– Можно. Ведь у такого человека в голове будут образы-картинки. А еще чувства. Будут воспоминания о том, что уже было, и предположения о том, что может случиться в будущем. Одна беда: ему не дано ими поделиться и он не сможет их зафиксировать.

Она подумала о Братце Лисе, который умел только скулить и рычать, что не мешало ему чуять опасность, переживать страх, а возможно, держать в голове представление об устройстве огороженных стенами садов, составляющих среду его обитания. Несколько раз, когда они неожиданно сталкивались, она заглядывала Братцу в глаза, и в его взгляде ясно читалось: «Осторожность нужна, но оснований для паники нет». А значит, он обладал памятью или, во всяком случае, в мозгу его происходили какие-то непонятные для нас, не связанные с речью мыслительные процессы. Любопытно, что чувствуешь, если ты Братец Лис? Только сам он мог бы ответить, но, увы, Братец Лис лишен возможности говорить.

Столик, который Изабелла заказала в кафе «Сент-Оноре», был у окна. Сидя за ним, они будут видеть кусок уходящей вниз, вымощенной булыжником улицы, что ведет к Систл-стрит. Ресторан был небольшой, удобный для бесед с глазу на глаз, хотя и с чуть узковатыми проходами между столиками, порой вынуждавшими слышать не предназначенное для чужих ушей. Именно таким образом Изабелла однажды узнала подробности договора о совместном проживании между модным врачом и его весьма юной подружкой: девушка получала в собственность половину их общего дома и отдельный банковский счет. Эти сведения, сам того не подозревая, выболтал адвокат, который ужинал со своей юной приятельницей, жаждущей все новых и новых деталей. Изабелла сделала вид, что ничего не слышала, но нельзя ж было заткнуть уши! Обернувшись, она с осуждением посмотрела на адвоката, который был ей немного знаком, но тот, ничуть не смутившись, весело помахал ей рукой.

Пока Джейми читал меню, Изабелла исподволь оглядела зал. Питер и Сьюзи Стивенсон, ужинавшие вместе с какой-то другой парой, приветствовали ее кивком и улыбками. За ближайшим столом сидел и листал принесенную с собой книгу владелец знаменитого родового замка, овеянного духом истории и населенного привидениями. Изабелла посмотрела на него с сочувствием: каждый по-своему одинок. А я, счастливица, сижу с красивым молодым мужчиной, и мне решительно все равно, если кто-то и шепчет: «Взгляните на эту женщину, что ужинает со своим молодым любовником». Но, может быть, они думают иначе, например: «Посмотрите-ка! Взрослая баба украла младенца из люльки».

Мысль была неприятная, грустная. Усилием воли она изгнала ее из сознания и поглядела поверх своего меню на Джейми. Войдя в ресторан, она сразу увидела, что он уже сидит за столиком и явно пребывает в отличнейшем настроении. Заметив ее, Джейми встал с улыбкой и, наклонившись над столом, быстро коснулся губами ее щеки. Конечно, это была просто дань вежливости, но поцелуй ударил ее током и заставил покраснеть.

Джейми смотрел на нее с улыбкой.

– У меня хорошие новости, – выпалил он. – Просто не терпится рассказать.

Она отложила меню: если так, спаржа и красная рыба подождут.

– Что ж это? – спросила она игриво. – Подписан контракт на запись? Выходит ваш сольный диск?

– Почти. То есть почти такое же приятное. Да, именно так.

Она вдруг почувствовала опасность. А что, если он нашел новую девушку? Женится – и конец их отношениям. Да, вероятно, так и будет. И это их последний ужин. Она глянула на мужчину, сидевшего с книгой за столиком на одного. Вот ее будущее. Именно так она будет сидеть, пристроив «Основы самосознания» Дэниэла Деннета между солонкой, масленкой и, да, конечно, бутылочкой с оливковым маслом.

– Думаю, я не сказал вам, – начал он, – что вчера был на прослушивании. Нет, не так: точно знаю, что не говорил вам этого. Чтоб не пришлось потом признаваться в провале. Думаю, эти предосторожности – свидетельство гордыни.

Изабелла облегченно вздохнула. Прослушивание – это неопасно. Если только…

– Речь шла о Лондонском симфоническом, – ошарашил он.

У Изабеллы перехватило дыхание. Ведь Лондонский симфонический оркестр – в Лондоне.

– Вот как! – воскликнула она, поистине титаническим усилием заставив голос звучать весело. – Это очень хорошая новость. – Достаточно ли в таком случае сказать «очень хорошая»? Достаточно, решила она, ведь главное – спрятать рвущее душу отчаяние. – Это прекрасно!

Джейми откинулся на спинку стула. Он сиял.

– Никогда в жизни так не волновался. Я поехал на один день, и они слушали меня в двенадцать. Там было еще человек десять музыкантов. Один показал мне свой новый диск с портретом на обложке. Мне стало так страшно, что захотелось встать и уйти.

– Какое испытание… – Завершить реплику восклицательным знаком она не смогла. Была слишком подавлена.

– Чудовищное! Но только пока я не заиграл. – Он радостно вскинул руки. – Едва я взялся за инструмент, на меня что-то снизошло. Не знаю, что это было, но я играл так, будто это не я.

Опустив голову, Изабелла смотрела на скатерть, на ножи, вилки. Этого следовало ожидать, говорила она себе, я неизбежно должна была потерять его, неизбежно. Но что следует делать, когда друг уходит? Оплакивать потерю или искать утешения, вспоминая былые радости дружбы? Конечно второе – тут нет никаких сомнений, – но как же трудно совладать с собой здесь, в кафе «Сент-Оноре», когда сердце словно холодный камень.

Между тем Джейми продолжал взахлеб:

– Нам сказали, что результаты будут известны на другой день. Но мне позвонили, когда я еще не сел в поезд, и объявили, что выбор пал на меня.

– Не удивительно, – отозвалась Изабелла. – Вы замечательный музыкант, Джейми. Я всегда это знала.

Похвала привела его в смущение, и он шутливо от нее отмахнулся:

– Даже если и так, об этом поговорим позже. Что у вас?

– Работаю, – сказала Изабелла. – Делаю то, что полагается, и…

Жестом шутливого нетерпения Джейми прервал ее:

– …И то, что не полагается, разумеется, тоже.

– Знаю, – кивнула Изабелла, – знаю, что вы имеете в виду. – И тут же подумала: каково же ей будет, когда он уедет и они больше не смогут вести эти дружеские беседы? Сумеет ли она заниматься своими так называемыми расследованиями, когда не с кем будет их обсудить и не у кого попросить совета? А именно это и означал отъезд Джейми.

Пригубив воды из принесенного ему стакана, Джейми великодушно сказал:

– Но твердить этого вслух я не буду. А выдам кое-какие сведения, которые, как я надеюсь…

Протянув руку, Изабелла коснулась его рукава:

– Прежде чем выслушать ваши сведения, я хочу сказать вот что. Вам кажется, что мне следует прекратить поиски, – я это знаю. Вы уверены, что я на ложном пути, – и это не секрет. Но сегодня я разговаривала с журналистом, которого мы как-то видели. Помните?

– С тем, что купался с вами в одной ванне?

– Именно. Правда, позвольте вам напомнить, что мы были тогда очень маленькими, а ванна, наоборот, большой. Но дело не в этом. С помощью своих связей он узнал фамилию донора. Это Маклеод. – Тут она понизила голос, хотя вроде бы никто и не мог их слышать, разве что человек, читающий за своим столиком. Но он не был знаком с Изабеллой, хоть она и знала, кто он, и к тому же не принадлежал к числу людей, прислушивающихся к чужим разговорам.

Изабелла считала, что ее сообщение потрясет Джейми, но тот остался спокоен.

– Да, так, – кивнул он с улыбкой.

– Маклеод. – Нахмурившись, Изабелла перегнулась через стол. – Фамилия донора – Маклеод. И, значит, эта женщина лгала мне. А ее Грэм вполне может быть тем человеком, чье лицо видит Иан. Если, конечно, он в самом деле видит кого-то, что допустимо. Во всяком случае, как версия.

Но и на это Джейми отреагировал с полной невозмутимостью.

– Да, – подтвердил он. – Донором был Маклеод.

– И вас это не удивляет? – Изабелла начала раздражаться. – Что же, не буду досаждать вам. Давайте переменим тему, – добавила она, вновь берясь за меню.