— Не волнуйтесь, сэр. — Графиня заковыляла прочь. — Я присоединюсь вон к тому стражнику, который разговаривает с моей Элпью, а вас оставляю в распоряжение мистера Киппера,[2] с тем чтобы вы рассказали ему все, что он пожелает узнать о Кровавой башне.

— Сиббер, — вполголоса пробормотал актер. — Но, миледи, позвольте мне пойти с вами. Я предпочел бы помочь вам.

Йомен Партридж помахал стражнику, стоявшему рядом с Элпью, и знаком объяснил, что оставляет на него двух своих подопечных, а сам пошел вниз, чтобы взять новых посетителей.

— Знаете, я его встречал, — сказал Сиббер, идя следом за графиней.

— Уильяма Шекспира? — бросила та, меряя его взглядом. — Вы, должно быть, значительно старше, чем кажетесь.

— Нет-нет, — весело рассмеялся Сиббер. — Короля.

Этот человек, несомненно, слабоумный. Ричард III умер пару веков назад.

— Я был всего лишь ребенком, но он запомнился мне таким величественным. Он гулял со своими собаками в Сент-Джеймсском парке, кормил уток.

Графиня вымученно улыбнулась расплывшемуся в улыбке типу. Он, наверное, совсем повредился умом. Ее терзали сомнения — не позвать ли на помощь?

— И с ним, между прочим, были вы.

Графиня остановилась и обернулась к молодому актеру.

— Может, я и кажусь старой каргой, но, уверяю вас, во времена горбуна Ричарда еще не родился даже мой прапрапрадед.

— О да. — Актер так и покатился со смеху. — Мне все говорили, что вы забавная. Теперь я сам это вижу.

Графиня стиснула веер, собираясь треснуть наглеца.

— Я говорил о вашем короле, мадам. — Он поднял руки вверх. — О добром старом Чарли.

— Карл![3] — Графиня мгновенно смягчилась, выражение лица ее сделалось приятным, а сама она приняла жеманную позу. — Милый, милый! Все так по нему тоскуют.

— Именно, именно, — с некоторым энтузиазмом поддержал Сиббер. — Удивительно, сколько сердец он пленил. Простой народ его обожал.

— Да, были времена, мистер Киппер... — Графиня взяла молодого человека под руку и пошла с ним в ногу. — Значит, вы, говорите, актер и писатель...

Свою добычу Элпью загнала не без труда. У мисс Джимкрэк был специальный пропуск, дававший ей право на немедленное свидание с возлюбленным. Йомен, проводивший досмотр, с особым удовольствием обыскал Элпью, ибо за ее корсажем скрывались исключительные формы. Он даже имел наглость спросить, нельзя ли пошарить в ложбинке между грудями на случай, если она там что-то спрятала. Элпью едва удержалась, чтобы не дать ему оплеуху. Вместо этого она глубоко вздохнула и, вытянув шею, увидела, что девица Джимкрэк миновала Ворота изменников и направилась на основную территорию Тауэра.

Порученная вместе с группой восторженных иностранцев своему стражнику, Элпью все время норовила отбиться от компании, чтобы понаблюдать сквозь ворота, как дерзкая мисс поднимается на холм и сворачивает направо, к Белой башне.

Пока надоедливые иностранцы забрасывали стражника невнятными вопросами о пребывании королевы Елизаветы в Тауэре в качестве узницы, Элпью решительно начала подниматься на холм впереди всех. Йомен Джонс, который был не в состоянии разобрать большую часть того, о чем его спрашивали, решил повести туристов следом за Элпью. Группа индийских мусульман в экзотических одеяниях — развевающихся шелках, атласе и перьях — побежала за ним в горку.

Элпью подоспела к башне Юлия Цезаря как раз вовремя, чтобы увидеть, как мисс Джимкрэк исчезает в низенькой двери по другую сторону лужайки, слева от нее.

— Что это за место? — спросила Элпью, указывая на девушку.

— Бошампская башня, — согнувшись пополам и дыша со свистом, ответил йомен Джонс, — место заключения благородных преступников. Здесь содержался лорд Гилфорд Дадли, муж леди Джейн Грей...

— Хватит истории, — оборвала его Элпью в тот момент, когда недоумевающие иностранцы добрались до вершины холма. Она снова пошла вперед, поманив их за собой. — Кто сейчас здесь сидит?

— О, только молодой лорд, прожигающий свою совершенно никчемную жизнь. Предводитель титиров, кажется...

— Титиров! — Элпью все про них знала. Банда буйных богатых юношей, которые, напившись, каждый вечер куролесили в тавернах и на площади Ковент-Гарден. Им очень нравилось опрокидывать портшезы, в которых передвигались пожилые дамы, отрывать дверные молотки, выкрикивать непристойности в адрес красивых женщин и переворачивать будки ночных сторожей, предпочтительнее со спящим внутри стариком сторожем. Лучшей истории и пожелать нельзя. — И кто он? Как его зовут?

— Рейкуэлл, — пробормотал йомен Джонс. — Лорд Джайлз Рейкуэлл.

— Гиде тут Амбер Лейн? — Один из иностранцев дернул йомена за расшитый лентами рукав.

— Амбер Лейн? — Джонс почесал в затылке. — Никогда о таком не слышал.

— Нет, Амбер Лейн — женщина. — Посетители на свой чужестранный манер пожимали плечами.

— Анна Болейн! — К группе, переваливаясь, подошла графиня. — Они ищут голову Анны Болейн. — Она указала на спускавшегося с холма йомена Партриджа и четко произнесла, сопровождая свои слова пантомимой: — Он покажет вам голову Амбер Лейн... Туристы! — Она приветливо кивнула стражнику Джонсу, когда иностранцы, возбужденно переговариваясь, потащились прочь. — Им всегда одно подавай — кровь! — Она потерла пухлые ручки. — Итак, Элпью, йомен как будто рассказывал очень интересную историю, прежде чем его так грубо прервали наши индийские друзья.

— Он стережет лорда Рейкуэлла — предводителя титиров.

— Tityre tu patulae recubans sub tegmine fagi, — понимающе кивнув, произнесла графиня. — Виргилий, первая эклога. «Титир, ты, лежа в тени широковетвистого бука...»[4]

— О, браво! — Сиббер негромко поаплодировал.

Графиня настолько воодушевилась возможной статьей, что почти забыла о восторженном молодом человеке, стоявшем рядом с ней.

— Ах да, Элпью, йомен Джонс, позвольте мне представить мистера... Хэддока? Кода?.. Ради всего святого, не напомните ли ваше имя?

— Сиббер. — Актер слегка поклонился Элпью. — Мне в свое время досталось от титиров, — с гримасой сказал он. — Как-то раз они забрались на сцену, когда я произносил монолог, и попытались стянуть с меня брюки. Вышло очень неловко.

— Беспутные шалопаи, все до единого, — выразила неодобрение графиня. — Но их предводитель... — Ее взгляд устремился на унылые стены Бошампской башни. — И часто его навещает юная мисс Джимкрэк?

— Всего два или три раза приходила. — Джонс проследил ее взгляд. — Приносит ему сладости и всякие вкусности. Она очень красивая.

— Вот, имей титул, — пожала плечами Элпью, — и весь мир у твоих ног.

— И не говорите! — кивнул йомен. — Он живет здесь в свое удовольствие. Ему присылают лучшую еду, у него там роскошная мебель. Мне такая жизнь и не снилась, а ведь я не совершал никакого убийства.

— Убийство! — в ярости вскричала графиня.

— Да, — подтвердил йомен. — В январе зарезал одного джентльмена, напав на него из засады.

— Какая мерзость, скажу я вам. — Элпью покачала головой. — Дочь городского олдермена путается с известным преступником. Куда катится мир?

— Убийца! — Графиня ухватилась за эту ниточку, по-прежнему разглядывая мрачные серые стены Бошампской башни. — И сколько ему ждать до того, как?.. — Она изобразила петлю, затягивающуюся на шее.

— Если все пойдет, как в предыдущих случаях, то через пару дней он выйдет на свободу оправданным и снова примется за свои обычные полуночные драки и жестокости. — Стражник посмотрел на бойницу второго этажа. — Не первый раз мы караулим здесь лорда Рейкуэлла, и не первый раз он попадает сюда за убийство.

— Так когда?.. — напомнила графиня, прослеживая его взгляд до оконца, за которым, как она поняла, сидит необузданный аристократ.

— Суд состоится послезавтра. В Большом зале Вестминстера. Но по какой-то причине их светлости пэры, похоже, любят этого парня. Они уже дважды оправдывали его после убийства человека,