Литмир - Электронная Библиотека
A
A
АПАССИОНАТА
Когда садился за рояль Тургенев,
Когда Толстой настраивал шарманку,
Когда Тарас Шевченко дергал гусли
И хором подпевали все вокруг,
Тогда садился Пушкин мимо кресла,
Раскидывал ручонки коромыслом,
Закатывался солнышком под койку,
Распьяные глаза швырял на небо
И слушал эту Апассионату
Не-ру-ко-твор-ну-ю!!!
И отдавался бешено нирване,
Как всякая болящая, живая,
Гвоздями не добитая душонка —
Пропитая, пролитая на скатерть,
По простыням размазанная всуе,
Занюханная ватными ноздрями,
Изрезанная кухонным пинцетом
В бурлачьи лямки — верная душа,
Что до сих пор хранит на самом донце
Какого-то собачьего поэта,
Расхристанного в стельку разгильдяя,
Что слушает, храпя, Пассионату —
На том конце тончайших проводков.
ПРОГУЛКИ С ТЕРЦЕМ
Окуджаве с Пушкиным нельзя.
Можно лишь Синявскому да Терцу.
Чу! Ливреи отворяют дверцу —
И на ветер, бантами скользя,
На стези своя выходит Пушкин!
Славный малый! Душечка! Пацан!
Он выходит на прогулку сам,
А Синявский с Терцем ждут поодаль…
И идут все трое в ресторан,
Принимают внутрь водку с перцем
И гуляют с нею по дворам.
И двоятся, вишь, Синявский с Терцем.
И пока поэт не слишком пьян,
Спровоцируй гения на честность:
"Кто ж приносит нам небезызвестность?"
— "Публика — Царица Обезьян."
ПУШКИН И ГОГОЛЬ
А Гоголь требовал сюжетов, —
А Пушкин должен был ему,
Но он над Гоголем смеялся
И нес ему какой-то бред.
А Гоголь говорил приватно:
"Над кем смеетесь, милый Пушкин!"
Потом поил его мадерой
И думал, кутаясь в шинель:
"Арапская душа! Потемки!
За что же, чорт, его люблю?"
INTERLUDIA
Как атеист я в Пушкина не верю.
Мистерию с Дантесом не считаю
Правдивой, иль хотя бы достоверной.
И в авторстве приписываемых книжек
Изрядно сомневаюсь, хоть убей!
Но крошечный чернявый человечек
Завелся у меня под телогрейкой —
И где-то там во внутреннем кармане
Пищит и пишет пошлые стихи.
А вдруг то Пушкин?
Вдруг он существует?
Спасите, дармоеды-доктора!
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Зима. Цензура отдыхает.
Литература горько пьет.
Момент такой, что грех не выпить.
Моменту море до колен.
Балы пустеют. Передышка.
Одышка. Колики. Гастрит.
Гостиные скучают по повесам.
Прутков — и тот, собака, не острит.
Такая гладь, что скучно даже бесам.
То стиль,
То штиль,
А середин не зрим…
Писакам в эти дни не до бумаг.
Не до морали дамам в эти ночи.
Какие ночи, Бог меня в ребро!
У Бомарше часы упали в пиво.
У Фаберже кукукнулось яйцо.
Отцы отдали город под проценты
И цокают губами, как скоты…
Февраль. Но видно по приметам,
Что приближается гроза…
Смертельно раненым поэтам
Положено смотреть в глаза!
НАТАША Г.
Жили-были Наташа и Пушкин.
И любили друг друга нежно.
Много было у них детишек —
И хороших, и просто разных,
Черномазых и бледнолицых,
На французский манер и на свой.
И была Гончаровой Наташа,
И была она Пушкину другом,
А порою — подругою верной,
Но не вынесла…
ГЛАГОЛ
Друзья — они всегда дружней
Друг с другом, чем с тобой.
И женщины всегда нежней
С другими, чем с тобой.
И случай потакает тем,
Кто не чета тебе.
И жизнь — она всегда длинней
У тех, кто не с тобой.
А у тебя — одни долги,
Они всегда с тобой.
И подкидные дураки
Командуют тобой.
И неуверенность в себе
Преследует тебя.
А небо требует — смоги,
Распнись перед толпой!..
И ты берешь свой пистолет,
Свой черный-черный пистолет
Калибром в легионы лет, —
Ты говоришь "Отбой".
Но — мановение руки,
Но чей-то окрик вслед,
Но чей-то взгляд сквозь суету —
И ты опять живой!
И снова хрупкие мостки —
Ступай по ним, Поэт.
Не ной, Поэт.
Не вой, Поэт.
Насвистывай и пой.
ДАНТЕС
Дантес ходил почти что рядом.
Дантес вертелся и острил.
И дамам анекдоты Хармса
Про Пушкина распространял.
Дантес считал, что Пушкин — гений,
И он ценил его безмерно,
И хоть не пил с ним брудершафтов,
Но позволял себе слегка…
Дантес был светел.
Пушкин — черен.
А Натали молилась наночь.
И все-то Пушкин им простил бы…
Но эти анекдоты Хармса!
2
{"b":"118362","o":1}