— Я уже показал, чего стою, в двадцать семь лет, — ощетинился Кантрелл, — когда заработал свой первый миллион на продаже скота. И вы, как никто другой в этом мире, отлично знаете, что я не робкого десятка!

— Знаю, вы не боитесь испанских пуль. У меня никогда не было сомнений в вашей храбрости под неприятельским огнем. Но вы трепещете при мысли о встрече с восьмидесятилетним стариком. Человеком, который тщательно проследил все эпизоды вашей жизни. И убедился, что вы — его наследник!

— А если даже и так? Почему я непременно должен плыть через Атлантику в Англию? Тем более что подвержен морской болезни. Меня же просто-таки выворачивало наизнанку, когда мы плыли на Кубу и начался невесть откуда налетевший ураган! Кроме того, у меня есть выгодный бизнес в Форт-Уэрте. Я не хочу его бросать, поскольку не знаю, что найду в Англии. И никак не могу понять, полковник, почему вас так заботит, сделаюсь ли я графом, виконтом или еще дьявол знает кем? Мне кажется, что у вас, как президента страны, найдутся дела куда поважнее!

Рузвельт прокашлялся и вновь принялся ходить взад-вперед по комнате. Проходя в очередной раз мимо Кантрелла, он на мгновение остановился.

— Подобная дискуссия должна непременно сопровождаться солидной выпивкой! — усмехнулся он.

Быстро подойдя к двери, президент распахнул ее и крикнул ожидавшим в холле охранникам:

— Мистер Шейн, принесите нам, пожалуйста, два холодных пива! Или вы предпочли бы чего-нибудь покрепче, капитан? Как называлась та отрава, которую вы притащили с собой в тренировочный лагерь Сан-Антонио?

— «Кто убил Джона». Это виски, напоминающее бурбон. Бармен знает!

Шейн бросился выполнять приказ. Капитан же с ухмылкой посмотрел на президента:

— При вашем обычном воздержании, полковник, этот напиток будет как раз то, что нужно! А теперь скажите мне, привлекли ли вы в президентскую команду свою британскую подружку Сесиль Спринг Райе? И как намерены поступить с нынешним государственным секретарем, убежденным англофилом Джоном Хеем?

Рузвельт откинул назад голову и, осветив комнату блеском своих ослепительно белых зубов, громко расхохотался:

— Браво, капитан! Для человека, делающего вид, будто ему абсолютно безразлично все, что происходит за пределами его бескрайних владений в Техасе, вы знаете немало о сегодняшних политических деятелях в Вашингтоне.

— Но кто-то все-таки должен следить за курятником, чтобы респуб… простите — лисы — не разворовали цыплят! — угрюмо парировал Джошуа.

Рузвельт покачал головой и с упреком сказал:

— Увы! Я и забыл, что имею дело с неисправимо невежественным демократом!

— Но надеюсь, вы приехали не для того, чтобы перетащить меня к республиканцам!

Президент шумно вздохнул и снова принялся ходить из угла в угол.

— Нет, я не собираюсь этого делать и приехал не для того. Хотя и считаю ваши политические приоритеты достойными сожаления. Но вы все же можете приносить пользу стране другим, не совсем обычным способом.

Кантрелл с подозрением посмотрел на Рузвельта. Инстинкт призывал капитана к осмотрительности. В тоне президента его что-то насторожило.

— Каким конкретно?

— Вам известно, что в настоящий момент Великобритания и Япония ведут переговоры о создании военного союза? Думаю, что нет!

— Но мне представляется, что подобный союз мог бы принести пользу не только Англии с Японией, но и Америке, — возразил Джошуа.

В дверь постучали. Кантрелл приоткрыл ее и принял из руки Шейна бутылку. Привычным движением выбив пробку, он сделал большой глоток и снова взглянул на президента:

— Не сомневаюсь, что ваше внимание к этому району объясняется растущими интересами русского царя в Китае.

Вы в высшей степени проницательны, капитан! Действительно, поскольку русские уже почти закончили строительство Транссибирской железной дороги, они получают реальную возможность перебросить войска из Москвы во Владивосток значительно быстрее, нежели Лондон и Токио сумеют создать боевой ударный кулак в том регионе. Россия давно разрабатывала планы установления своего контроля на востоке Азиатского континента, чтобы угрожать интересам Англии в Индии, уже не говоря о Гонконге, а нам — на Филиппинах.

— А также создавать проблемы разным державам в их торговле с Китаем, не так ли? — задал риторический вопрос Джошуа. — Но если Америка сможет катко повлиять на Японию, то последняя получит шансы стать в некоторой степени противовесом России в этом районе.

Рузвельт налил виски в стакан Джошуа. Но тот жестом отказался, поскольку уже давно не притрагивался ни к одному крепкому напитку, предпочитая пиво. Президент понимающе кивнул и продолжил излагать свои мысли:

— Мы можем влиять на Японию. Недавно я был в Гарварде с отличным парнем — японцем Кентаро Канеко. Он занимает видное положение в Верховном суде Японии. Из бесед с ним я понял, какие цели преследует его страна на Дальнем Востоке. И убедился, что они во многом совпадают с нашими. А также — с английскими.

— Какое это все имеет отношение ко мне? — уже раздраженно спросил Джошуа.

Он понимал, что не просто так Рузвельт пересек чуть не полстраны и оказался здесь уже через несколько недель после своей инаугурации. Что-то за этим, несомненно, скрывалось.

— В Лондоне русские затеяли интригу с целью сорвать англо-японские переговоры. Пытались даже убить японского министра Хаяси. Заговор раскрыли, но если последуют новые, то это может закончиться провалом возможной сделки.

— Ну так пусть подобными проблемами займется министр Солсбери! Хотя он и слывет неуклюжим увальнем в дипломатии.

Рузвельт усмехнулся:

— Я видел, как вы работали на Кубе. И уверен, что подойдете для этого дела, как никто другой!

— Для какого дела?

Джошуа подался вперед на стуле, всем своим видом демонстрируя, что готов с полным вниманием слушать все, что президент намерен ему сказать.

Рузвельт помолчал и, тоже подвинув свой стул вплотную к столу, некоторое время внимательно смотрел в глаза капитана через толстые стекла очков.

— Скажу вам по секрету, что в это дело вроде бы готов впутаться один из членов английской королевской семьи.

— Кто именно?

— Джордж Кларенс. Второй сын Леопольда — брата короля Эдуарда.

— У него что, есть связи с Россией?

— Есть. Через русскую любовницу. Джошуа присвистнул.

— Ничего себе, — усмехнулся Рузвельт, — а?!

— Да! Любопытно! Но мне-то зачем во все это влезать? Я ведь почти не занимался политикой. А уж большой — так и подавно! И вряд ли смогу быть там чем-то полезен, полковник! Право, ваши друзья всегда посмеивались надо мной! Говорили, будто единственное, что я умею делать, так это прилично говорить по-английски. По-русски же я и двух слов связать не могу!

— Но вы ведь очень хорошо объясняетесь на испанском.

— Какая сейчас от этого польза?

— Ошибаетесь! Или вы забыли, как, переодевшись в форму испанского солдата, пробрались в Сантьяго и добыли там ценнейшие сведения о численности неприятельских войск? Я уже тогда понял, что вы просто рождены для того, чтобы стать профессиональным разведчиком!

Джошуа против воли улыбнулся.

— Тогда мне пришлось постоянно прикрывать левой рукой дырку от пули на мундире, чтобы никто не догадался о моем участии в сражениях. К тому же мне очень помогло владение испанским языком. За все время ни разу никто не заподозрил во мне иностранца!

Джошуа помолчал несколько секунд и, глядя в глаза президента, усмехнулся:

— Итак, похоже, теперь вы решили предложить мне шпионить в пользу англичан?

Рузвельт понял, что, несмотря на форму произнесенной Кантреллом фразы, никакого вопроса в ней не содержалось. Поэтому согласно кивнул и добавил:

— А также в пользу Соединенных Штатов. Видите ли, с окончанием последней войны у нас появились очень серьезные интересы в Тихоокеанском регионе. Я знаю, что вы никогда не уклонялись от выполнения своего долга.

Кантрелл отлично понимал, что ведет безнадежную игру. Теодор Рузвельт был накануне покорения очередной политической высоты в своей жизни. И горе тому, кто осмелится встать на его пути!