Сиббер отодвинулся от пышногрудой девицы.

— Вы сами, мистрис Монтегю, сколотили приличное состояние, рекламируя себя с этих подмостков... — Рич надулся и, подражая Ребекке, топнул ногой.

— Как вы можете так говорить? — Ребекка снова набросилась на него с кулаками. — Вы говорите о женщине, которая совсем недавно лишилась жизни и на похороны которой мы вскоре пойдем.

— Ребекка права, — сказал Сиббер. — По-моему, вы должны извиниться.

В перепалку ввязался Джордж:

— Успокойтесь, мадам. — Он оттащил Ребекку от Рича. — Женщины должны убивать только взглядом.

— Убери руки, выживший из ума пьяница, — проворчала Ребекка. — Или я тебе выцарапаю глаза.

Сиббер ушел вглубь, подальше от авансцены, за арку просцениума, и принялся прохаживаться там вдоль задника.

— Давайте вернемся к насущным вопросам, мистер Рич. — Стоя в дальнем конце огромной ложной перспективы замкового холла, он казался гигантом. — Могу ли я высказать предположение, что, поскольку вы уже убрали несколько ярдов сцены, чтобы втиснуть побольше рядов в партер, вы, без сомнения, получите больше прибыли и без дополнения к спектаклю в виде комедиантов с выделывающими разные курбеты собачками.

— В этот раз, пожалуй. — Рич снова стал отряхивать дорогой бархатный камзол. — Не сомневаюсь, что трагическая гибель миссис Лукас в любом случае привлечет в наш театр любопытных. — Он усмехнулся и, обернувшись, посмотрел на графиню и Элпью. — Как только наши подруги из «Глашатая» упомянут об этом в своем разделе, публика валом к нам повалит.

Элпью вспыхнула. Ничто так не отвращало ее от шумихи, как эта чудовищная демонстрация алчности и эгоизма.

— Возможно, мистер Рич, вам следует напечатать об этом на ваших афишах и расклеить их по всему городу. — Графиня поднялась и обвела взглядом собравшихся. — «Театр «Друри-Лейн» — очаг жадности, продажности и убийства!» Слышите? Колокола отбивают шесть. Мы с Элпью намерены посетить похороны Анны Лукас и прибыть туда вовремя. Думаю, что ни священник, ни носильщики ждать вас не станут. Так что, если вы хотите отдать последний долг бедной погибшей женщине, которая еще вчера была вашей подругой и коллегой, предлагаю отправиться немедленно.

Все присутствующие повернулись к графине.

— Должна заметить, что ни один из вас ни в малейшей степени не опечален. Где слезы, которые так искусно туманят вам глаза при развязке каждой трагедии? Где биение себя в грудь и рвущие сердце вопли, которыми вы так знамениты? Вам всем наплевать. Бедная маленькая Анна Лукас была жестоко убита, а вы по-прежнему ссоритесь из-за пустяков. — Она схватила Элпью за руку. — Или вы приберегаете свои эмоции для публичной демонстрации на кладбище?

Рич спрыгнул в зрительный зал.

— Не так быстро, дамы. — Он перепрыгнул через зеленые скамьи и загородил выход. — У вас со мной соглашение...

— Попридержи язык, ненасытная утроба, — процедила Элпью, беря графиню под руку и двигаясь вперед. — Мы ни с кем не заключали никаких соглашений. Дай пройти, или мы вызовем констебля и тебя арестуют за незаконное задержание.

Рич не пошевелился.

— Ты слышал, дикарь? Дорогу! — Графиня оттолкнула его. Элпью потянула на себя дверь.

На шее Рича задергался мускул, когда он шагнул в сторону и позволил им выйти.

Ребекка выскочила следом за ними.

— Я поеду с вами, дамы, если вы не против. Ближайшая стоянка экипажей там, — с улыбкой указала она. — Идите, я вас догоню.

Пока Элпью и графиня спускались по ступенькам на улицу, Ребекка повернулась к актерам, потянувшимся за ней из зала.

— По-моему, она хочет ненадолго от нас избавиться, — заметила графиня, оглядываясь через плечо. — Что там происходит? — Графиня отвернулась и прошептала: — Следи и запоминай. А я притворюсь, что ищу наемную карету.

Элпью тоже притворилась, что смотрит в другую сторону, а сама шепотом комментировала:

— Ребекка шепчется с Ричем. Рич качает в ответ головой. Ребекка жестами выражает неудовольствие и переходит к Сибберу, который пожимает плечами и выворачивает карманы. Ох! Ребекка влепила ему хорошую пощечину. — Она повернулась к графине. — Боже, миледи, похоже, она избивает всех в своем окружении. — Элпью осторожно взглянула назад. — Ребекка подходит к Джорджу, который протягивает ей руку. Она что-то берет, рассматривает и со смехом бросает на пол... несколько монет. Он, похоже, дал ей деньги...

— Быть может, экипаж ей так же не по карману, как и нам. — Графиня фыркнула. — Мадам Высокомерие.

— Ой! — Элпью схватила графиню за руку и быстро потащила ее по Друри-лейн. — Она направляется к нам.

— Вон едет один, — сказала Ребекка своим звучным голосом, окликнула возницу и вытянула руку, чтобы он остановился. Она открыла дверцу для графини, потом подошла и заговорила с кучером: — К Святому Эгидию, пожалуйста, через Литтл-Харт-стрит. Я забыла свое траурное кольцо, — объяснила она, садясь в карету, лошади затрусили к Ковент-Гардену. — Я не могу показаться на похоронах Анны Лукас без траурного кольца.

Графиня наступила Элпью на ногу.

Рядом со своим домом Ребекка выпрыгнула и хлопнула по дверце кареты. Не успели женщины опомниться, как карета двинулась дальше. Элпью высунулась из окошка и закричала кучеру, чтобы он остановился.

— Она велела не ждать! — крикнул он в ответ.

— О Господи, Элпью! — Графиня схватилась за карман. — Хватит ли у нас денег?

Возница обернулся и всмотрелся в пассажирок.

— Это же та актриса, да? А кого я однажды вез... Как же его звали? Итальянский певец без яиц...

— Синьор Фидели? — предположила графиня, говоря о знаменитом кастрате, который недавно покорил город своим искусством.

— Точно, это он. Приятный тип. И чаевые дал хорошие.

— В самом деле! — Графиня наблюдала, как Элпью считает разложенные на коленях пенни.

Когда они подъехали к церкви, графиня выглянула наружу. Несмотря на моросящий дождь, люди уже толпились вокруг крытого прохода на кладбище. Элпью выбралась из кареты и посмотрела на кучера.

— Сколько?

— Нисколько, — усмехнулся он. — Роксана мне уже заплатила.

— Кто?

— Ребекка Монтегю... она дивно играет Роксану.

Пытаясь не выказывать удивления, женщины пошли к церковному двору, а наемный экипаж загрохотал в сторону перекрестка с колонной Семи циферблатов.

— Что она задумала? — прошептала Элпью.

— Не спрашивай меня, — ответила графиня, пока они проталкивались сквозь толпу к проходу на кладбище. — У меня такое впечатление, будто каждому, кто хоть как-то связан с этим делом, есть что скрывать.

— Кто это? — Один из фанатиков перегнулся через стену, чтобы лучше видеть шедших на похороны.

— Никто, — ответил его приятель, оглядываясь, не идет ли за сыщицами кто-нибудь из настоящих знаменитостей.

— Никогда не думала, что буду настолько довольна, когда меня назовут никем. — Графиня приподняла юбки и ступила во двор церкви Святого Эгидия в Полях. Он оказался унылым. Несмотря на свое расположение на окраине города и поля, простиравшиеся всего в нескольких ярдах от церкви, двор казался более серым и гнетущим, чем все другие из когда-либо виденных Элпью.

— Что такое с этим кладбищем? — спросила Элпью. — Почему оно такое печальное?

Графиня посмотрела на могильные плиты, лежавшие тесно, словно костяшки домино.

— Тут неподалеку началась чума. За первую неделю похоронили сотни человек. Тогда никто не знал, что это такое. Какое-то таинственное поветрие. Пуритане говорили, что это наказание за нашу распущенность, за то, что мы развлекались, посещая театры и таверны. — Она взяла Элпью за руку. — Бедная маленькая Элпью. Конечно, чума унесла твоих родителей, но мне она принесла радость, потому что я обрела тебя.

Элпью содрогнулась. Она даже не знала, как звали ее родителей. Знала только, что они лежат здесь, у нее под ногами, под одной из бесчисленных плит.

— Уже потом все поняли, что понадобятся большие ямы для людей, тысячами умиравших каждую неделю.