– Габриель, вы же знали это! Вы должны были знать! – умоляюще произнес Десаз. – Вы знали, что ваш брак фиктивный.

– Этот брак был заключен по любви, – повторила девушка, отчаянно пытаясь снова взять себя в руки.

– Дайсон похитил вас! Ради всего святого, вы были заложницей! Ему пришлось жениться на вас. Принц Уэльский собирался взять вас под свое покровительство. Дайсон не мог этого допустить, разве вы не понимаете?

– Он был моим опекуном. Мы полюбили друг друга. Мы поженились, – машинально произносила слова Габриель.

– И влюбившись в вас, он продолжал посещать любовницу? Ах, я понял, в чем дело! По неосмотрительности вы влюбились в него.

Габриель замотала головой, но глаза выдали ее. Все становилось чересчур понятным.

– Дайсон использовал вас, – с жестокой откровенностью сказал Десаз. – Ему на руку было влюбить вас в себя. Так вами легче управлять.

Габриель чуть не вскочила на ноги от волнения, но Десаз крепко схватил ее за запястья.

– Прошу вас! Выслушайте меня! Я не говорил бы вам всего этого, если бы не думал, что вы сами уже все знаете. Понимаете, мне известно, что он привез вас в Англию против вашей воли. Я подозревал, что вы вышли за него замуж, чтобы защитить деда. Маскарона, Габриель, Маскарона. У меня послание от него.

Девушка закрыла глаза и попыталась совладать с эмоциями. Сердце кричало ей, что Десаз лжет, что Кэм любит ее, что он никогда бы не нарушил данных ей клятв с другой женщиной. В то же время разум анализировал обрывки полузабытых разговоров, сцен и впечатлений и делал вывод, что лжет ее сердце. Имя Луизы Пельтье барабанной дробью стучало в голове у Габриель. Постепенно ей нее же удалось заставить себя успокоиться. Десаз произнес только одну действительно важную вещь: у него было послание от Маскарона. Остальное могло подождать.

Габриель открыла глаза.

– Давайте пройдемся, Десаз, – сказала она, силясь улыбнуться. – Мне хочется прогуляться в саду.

Ответная улыбка француза была более естественной.

– Умница. Я знал, что вы правильно поступите.

Позднее тем же вечером Жерве Десаз наблюдал из окна кабинета на верхнем этаже Девоншир-Хауса, как лорд Лэнсинг посадил Габриель в ожидавший ее экипаж. Английский лорд не очень-то обрадовался, когда обнаружил, что жена его друга tete-a-tete беседовала с французским immigre в укромном уголке сада. Лэнсинг повсюду искал Габриель, так он им сообщил, сердито взирая на спутника герцогини. Дайсон, похоже, уже давно уехал. Вызывали врача, чтобы обработать неприятную рану на лице герцога. Супруги должны были встретиться дома, на Ганновер-сквер.

Если у Десаза и имелись какие-то опасения по поводу того, как Габриель поведет себя после беседы, теперь они полностью развеялись. Настоящая герцогиня, подумал француз и усмехнулся.

Он решил, что вправе быть довольным собой. На самом деле он ликовал. Герцогиня Дайсон действительно оказалась внучкой Маскарона, она признала это. И она хочет вернуться с ним во Францию.

Десаз вспомнил о представлении, которое только что разыграл, и не мог не поздравить себя с успехом. Этот спектакль, несомненно, был лучшим в его актерской карьере. Что касается Луизы, она, сама того не зная, неимоверно помогла ему. С его стороны оказалось гениальным ходом стравить между собой женщин Дайсона. Сквозь гул разговоров, царивший во время ужина, Десаз почти слышал, с каким скрипом Габриель соображала, что к чему. Теперь француз был уверен, что Дайсон может клясться в невиновности на пачке библий, но его герцогиня не по верит ни единому слову.

Она смелая девочка. Десаз не мог вспомнить, кто при нем произнес эту фразу по отношению к Габриель, но это правда. Смелая и осторожная. Большинство леди, с которыми Жерве был знаком, сгорали бы от нетерпения воздать по заслугам блудливому мужу. Но не Габриель. Как опытный агент, она отложила в сторону личные соображения и перешла к сути дела.

– Кто вы? – спросила девушка, как только Десаз отыскал укромный уголок, где они могли спокойно поговорить с глазу на глаз. Никаких слез. Никаких упреков. Только прямой вопрос. Он уважал ее за это.

Десаз сказал Габриель, что он человек Маскарона и был им с самого начала. Потребовались месяцы, чтобы вычислить ее похитителей, и почти столько же времени, чтобы найти способ встретиться с ней на нейтральной территории.

Девушка заставила его немного поволноваться, когда спросила о ком-то по имени Голиаф. Фуше ни разу не упоминал о приближенном Маскарона с таким именем.

– Я послала его назад к Маскарону, рассказав об изменившихся обстоятельствах, – сказала ему Габриель.

– По-видимому, он так и не вернулся, – наугад ответил Жерве.

Девушка смертельно побледнела и пробормотала что-то неразборчивое. Десазу потребовалось пару мгновений, чтобы осознать, что его слова окончательно подтвердили сомнения, которые она начала испытывать по поводу искренности мужа.

Десаз придерживался мнения, что герцог в действительности был таким беспринципным, каким он его изображал. И Габриель просто не повезло, что ее окружают мерзавцы, которые бесстыдно ее используют. Десаз сожалел, что ему приходится быть одним из них. Француз вздохнул и после секундного размышления отправился на поиски Луизы Пельтье.

Француз и Луиза были не слишком разговорчивы, преодолевая в экипаже короткое расстояние до дома мадемуазель Пельтье. И когда Луиза пригласила Десаза выпить стаканчик, чтобы согреться, он вспомнил о Габриель и отказался.

– Что случилось с лицом Дайсона? – спросил Десаз, удерживая Луизу за рукав.

– Он оскорбил меня, – сказала француженка и, отмахнувшись от Жерве, поспешила к парадной двери.

Глаза Десаза засияли. Все лучше и лучше, думал он. Усмехнувшись про себя, француз вернулся в экипаж. Ему было интересно, что будет говорить герцог Дайсон в свое оправдание. Жерве не сомневался, что Габриель эти объяснения не растрогают.

Едва за Луизой Пельтье захлопнулась дверь, как женщина дала волю чувствам. Ее взгляд упал на фарфоровую статуэтку дрезденской пастушки, стоявшую на столике в холле – подарок Кэма. Луиза пошла прямо к ней, высоко подняла статуэтку над головой и швырнула на пол. Та, к удовольствию француженки, разлетелась на тысячу осколков.

Прибежали слуги. Луиза криком прогнала их прочь и прошествовала к себе в комнату, с такой силой захлопнув за собой дверь, что с потолка упал кусок штукатурки. Женщина не заметила этого. Она была вне себя. Чтобы Кэм так с ней разговаривал! Чтобы он предпочел ей эту непоседливую уличную девчонку, старающуюся выдать себя за герцогиню! Чтобы он потешался над ней! Чтобы жалел ее! Этого нельзя так оставлять!

Луиза перестала возбужденно шагать взад-вперед и всмотрелась в свое отражение в зеркале. Она была привлекательной женщиной, женщиной в расцвете своей красоты. Тем не менее, она испытала боль отказа, и не один раз, а трижды за сегодняшний вечер.

От принца Уэльского Луиза избавилась с удовольствием. Ей с трудом удавалось подавить дрожь отвращения, когда он обнимал ее. Пусть возвращается к своей дорогой леди Хартфорд. Очень надо. Когда принц занимался с ней любовью, Луиза не могла отделаться от ощущения, что спаривается с китом. И за все эти мучения она получила бриллиантовый браслет. Принц назвал его изящным, когда застегнул у нее на запястье, для изящной розы. Определение «дешевый» подходило гораздо лучше.

Десаз – другое дело. Он был молод, красив. И он был опытным и изобретательным любовником. Десаз отказал ей мягко, но это все равно был отказ. Луиза понимала, что он думает о другой женщине – ей уже приходилось видеть такой взгляд у мужчин. Перед тем как наконец расстаться, Кэм смотрел на нее так столько раз… ей уже не хотелось помнить сколько.

Луиза открыла буфет, стоявший у стены, и достала оттуда графин бренди и маленький хрустальный бокал. Первую порцию спиртного француженка выпила залпом. Привычным движением наполнив бокал еще раз, Луиза взяла его с собой в постель. Женщина удобно устроилась на подушках и стала вспоминать события вечера.