— И что мне делать? Провести остаток жизни с вязаньем в руках за сплетнями с Деллией Ивере? Джесс, но тебя могут убить!

В голосе девушки зазвенели слезы, и она быстро спрятала лицо на его груди. Джесс нежно гладил огненные пряди.

— Именно это я и пытаюсь объяснить, Лисса.

— Но ты мог бы бросить свое занятие. Возьми меня с собой в Техас… или куда угодно. Куда угодно, Джесс…

Он покачал головой и осторожно отстранил девушку.

— Мы уже все обсудили раньше, Лисса. Я — это я, полукровка, наемник. И может, именно из-за индейской крови мне нравится бродячая жизнь… Черт, не знаю. Но не могу все изменить ради тебя… и ради кого бы то ни было.

Лисса подождала, пока Джесс наденет пояс с револьвером. Он физически ощущал как поднимается в ней ярость… гнев и что-то еще. Раздражение? Отчаяние? Страх? Чем скорее закончится вся эта история, тем лучше будет для них обоих. Но все же Джесс понимал: пока он здесь, держаться подальше от Лиссы нет сил.

Джесс вернулся на землю, — вышедший из хижины Слайго вскочил на коня и направился к «Джей Бар». Джесс глядел ему вслед, пока не улеглась пыль, поднятая копытами коня, потом быстро подъехал к домику, чтобы прочесть записку. Мрачная улыбка рассекла его лицо. Лучше не придумаешь! Завтра вечером» грабители собирались угнать стадо, находившееся на северном пастбище. Достаточно времени, чтобы собрать людей Парди и устроить негодяям, небольшой сюрприз.

На следующее утро к Лиссе приехала неожиданная гостья.

— Клянусь, Лисса, ты выглядишь осунувшейся! Лучше попробуй пирожное с кремом. Просто греховно-восхитительное! Клянусь, что обязательно украла бы у тебя Жермен, не будь папа так привязан к старушке Хэтти Гривз. Но куда ей до Жермен!

Она пододвинула блюдо с пирожными Лиссе, которая резко отвернула голову.

— Лисса, ты больна?

Лисса побледнела еще больше, на лбу выступил пот, хотя в окно дул прохладный утренний ветерок и в гостиной вовсе не было душно.

— Небольшое несварение — вчера слишком много съела за ужином. Не очень хвали Жермен, у нее все блюда буквально утопают в жирных французских соусах!

Деллия ощупывала взглядом талию Лиссы, глаза навыкате жадно искали доказательства перемен.

— Хм-м-м, ты, по-моему, и в самом деле немного пополнела.

Собственно говоря, у Лиссы налились груди и совсем не округлились бедра, но худая как щепка Деллия воздержалась от комментария по этому поводу.

— Прошу простить, Деллия, у меня болит голова!

Лисса поднялась и поспешила сбежать от тошнотворных запахов крепкого кофе и свежевыпеченного теста. Лицо девушки приняло зеленоватый оттенок, еще больше подчеркнутый платьем цвета листьев мяты:

— Надеюсь, ты поправишься до завтрашнего дня? Не забудь, мы приглашены к Макферсона, — окликнула Деллия и едва расслышала приглушенное «нет». Подруга с отнюдь не приличествующей леди быстротой поднялась наверх.

— Интересно, что это на нее нашло? — фыркнула Деллия, потянувшись за очередным пирожным.

Девушка уже принялась жевать, но тут ее лицо расплылось в медленной улыбке. Сама мысль, конечно, была просто невероятно непристойной, особенно если учесть, что представляет собой Джесс Роббинс! Но, выросшая на ранчо, Криделлия Ивере была знакома с жизнью обитателей скотного двора. Лисса, должно быть, в положении! И если она решила отклонить приглашение Лори Макферсон на чай… возможно, у нее другое свидание — нужно же обрадовать будущего отца!

Поднявшись с дивана, Деллия позвонила Жермен, передала Лиссе привет и наилучшие пожелания. Завтра не только Лиссе придется пропустить чай у Макферсонов.

Лисса услыхала грохот копыт экипажа Деллии, но не выглянула в окно — в этот момент она стояла на коленях над тазиком, ожидая, тюка улягутся волны тошноты, — так всегда бывало после ужасных десяти — пятнадцати минут, в течение которых она извергала всю пищу, которую имела глупость съесть с той минуты, как встала.

Всю последнюю неделю Лисса ухитрялась уклоняться от плотных завтраков; до этого проклятого визита Деллии.

— Она ест, а меня рвет. Хороша справедливость, — пожаловалась девушка.

Но это действительно было суровой справедливостью» неизбежной и необратимой. Вот уже второй раз у нее не было месячных, и Лисса хорошо понимала в чем дело. Она носит ребенка Джесса Роббинса.

Рука девушки невольно потянулась к все еще плоскому животу, словно желая защитить нерожденное дитя. Пока Джесс не заметил первых небольших изменений в ее теле, но пройдет совсем немного времени, прежде чем все увидят ее состояние. Совсем немного.

Эти два слова эхом звучали в мозгу. Джесс хочет сразу же уехать после поимки грабителей, оставить ее. Поступит ли он так, если узнает о ребенку? Лисса не была уверена. Как ему сказать?

Именно она преследовала Джесса, дразнила и соблазняла, пока он не взял то, что она не предлагала до него ни одному мужчине. Джесс презирал себя за слабость, за то, что отдался страсти, ненавидел ее, любопытную белую девственницу, вожделевшую этого экзотичного, запретного для нее человека.

Однако Лисса была так же бессильна противиться все пожирающему пламени, как и Джесс; только если он уедет, самую дорогую цену придется платить ей.

Боязнь увидеть жгучее пренебрежение в осуждение в этих серебристых глазах заставляла ее молчать.

— Я люблю тебя, Джесс. Ты должен любить меня!

Но произнесенные шепотом слова оставили во рту металлический привкус, — яснее всего показавший, как они бесполезны и лживы. Он никогда не признавался ей в любви. И не признается.

Лисса, дрожа от напряжения, сполоснула лицо холодной водой, прополоскала рот и легла на постель, пытаясь думать связно, понять, что делать. Нужно сказать ему, прежде чем узнает еще кто-то.

Если Жермен заподозрит, тут же побежит к отцу. Лисса обычно собственноручно выливала ночной горшок и старалась не сталкиваться по утрам с ненавистной экономкой. Сама Жермен была часто «нездорова» после чрезмерного количества выпитого накануне спиртного, и поэтому не отличалась особой сообразительностью, особенно в начале дня. Однако мысль о страшной ярости Маркуса Джейкобсона, его неистовом гневе заставила девушку сжаться в комочек. Необходимо объясниться с Джессом, прежде чем узнает отец. Наконец Лисса перекатилась на спину и встала. Завтра днем у нее свидание с Джессом на берегу пруда. Может, тогда настанет самый подходящий момент.

Одно Лисса знала наверняка — времени у них остается все меньше.

Пока Деллия навещала Лиссу, хоть визит а оказался неудачным, у Джесса и Тейта Шеннона состоялся весьма неприятный разговор с Ринго Парди в убогом старом баре на окраине Шайенна.

Парди оседлал шаткий, плетеный из тростника стул и с отвращением оглядел прогнившие половицы, усыпанные грязными опилками. Наемник обладал весьма запоминающейся внешностью — темные, непроницаемые, как глубокая вода, глаза, резкие черты угловатого лица, горбатый нос и тонкие губы, кривящиеся в злобной усмешке.

— Ну и дыра! Специально выбрал, чтобы обслужили твоего дружка-ниггера?!

Джесс мгновенно застыл, но Тейт предостерегающе положил руку на его плечо.

— Нас обоих называли и похуже, Джесс. Не обращай внимания… пока, — посоветовал он, многозначительно взглянув на Парди.

— Ты знаешь, Парди, что мне от тебя требуется. Шеннон меня прикроет. У тебя есть какие-то проблемы?

Парди, как бы сдаваясь, шутливо поднял большие мозолистые руки.

— Все в порядке, Роббинс… Деньги неплохие. Я смог собрать десять лучших стрелков отсюда и до мексиканской границы.

— Я просил двенадцать.

Парди пожал плечами, глядя на ковылявшего к нему жирного бармена в засаленном переднике с серым полотенцем, перекинутым через плечо. Бармен, поставив перед Парди стакан виски, вопросительно уставился на Роббинса с Шенноном.

— Десять моих парней стоят двадцати здешних мальчишек, — ответил Парди наконец.

Джесс знаком велел бармену отойти.

— Поскольку сегодня нужно выезжать, хорошо бы чтобы ты оказался прав, — объяснил Джесс. — Агент грабителей оставил записку. Сегодня вечером они собираются угнать скот с северного пастбища. Мы должны быть там раньше, спрятаться в укрытие, готовые устроить им небольшой сюрприз.