Джейк завязал мусорный мешок и бросил в корзину. Он вставил новый с задумчивым выражением.

– Ну, – сказал он, – понимаешь, я особо не ходил в школу. Но думается мне, что ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь.

– То есть? – спросил я.

– Ты считаешь, что Бог видит мир, как ты. Все по порядку. С одного места. По-моему, он должен быть вездесущ и всеведущ. – Он закрыл мусорную корзину, – Подумай об этом. Он знает, что ты чувствуешь, чувствует твою боль. Чувствует мою и твою боль, как Свою собственную. – Джейк покачал головой, – Черт, сынок. Вопрос не в том, может ли Господь заботиться об одном человеке. Вопрос в том, как Он может не делать этого.

Я фыркнул и покачал головой.

– Слишком много оптимизма для тебя сейчас, – сказал Джейк, – Я понимаю тебя, сынок, – он повернулся и начал толкать тележку к двери, – О, – сказал он, – Может старик подкинуть тебе мыслишку?

– Конечно, – ответил я, не оборачиваясь.

– Подумай, может, тут замешан баланс, – сказал он, – Может, один архангел использовал свою силу в этой ситуации открыто и сразу. Может, другой просто выжидал. В расчете на будущее. Может, Он уже подал тебе руку.

Мою правую руку снова будто бы пронзили иголками.

Я втянул воздух и вскочил, поворачиваясь.

Джейка не было.

Тележка уборщика все еще была на месте. Полотно, закрывающее низ, все еще покачивалось. Заложенная газетой книга лежала на тележке. Я подошел к ней и посмотрел вверх и вниз по коридору.

Никого не было и не было укрытия, куда бы он мог незаметно спрятаться.

Я взял книгу. Это был старый истрепанный томик «Двух башен». Одна страница была заложена и часть диалога подчеркнута.

– Горящая рука – лучший учитель, – прочитал я вслух. Я сел обратно на скамью и потряс головой: – И что бы это должно значить?

– Что твое противостояние с тенью Падшего привлекло внимание Стражника мой Эмиссар, – раздался мяукающий голос со скамьи позади меня.

Подпрыгнув от неожиданности и со стоном сев назад, я отодвинулся к дальнему концу скамьи. Хотя это было недалеко, дюйма два-три. Потом я повернулся лицом к Мэб.

Она спокойно сидела, одетая в обычный темно-синий деловой костюм, на ней были элегантные украшения с маленькими бриллиантами. Ее белые волосы были заплетены в косы и собраны в пучок, удерживаемый заколками из слоновой кости, украшенной лазуритом. Она держала Грималкина на коленях, как домашнего любимца, хотя только лунатик мог бы назвать малка домашней кошечкой. Я впервые увидел его так ясно и близко. Он был неестественно большим и мускулистым, даже для малка – а по сравнению с ними обычная рысь казалась тощей. Грималкин весил, должно быть, шестьдесят или семьдесят фунтов чистых мускулов и кости. Мех у него был темно-серым с черными отметинами, больше похожими на мокрую шерсть. Его глаза были желто-зеленые, очень большие и слишком умные для любого животного.

– Стражника? – переспросил я заикаясь.

Голова Мэб, медленно двигалась в такт словам, но произносил их кошачий голос Грималкина.

– Князь воинства [82] любит помпезность и церемонии, и является он в громе крыльев армии серафимов, грохоте барабанов и звоне рогов. Трубач [83] никогда не приходит тихо, если может явиться в столбе света. Повергающий Демонов [84] предпочитает сам решать свои проблемы. А вот Стражник… – Мэб улыбнулась, – Он мне нравится больше всех архангелов. Он самый тихий. Самый проворный. Наименее известный. И наиболее опасный.

Мои знания об архангелах были относительно небольшими, но его имя я знал.

– Уриил [85], – прошептал я.

Мэб подняла палец и продолжила говорить через малка:

– Осторожно, мой Эмиссар. На твоем месте я бы произносила это имя раздельно. Если вообще бы рискнула.

– Что он со мной сделал? – спросил я ее.

Мэб уставилась на меня своими радужными глазами.

– На этот вопрос можешь дать ответ только ты сам. Единственное, что я могу сказать, – это то, что он дал тебе возможность стать большим, чем ты был.

– Чего?

Она улыбнулась, и протянула мне мой жезл.

– Возвращаю тебе твою собственность, – сказал малк, – Надобность прятать ее от тебя прошла.

– Значит, все-таки я был прав, – сказал я, принимая его, – Это Вы взяли его. И заставили меня забыть об этом.

– Верно.

– Зачем?

– Потому что я посчитала, что так надо, – ответила она так, как будто разговаривала со слабоумным ребенком, – Ты бы рисковал своей жизнью, – и моей целью! – чтобы защитить своих драгоценных смертных. Если бы я не забрала твой огонь, Лето выследило и убило бы тебя еще два дня назад.

– Отсутствие его тоже могло меня убить, – сказал я, – И значит, Вы зря потратили бы то время, когда пытались сделать меня своим Зимним Рыцарем.

– Чепуха, – сказала Мэб, – Если бы ты умер, я просто наняла бы твоего брата. У него была бы прекрасная мотивация – месть твоим убийцам.

Меня пронзил озноб. Я не знал, что Мэб известно о моем брате. Но, впрочем, что тут сложного. Моя крестная, Леанансидхе, была довольно тесно связана с моей матерью. Если Леа знала, то, само собой, и Мэб знала.

– Он не смертный, – тихо сказал я, – Я думал, только смертный может стать Рыцарем.

– Он любит, – промяукал Грималкин за Мэб. – Для меня это еще лучше, чем смертность. – Она наклонила голову. – Хотя я думаю, что я могла бы сделать ему предложение и сейчас, пока ты жив. Он ведь много бы отдал, чтобы снова держать свою любовь в руках, разве нет?

Я твердо и пристально глянул на нее и сказал:

– Держитесь от него подальше.

– Я сделаю, что мне заблагорассудится, – сказала она. – и с ним – и с тобой.

Я нахмурился на нее.

– Нет, не сделаете. Я не принадлежу ни…

Следующее, что я осознал, это что я стою на коленях в центральном проходе, а Мэб направляется к двери.

– О, но ты принадлежишь, смертный. Пока ты не отделался от своего долга мне, ты – мой. Ты должен мне еще одну услугу.

Я попытался встать, но не мог. Мои колени просто не двигались. Сердце тяжело колотилось, и я был в бешенстве, что так напуган.

– Почему? – потребовал я. – Почему Вы хотели остановить Динарианцев? Почему посылали полков, чтобы убить Архив? Почему, когда полки потерпели неудачу, привлекли меня, чтобы спасти Архив и Марконе?

Мэб остановилась, повернулась, небрежно демонстрируя великолепные изгибы своих ног, и наклонила голову ко мне.

– Никодимус и его род, несомненно, уже нарушили Соглашение, и очевидно планировали злоупотреблять им и далее для удовлетворения своих амбиций. Это уже достаточная причина, чтобы видеть его проекты разрушенными. И среди Падших был один, кто должен был лично ответить мне за его нападение на мой дом.

– Нападение Черного Совета на Арктис Тор, – сказал я. – Один из них использовал Адский огонь.

Мэб показала мне свои белоснежные зубы.

– Мы со Стражником, – промяукал Грималкин за нее, – в этот день имели общего врага. Нельзя было разрешить врагу получить власть, предоставляемую Архивом-ребенком.

Я нахмурился и подумал о серебряной руке, которая избивала падшего ангела, невзирая на его неслабое колдовство, как будто он был тряпичной куклой.

– Колючий Намшиэль.

Глаза Мэб вспыхнули внезапной, холодной яростью, и мороз буквально сковал каждую поверхность в часовне, включая мои собственные ресницы.

– Есть и другие, которые еще заплатят за то, что они сделали, – зарычала Мэб своим собственным голосом. Ощущалось это отвратительно – хотя голос был мелодичен, глубок и музыкален, как всегда. Но он был заполнен таким гневом, такой яростью, такой болью и ненавистью, что каждый гласный цеплялся за мою кожу, и каждый согласный вонзался в мои уши, как оружие.