Как только Лейла попала на глаза Кариму, он пропал. Но Лейла в гостинице больше не появлялась. Да и в тот единственный раз она чувствовала себя очень неуютно. Неподходящее место для молодой женщины, подумала она.

Кариму не с кем поговорить о своей страсти. Мансур бы только посмеялся, а в худшем случае все испортил. Для Мансура нет ничего святого, и меньше всего его волнует судьба тети. Карим открылся одному Аймалу, и Аймал держал язык за зубами. Аймал-то Карим и сделал своим посыльным.

Карим решил, что сможет стать своим человеком в семье Хан, если поближе сойдется с Мансуром. По счастью, однажды Мансур пригласил его домой на обед. Друзей принято представлять семье, а Карим к тому же был одним из самых респектабельных приятелей Мансура. Карим изо всех сил старался понравиться, он пустил в ход все свое обаяние, всех внимательно слушал и засыпал похвалами хозяек, приготовивших столь вкусную еду. Важнее всего было понравиться Бибигуль, потому что при решении судьбы Лейлы последнее слово оставалось за ней. Но та, ради кого он явился, так и не вышла. Лейла стояла у плиты и готовила, вносили еду Шарифа или Бюльбюла. Незамужние дочери стараются не показываться на глаза молодым людям, не состоящим с ними в родстве. Но вот угощение было доедено, чай допит, и семья собралась на покой. Тогда-то ему удалось вновь краем глаза увидеть Лейлу. Из-за комендантского часа припозднившиеся гости часто оставались ночевать у хозяев, а переоборудовать столовую в спальню было обязанностью Лейлы. Она расстелила циновки, достала запасную для Карима. Автор писем находился в доме. Ни о чем другом она думать просто не могла.

Он решил, что она уже закончила, и хотел, было войти в комнату помолиться, прежде чем заявятся остальные. Там он застал ее: она стояла, склонившись над циновкой, с падающей на спину длинной косой, голова повязана непритязательным платком. Взволнованный и возбужденный неожиданным зрелищем, он быстро вышел из комнаты. Она даже не заметила его. Всю ночь ему не давал покоя образ Лейлы. На следующее утро он ее так и не увидел, хотя именно она согрела ему воду, поджарила яичницу и вскипятила чай. И даже почистила обувь, пока он спал.

Назавтра он послал свою сестру поговорить с женщинами семьи Хан. Сестра повидалась и с Лейлой. По обычаю родственники подружившихся знакомятся между собой, так принято, а сестра была ближайшей родственницей Карима. Она знала о чувствах брата и должна была поближе присмотреться к девушке и ее семье. Вернувшись, домой, она рассказала Кариму то, что он и так знал.

— Толковая и работящая девушка. Красивая и здоровая. Очень мирная и порядочная семья. Лейла была бы тебе хорошей партией.

— Но что она сказала? Как она себя вела? Как выглядела? — карим был готов без конца задавать одни и те же вопросы, чтобы только услышать что-нибудь о Лейле, хотя, по его мнению, описаниям сестры не хватало красок.

— Да я ж тебе сказала, порядочная девушка, — не выдержала, в конце концов, сестра.

Поскольку мать Карима умерла, роль свахи пришлось бы взять на себя младшей сестре. Но сейчас еще рано, сначала она должна поближе познакомиться с семьей девушки, тем более что они даже не стоят в родстве. В противном случае Кариму откажут не раздумывая.

После визита сестры Карима домашние начали отпускать шуточки на его с Лейлой счет. Лейла не обращала внимания на поддразнивание. Она делала вид, что ей все равно, хотя внутри у нее все переворачивалось. Хотя бы никто не проведал о письмах! Она злилась на Карима за то, что он подверг ее опасности. Часы она разбила и выкинула.

Больше всего она боялась, что узнает Юнус. Юнус был самым строгим приверженцем мусульманской морали в семье, во всяком случае, на словах. К тому же Лейла любила его больше всех. Она боялась, что, узнав о письмах, он подумает о ней дурное. Как-то раз, когда ей, как знающей английский язык, предложили работу по совместительству, Юнус запретил даже думать об этом. Он не мог согласиться с тем, чтобы сестра работала в одной конторе с мужчинами.

Однажды Лейла завела с ним разговор о Джамиле. Шарифа рассказала ей, как задушили молодую женщину.

— А что с ней такое? — удивился Юнус. — Ты ведь имеешь в виду девушку, которая умерла из-за короткого замыкания в вентиляторе? — Юнус не знал, что дело было совсем не в вентиляторе, что Джамилю убили за то, что уличили в супружеской неверности. Лейла выложила ему всю историю. — Какой ужас, какой ужас!

Лейла согласно кивнула.

— И как она могла?! — добавил он.

— Она? — поразилась Лейла, неправильно истолковавшая выражение его лица. Она-то думала, брат поражен и разгневан тем, что Джамилю удушили ее братья. А Юнуса возмутило то, что женщина могла завести себе любовника.

— У нее был красивый и богатый муж, — сказал Юнус, все еще дрожа от потрясения, вызванного неожиданным открытием. — Какой позор! И к тому же с пакистанцем. Это меня еще больше убеждает в том, что жениться надо на совсем молоденькой. Молоденькой и неиспорченной. И держать ее в ежовых рукавицах, — жестко добавил он.

— А что ты думаешь насчет убийства? — спросила Лейла.

— Она первая совершила преступление.

Лейла тоже хочет быть молодой и неиспорченной. Она до смерти боится разоблачения. Она не видит никакой разницы между изменой мужу и чтением любовных писем от мужчины. И то и другое дурно и запрещено, и то и другое в случае разоблачения грозит страшным позором. Теперь, когда Лейла начала видеть в Кариме своего спасителя, она боится, что Юнус не поддержит сватовства — если Карим таки посватается.

О любви с ее стороны говорить не приходится. Она его почти не видела — разве что из окна, когда он подходил к дому вместе с Мансуром, и потом из-за ширмы, откуда она немного подглядывала за ним. И то, что она увидела, не произвело на нее сильного впечатления.

«Он выглядит как мальчик, — сказала она позже Соне. — Маленький, худенький, и лицо совсем детское».

Но Карим был образован, казался добрым человеком и не имел семьи. Поэтому Лейла и надеялась найти в нем свое спасение от той жизни, на которою иначе обрекала ее судьба. Больше всего ей нравилось, что у него нет семьи, — значит, некому прислуживать. Он бы позволил ей учиться или работать. Они бы жили только вдвоем, могли бы уехать вместе куда-нибудь, может быть даже за границу.

К Лейле и до него приходили свататься — на данный момент женихов было трое. И все — родственники, за которых она ни за что не хотела выходить замуж.

Один из них, сын тети, безграмотный, безработный и ленивый, ни на что не годился.

Второй — эта каланча, сын Вакила — тоже не имел работы, иногда только помогал отцу в поездках. «Повезло тебе. У тебя будет двупалый муж», — насмехался Мансур. Но Лейла совсем не хотела выходить замуж за сына Вакила, лишившегося двух пальцев в результате неправильного обращения с мотором. Старшая сестра Шакила настаивала на этом браке. Она бы была бы не прочь привести Лейлу в свой дом. Но Лейла знала, что тогда останется служанкой. Старшая сестра будет ею командовать, а сын Вакила обязан во всем подчинятся отцу. Придется обстирывать не тринадцать человек, как теперь, а целых двадцать, думала она. Шакила бы стала уважаемой матерью семейства и хозяйкой, а Лейла — служанкой. Опять. К тому же так она никогда не вырвалась бы из семьи и была бы обречена на ту же жизнь, что и Шакила, и у нее постоянно путались бы в юбках цыплята, куры и дети.

Третьим женихом был ее двоюродный брат Халед, красивый и спокойный молодой человек. Они вместе росли, можно сказать, он даже нравился Лейле. У него были красивые глаза, теплый взгляд и мягкий характер. Но вот семья его была просто ужасна. Большая семья, где-то тридцать душ. Суровый старик отец только что вышел из тюрьмы, куда его бросили по обвинению в сотрудничестве с Талибаном. Их дом, как и большинство домов в Кабуле, ограбили во времена гражданской войны, и когда пришли талибы и навели порядок, отец Халеда обвинил в грабеже нескольких моджахедов из своей деревни. Их арестовали и надолго посадили в тюрьму. После бегства талибов эти люди вернули себе власть в деревне и из мести отправили в тюрьму отца Халеда. «Так ему и надо, — говорили односельчане. — Хватило же ума пожаловаться».