повторяющий его приказ командующего 8-й армией в создавшейся ситуации были логичными. Направление наступления немецкого 41-го моторизованного корпуса вырисовывалось более чем очевидно: Таураге – Шяуляй – Рига. Советские дивизии должны были одновременно нанести удар по флангам и тылу немецких дивизий, окружить их и уничтожить. 23-я и 28-я танковые дивизии 12-го механизированного корпуса атаковали в юго-западном направлении по левому флангу немцев, 2-я танковая дивизии 3-го механизированного корпуса – в юго-западном направлении по правому флангу немцев.

Однако это были лишь благие намерения. Одновременный удар не был нанесен из-за элементарных и прозаических причин – не хватало топлива и боеприпасов, командиры дивизии из-за плохой связи не могли скоординировать свои действия.

Как бы то ни было, этот эпизод в исторической литературе получил название танковой битвы под Расейняем. По существу, она распадалась на несколько эпизодов: бой советских 23-й и 28-й танковых дивизий с немецкими 1-й танковой и 61-й пехотной дивизиями и бой советской 2-й танковой дивизии с немецкой 6-й танковой дивизией. Вот этот последний эпизод мы и рассмотрим подробнее.

Как уже говорилось ранее, 2-я танковая дивизия к вечеру 22 июня получила приказ командующего 8-й армией двигаться в направлении Расейняя. Точнее говоря, из-за отсутствия связи этот приказ дивизия получила не напрямую от командующего армией – его передал и дал дальнейшие указания прибывший в дивизию начальник Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта П. Полубояров. Он быстро пришел к выводу, что первичный приказ начать наступление в 4 часа утра невыполним, перенес начало наступления на 11 часов утра, информировав об этом командующего фронтом[34]. Однако, как выяснилось позднее, и новый срок был нереален.

В этом месте начинаются некоторые неясности со временем начала битвы. Евгений Дриг и некоторые другие авторы указывают, что 2-я танковая дивизия вступила в бой утром 23 июня[35]. Это утверждение взято скорее всего из воспоминаний Полубоярова[36]. Однако воспоминания не являются самым надежным источником для реконструкции исторических событий.

Росейняй и окрестности. Довоенная карта. Район боя взят в рамку; место боя выделена кружком с точкой

Значительно более надежный источник – документы тех лет. А в отчете боевых действий немецкой 6-й танковой дивизии за 23 июня указывается, что бой за Расейняй начался около обеда, поэтому танковая битва у Дубисы должна была начаться значительно позднее. Что танковая битва началась в 15 часов, пишет и Вернер Хаупт[37].

Однако возникает вопрос, где была и каким маршрутом двигалась к полю боя 2-я танковая дивизия? Ведь от окрестностей Ионавы до Расейняя – около 100 километров. Конечно, танки двигались не самым прямым путем. Немецкая воздушная разведка сообщила, что заметила советскую танковую колонну у Байсогалы и Гринкишкиса. Посмотрев на карту, можно легко убедиться, что танковая колонна сделала большой крюк и прошла не менее 150 км. Поэтому не удивительно, что из-за этого стали возникать проблемы. Во-первых, не один и не два танка могли остаться на обочине, не выдержав такого «ралли». Во-вторых, и это главное – горючее. Даже если танки отбыли с полными баками горючего, в районе цели эти баки должны были оказаться уже полупустыми. Зная, каким было в те времена снабжение, наивно полагать, что горючее можно было пополнить в пути.

Район боя одиночного танка КВ