Габриель намотала на плечо веревку, надела пару плотных кожаных перчаток и перелезла через подоконник. Тупой нож для разделки мяса ей, к сожалению, пришлось оставить. В прошлый раз он чуть не выпал у Габриель из-за пояса брюк, и теперь, решив совершить настоящий побег, она не стала рисковать. Кроме того, в качестве оружия или инструмента нож был бесполезен. С его помощью не удалось даже до половины разрезать веревку, когда Габи решила укоротить ее. Веревка была громоздкой и делала спуск по стене еще опаснее.
Шаг за шагом Габриель кралась по каменному выступу, прижавшись спиной к стене. Теперь или никогда. Этой ночью англичанин уехал из дому, а несколько дней назад с ней тепло попрощался лорд Лэнсинг. Бдительность слуг была ослаблена как никогда. Габи уже не представится более удобного случая сбежать от похитителей. К тому же она была в идеальной физической форме. Что же тогда, черт возьми, ее тревожит? Чем объяснить это непонятное нежелание покидать угрюмую крепость, которая стала для нее тюрьмой?
«Волны, – подумала Габриель. – Вот, должно быть, причина». Вполне естественно, что ей не хочется выходить за надежные стены Данрадена туда, где предательские волны грозили снести все на своем пути. Габриель наблюдала за морем и теперь знала с точностью до минуты, насколько быстро волна прилива мчалась к берегу, к самому подножию замка, чтобы превратить Данраден в настоящий остров посреди бушующего моря. Водоворот в Кодебеке, по ее мнению, был не таким пугающим.
Выступ заканчивался довольно высоко от ближайшего яруса западной башни. Будучи в отличной форме, Габриель легко приземлилась на подушечки пальцев, безошибочно восстановив равновесие. Она быстро обвязала пеньковый канат вокруг одного из зубцов башни и вскоре уже проворно спускалась к скалам. Габриель не чувствовала ни боли, ни неудобств. Она испытывала почти животное наслаждение, ощущая напряжение упругих мышц и сухожилий, натренированных на скорость и выносливость. Но мысли Габриель занимал полный опасностей путь, который она наметила для себя.
Пещеры. Она видела их мельком лишь однажды, с большого расстояния, в день, когда ее привезли в Данраден. С тех пор ее похитители незаметно следили за тем, чтобы у нее не было возможности изучить ландшафт. Лэнсинг иногда приглашал девушку прогуляться по южным бастионам. С наилучшей наблюдательной позиции оттуда можно было увидеть только море или внутренний двор замка. Габриель никогда не позволяли гулять вдоль других стен. «Далеко ли до пещер?» – думала девушка и чувствовала, как кровь горячими потоками стучит в жилах. Габриель всем телом ощущала опасность своего положения. Если она неправильно рассчитала расстояние, то навеки сгинет в водной пучине еще до рассвета. Туча закрыла луну, и Габриель задрожала.
Камни под ногами были покрыты водорослями и слизью. Габриель передвигалась, пригнувшись к земле, руками поддерживая равновесие. Нельзя было терять ни минуты. Как только ноги коснутся влажного песка, начнется гонка. И тогда девушка услышала рев прибоя, похожий на рычание хищника, почуявшего запах добычи. И она бросилась бежать.
Хотя вокруг была кромешная тьма, повернув к берегу, Габриель разглядела очертания скал. Они поднимались к более светлому своду неба. Далеко ли? Далеко? Далеко? Ноги летели в ритм с литанией,[53] барабанившей в ее мозгу. Ботинки завязли в трясине мокрого песка, и девушка споткнулась. Всхлипывая, Габриель заставила себя подняться. Вода окружила ее и залила ботинки. О боже! Волна уже догоняла ее. Габриель сбросила ботинки и, спотыкаясь, двинулась дальше, гораздо отчетливее ощущая страх, сдавивший горло, чем острую боль, пронзившую бок. Несколько секунд спустя водные потоки уже окружили ее голые лодыжки. Волна опережала Габриель, а скалы, казалось, совсем не стали ближе. «О Кэм, – всхлипнула девушка, – о Кэм».
В эту самую минуту Кэм медленно приближался к Данрадену со стороны суши. Сидя верхом на великолепном гнедом скакуне Цезаре, герцог мало обращал внимания на предательские волны, бурлящие далеко внизу, между высокими утесами; И конь, и его хозяин преодолевали этот путь в любую погоду, в любое время дня и ночи. Они могли с завязанными глазами найти дорогу к огромным дверям, ведущим в замок Кэма.
С неба начали падать крупные капли дождя. Кэм поднял ворот плаща, натянул поводья и в то же время немного сжал колени, чтобы заставить Цезаря скакать быстрее. Герцог почти не отдавал себе отчета в этих привычных действиях, настолько он был погружен в собственные мысли.
Кэм думал о том, что прошедшая неделя была очень странной. Чем ближе он старался стать Габриель, тем сильнее она его сторонилась. Саймон стал буфером, который девушка использовала, чтобы держать хозяина замка на расстоянии. Кэм уже начал подумывать, как бы избавиться от присутствия Лэнсинга, когда тот сам изъявил желание уехать в город. Кэм проводил друга с неохотой, которая никого не обманула.
Господи, герцог не знал, чего он хотел от Габриель. А если и знал, то отказывался признать это. В моменты слабости он поддавался вполне понятному желанию пофлиртовать с девчонкой. Он играл с огнем и знал это. В тех обстоятельствах, в которых они оказались, между ними не может быть ничего, кроме враждебности и недоверия.
Девушка вела себя умнее. С того дня как Кэм застал ее в объятиях Саймона, она вернулась к прежнему, «невоспитанному» поведению: шагала по замку, словно на ней были мужские брюки, спотыкалась о мебель, роняла блюда, ножи и еду себе на колени. А эти английские ругательства! Когда Кэм старался урезонить девушку, она не забывала указать на то, что этих слов она могла набраться только в Данрадене. Но хуже всего была вонь, теперь постоянно исходившая от ее кожи. Сардины! Запах был настолько омерзительным, что Кэм перестал употреблять в пищу эту рыбу. Все это, конечно, делалось намеренно, для того, чтобы он держался от Габриель подальше. Но непонятно почему Кэму хотелось смеяться.
Герцог чувствовал легкость на душе, словно с плеч его свалился мертвый груз. Кэм расстался с Луизой, и если в нем осталась хоть капля честности, ему следовало признать, что он никогда не сделал бы этого, если бы не Габриель. Черт возьми, эта девчонка превратила его почти в импотента! Кэм усмехнулся. Это было не совсем так. Когда дело касалось Габриель, его мужская сила не вызывала сомнений.
Поднимался ветер, Кэм закутался в плащ. Луна скрылась за тучей. Слегка натянув поводья, герцог пришпорил скакуна. Они поднялись на дамбу, ведущую к горному выступу, на котором возвышался Данраден. Слышно было, как ревут волны, подкатывая к берегу. Луна вышла из-за туч. И тогда Кэм увидел ее.
Голова Габи была опущена, волосы развевались за спиной. Она стрелой мчалась по песку, а пенящиеся волны уже почти догоняли ее. В ту же секунду Кэм понял, что у Габриель ничего не получится, что она неверно рассчитала расстояние до берега. Герцог зарычал и всадил шпоры в коня. Цезарь встал на дыбы и покорно пустился вскачь по острым как лезвие камням. Достигнув песка, конь глухо ударил копытами и споткнулся. Кэм заставил скакуна поднять голову. Цезарь выровнялся и, едва касаясь песка, полетел вперед.
Габриель упала на песок, и волна полностью накрыла ее. Задыхаясь, девушка встала на колени, потом поднялась на ноги. А скалы, казалось, были все так же далеко. Габриель пробежала уже несколько миль. Страх придавал силу ее мышцам, свинцовым от усталости. Девушка шла наугад, с каждым нетвердым шагом болезненно втягивая воздух в легкие. Внезапно вода залила Габриель до пояса, и девушка закричала. Она почувствовала, как подводное течение увлекает ее вниз, сбивая с ног. Когда девушку стало затягивать в пучину, она задержала дыхание. Габриель вынырнула, отплевываясь и судорожно глотая воздух. Волна играла с ней, бросая то в одну, то в другую сторону, словно щепку. Габриель снова ушла с головой под воду. Ей показалось, что ее легкие сейчас лопнут. У нее было такое ощущение, будто невидимые пальцы за волосы тянут ее вглубь. Девушка слишком устала, чтобы сопротивляться.
