– То же самое здесь.
– Какие у тебя обстоятельства? – потребовала Розанна.
– Такие, что я имею дело со сворой двуличных, бьющих в спину, предательских сумасшедших убийц, которым я доверяю не дальше, чем могу пнуть.
Она спокойно рассмотрела меня прекрасными глазами.
– И какая роль предназначена Рыцарям?
– Они должны обеспечивать доверие.
– Доверие? – спросила она.
– Именно. Я могу пнуть вас намного дальше, когда они рядом.
Очень маленькая улыбка коснулась ее рта. Она слегка кивнула мне. И повернулась к Сане.
– Эти цвета не идут тебе, зверь. Хотя очень приятно увидеть тебя снова.
– Я не тот человек, что раньше, Розанна, – ответил Саня. – Я изменился.
– Нет, ты не изменился, – сказала Розанна, ее теплые глаза застыли на Сане. – Ты все еще жаждешь драки. Все еще любишь борьбу. Все еще упиваешься кровопролитием. Это никогда не был Магог. Это всегда был ты, мой зверь.
Саня с легкой улыбкой покачал головой.
– Я все еще наслаждаюсь борьбой, – сказал он. – Я просто выбираю с кем бороться немного более тщательно.
– Знаешь, еще не слишком поздно, – сказала Розанна. – Подари эту игрушку моим лорду и леди. Они примут тебя с распростертыми обьятиями. – Она шагнула к нему. – Ты можешь быть со мной, зверь. Я снова буду твоя.
Что-то очень странное случилось с ее голосом на последних предложениях. Он стал… вроде как более низким, более богатым, более музыкальным. Индивидуальные звуки, казалось, имели мало общего со значением – но сам голос сочился медом, в нем был водоворот чувственности и желания, который заскользил в мои уши и мягко запылал в моем мозгу. А ведь я был так, с краю этого, и получил очень урезанную версию обещания, содержавшегося в этом голосе. Саня получил это в полном объеме.
Он откинул голову назад и засмеялся, богатый, рокочущий смех, который отражался от ледяных камней церкви и холодных стен зданий вокруг нас.
Розанна сделала шаг назад, на ее лице появилось удивление.
– Я же сказал тебе, Розанна, – прогремел он, в его голосе все еще слышался смех. – Я изменился. – Потом его лицо стало серьезным. – Ты тоже можешь измениться. Я знаю, как сильно тебя тревожат некоторые вещи, которые ты делала. Я был с тобой, когда у тебя были кошмары.
Она уставилась на него.
Саня протянул ей руки.
– Брось монету, Розанна. Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.
Ее веки опустились. Она вздрогнула, опустив глаза вниз. Потом она сказала,
– Слишком поздно для меня, Саня. Уже очень давно слишком поздно для меня.
– Никогда не слишком поздно, – сказал Саня искренне. – Не поздно, пока ты дышишь.
Что-то, похожее на презрение, пробежало по ее лицу.
– Что ты знаешь, глупый ребенок. – Ее пристальный взгляд перешел на меня. – Покажи мне Меч и монеты, волшебник.
Я вытащил рукоятку Меча Широ, висящего на импровизированном ремне через мое плечо. Потом я вытянул фиолетовый мешочек Королевской Короны из моего кармана и поднял его. Потом встряхнул. Он зазвенел.
– Дай монеты мне, – сказала Розанна.
Я отодвинул руки.
– Нет.
Ее глаза снова сузились.
– Наша сделка…
– Ты сможешь их увидеть после того, как я увижу девочку, – ответил я. – До тех пор тебе придется удовлетвориться их звоном. – И я встряхнул мешочек снова.
Она смотрела на меня с негодованием.
– Решай, – сказал я. – Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Ты хочешь объясняться с Никодимусом, почему ты лишила его шанса разрушить Меч? Или ты все-таки сдвинешься с места и отвезешь нас к ребенку?
Ее глаза замерцали чем-то, похожим на гнев, и теплый коричневый цвет стал блестящим золотом. Но она жестко кивнула головой и сказала,
– Я отвезу вас к ней. Сюда. Пожалуйста.
Глава 41
Следующие несколько минут были напряженные, но этого нельзя было показывать. Если я ошибался в своих выводах ( а это было возможно; бог знает, что могло случиться к тому времени ), то Майкл, Саня, и я собирались идти в логово льва. Выйти оттуда целым однажды удалось пророку Даниилу, но он был все-таки исключением из правила. Чаще в этой ситуации выигрывают львы. Именно поэтому персы и практиковали такой вид казни.
Впрочем, Майкл работал на того же самого работодателя, что и Даниил, и говоря по сути, Саня тоже, даже если он и не решил, так ли это. Но вот я никогда не присаживался поболтать со Всемогущим. Я просто не уверен, какое у него мнение по проблеме «Гарри Дрезден», поэтому моя теологическая позиция довольно проста: я стараюсь не привлекать внимание Богов, божеств или божков. Я думаю, что так всем нам будет лучше.
Тем не менее, учитывая против кого я шел, я думаю, пара камней на моей чаше весов была б не лишней. Надеюсь, Майкл замолвил за меня словечко.
Розанна подошла к дороге и подняла руку. Из ночи появился грузовичок. В нем был только водитель, тип с толстой шеей и сломанным носом, по его глазам было видно, что сам он где-то не здесь. Один из фанатиков Ника, надо полагать. Они ритуально вырезали себе языки, что с точки зрения Ника было одновременно и практично, и знаком чести. Я мог бы попросить его открыть рот и убедиться, но было несколько неудобно.
Майкл осмотрел фургон изнутри. Затем вежливо открыл дверь пассажирского места для Розанны. Динарианка глянула на него, кивнула и села в машину.
Саня сел в машину первым, заняв дальнее заднее сиденье. Я сел следом за Майклом. Розанна что-то прошептала водителю и мы поехали.
На минуту я занервничал. Мы направлялись на запад – в направлении прямо противоположном от озера. Затем водитель повернул на север и, спустя несколько минут, я понял, что мы едем в сторону одной из лодочных станций на северном берегу озера. И успокоился. Если плохие парни догадаются, что мы уже знаем их местоположение, ситуация может измениться очень быстро.
Майкл сидел спокойно, невозмутимое лицо и руки опирающиеся на Амораккиус, просто воплощение святой безмятежности. Саня, позади нас, храпел. Это выглядело не так внушительно, как поведение Майкла, но создавало такое же впечатление небрежной уверенности. Я пытался оставаться таким же спокойным с переменным результатом. Гарри, не трясись. Будь спокоен. Лед в твоих жилах.
Фургон остановился на одной из стоянок у Северного острова. Розанна молча вылезла, и мы последовали за ней. Она спустилась к берегу, вошла в доки и направилась к средних размеров катамарану, пришвартованному в конце причала. Майкл и я взошли на борт следом за ней. Саня отвязал швартовы, оттолкнул лодку от пирса и спокойно запрыгнул на борт.
Спустя несколько минут, Розанна смогла завести двигатель старой лодки и направила ее от городских огней во тьму великого озера.
Странно и жутковато, как легко мир поглотила непроглядная тьма. Странный призрачный свет снежной ночи исчезал во тьме вод озера, в котором снег просто тонул. Низкая облачность какое-то время давала нам немного света, отражая огни города, Но по мере приближения к центру озера и этот свет затухал, и вскоре я уже не мог отличить очертания лодки и ее пассажиров от окружающей воды.
Я не уверен, как долго мы так плыли. Похоже, что час, но возможно не более 30 минут. Лодка подпрыгивала на волнах, хумп, хумп, хумп, и вырывающиеся из под носа брызги покрывали бак сверкающим льдом. Пока я безуспешно пытался угадать движение во тьме, меня слегка затошнило.
Грохот мотора затих, и мы остановились. Тишина была обескураживающей. Я всю свою взрослую жизнь провел в Чикаго. Я привык к городу, его ритму, его музыке. К шуму машин, поездов, радио, крику сирен, сотовым телефонам, музыке, животным и людям, людям, людям.
Но здесь, в центре огромного, пустого холода озера, не было ничего. Ни сердцебиения города, ни голосов, ничего, кроме плеска волн, ударяющихся о корпус лодки.
Я ждал уже несколько минут, пока лодку раскачивали волны. Теперь, когда двигатель не работал – казалось, что лодка вот-вот перевернется, но я не собирался начинать хныкать.
