Мыш издал пыхтящий звук, а его хвост застучал по моей ноге.

Майкл вздохнул.

– Ты ужасно внезапно законопослушен, – сказал я. – Особенно учитывая, что ты таскаешь в сумке холодное оружие.

– Пожалуйста, Гарри. Мне и без того неудобно.

– Я не буду говорить о твоем Мече, если ты не будешь говорить о моем оружии.

Майкл вздохнул и пошел. А мы с Мышом следом.

Гараж, как оказалось, был очень холодным, очень темным, очень жутким, и в нем отсутствовала какая-либо угроза. Мы пересекли полупохороненную улицу, Мыш прокладывал путь через снег.

– Снег падает еще более густой теперь, когда солнце зашло, – отметил Майкл.

– Может, это Мэб старается, – сказал я. – Если это так, Титании тем более сложно выступать против ее власти после того, как солнце зашло. Ну и агентам Титании это тоже создает дополнительные сложности в движении по городу.

– Но ты не уверен, что это – дело рук Мэб – спросил Майкл.

– Нет. Может, это просто Чикаго. Он может быть столь же страшным, как Мэб, в некоторые дни.

Майкл хохотнул, и мы вошли в Юнион Стэйшн. Это не похоже на сцену в «Неприкасаемых» , если хотите знать. Нынче это просто большая комната, которую сдают в аренду. И остальная часть тоже не похожа ни на что, что вписывается в Ревущие двадцатые. Все модернизировано, и более или менее напоминает аэропорт.

Это вид снижения стоимости, на самом деле. Я хочу сказать, из всех возможных эстетических выборов, аэропорты должны вообще входить в первую пятерку или десятку, как минимум. Но я предполагаю, что они рентабельны. Это имеет большее значение, когда дело доходит до красоты. Несомненно, все мраморные и коринфские колонны, устремленные ввысь, были красивы, но как они отражались на стоимости сметы?

Призрак стиля все еще витает на Юнион Стэйшн, но, осматривая это место, я испытываю то же самое чувство, что у меня было, когда я осматривал Колизей в Риме, или Парфенон в Афинах – что когда-то это было шикарное место. Когда-то. Но очень давно.

– А где тут камеры хранения? – спросил Майкл спокойно.

Я кивнул на северо-восточный конец здания и мы пошли. Пункты продажи билетов были закрыты, за исключением одного, клерк которого был, вероятно, где-нибудь в задней комнате. И вокруг было совсем немного людей. Поздно вечером вокзалы вообще, кажется, не бурлят деятельностью. Особенно при такой погоде, как сегодня. Один измотанный представитель обслуживания клиентов от Амтрэк имел дело с маленькой группой сердито-выглядящих путешественников, которые были, вероятно, захвачены в городе штормом. Они требовали предоставить им гостиницу. Удачи! Аэропорт закрыт еще со вчера, и гостиничный бизнес очень оживился.

– Ты хорошо знаешь дорогу, – прокомментировал Майкл.

– Поезда быстрее, чем автобусы, и более безопасны, чем самолеты, – сказал я. – Я однажды взял билет на самолет до Портленда, и у пилота отказало радио и компьютер и так далее. Он вынужден был приземляться без приборов и коммуникаций. Нам еще повезло, что это был ясный день.

– Статистически, самолет является самым безопасным – начал он.

– Не для волшебников, – сказал я ему серьезно. – У меня были полеты, которые прошли гладко. Несколько таких, где были небольшие проблемы. Но после той поездки в Портленд … – я покачал головой. – На том самолете были дети. И вообще я собираюсь жить долгое время. Я могу потратить его немного больше, чтобы спокойно добраться, куда надо. Привет, Джо, – сказал я седому швейцару, идущему с колесной тележкой чистящих материалов.

– Гарри, – сказал Джо, кивая с маленькой улыбкой, пока проходил мимо.

– Я часто бывал здесь в последнее время, – сказал я Майклу. – При путешествии, чтобы поддержать ПараНет, главным образом. И еще шефство – Я закатил глаза. – Я не хотел эту работу, но будь я проклят, если я сделаю ее через задницу.

Майкл задумчиво оглянулся на швейцара и затем повернулся ко мне.

– Что это такое?

– Шефство? – спросил я. И пожал плечами. – У меня есть четыре других Стража, которые находятся, как бы, под моей «командой». – Я поставил воздушные кавычки вокруг слова. – В Атланте, Далласе, Нью-Йорке, и Бостоне. На самом деле я просто остаюсь в поле их досягаемости и позволяю им делать свою работу самостоятельно, но помогаю, когда они нуждаются в этом. Они – дети. Росли они трудно, на войне, хотя это не заставило их повзрослеть настолько, чтобы не оглядываться на меня.

Мыш внезапно остановился.

Я также. Я не стал оглядываться вокруг. Вместо этого я сосредоточился на псе.

Уши Мыша дергались как индивидуальные радарные тарелки. Его нос дрожал. Одна лапа была поднята, но пес только неопределенно оглядывался вокруг.

– Лэсси унюхала бы что-то конкретное, – сказал я ему. – Она дала бы ясное, краткое предупреждение. Один гав для граффов, два гава для Никелевых голов.

Мыш кинул на меня укоризненный взгляд, опустил лапу, отступил и чихнул.

– Он прав, – сказал Майкл спокойно. – Кто-то наблюдает за нами.

– Что за фигня? – пробормотал я, глядя вокруг. Я ничего не видел. И мои высоко настроенные любознательные инстинкты ничего не видели также. Я очень не люблю чувствовать себя подобно Хэну Соло в мире джедаев. – Я, как предполагается, сам джедай, – пробормотал я громко.

– Что? – спросил Майкл.

Огни станции потухли. Все вместе. В одно и то же время.

Аварийные огни, которые, как предполагается, должны включиться в такой ситуации немедленно, не включились.

Около меня шелестело пальто Майкла и что-то щелкнуло несколько раз. По-видимому, он пытался включить свой фонарь, и по-видимому, тот не работал.

Это было очень нехорошо. Волшебство может сталкиваться с функцией технологии, это так называемый эффект Мёрфи: Все, что может пойти не так, как надо, имеет тенденцию идти не так, как надо. Однако этот эффект не вел себя предсказуемым или однородным способом. Он не мог погасить свет, и аварийные огни, и фонарь, имеющий питание от батареек, все вместе в одно и то же время.

И я не знал, отчего бы так могло случиться.

– Гарри? – спросил Майкл.

Мыш прижался к моей ноге, и я почувствовал предупреждающее рычание, вибрирующее в его груди.

– Правильно говоришь, Косматый, – сказал я своему псу. – У меня тоже плохое предчувствие насчет этого.

Глава 23

Люди начали кричать.

Я нашарил амулет, который у меня на шее, вытащил его, и направил усилие желания в него, чтобы вызвать свет в темноте.

И ничего не случилось.

Я уставился бы на свой амулет, если б мог увидеть его. Я не мог поверить, что это не работает. Я встряхнул ожерелье, обругал его и поднял снова, направляя еще больше моего желания в амулет.

Он замерцал сине-белыми искрами на мгновение, и это было все.

Мыш издал более громкое рычание, то, которое я слышу только, когда он идентифицирует реальную угрозу. Кто-то приближался. Мое сердце резко подпрыгивало, иногда оказываясь прямо в горле.

– Я не могу вызвать свет! – сказал я, мой голос был высокий и тонкий.

Застежка-молния звякнула в темноте рядом со мной, сталь скользнула по стали, и зазвенела как мягко нажатый звонок.

– Отец, – мягко пробормотал голос Майкла, – мы нуждаемся в твоей помощи.

Белый свет взорвался от меча.

Около дюжины существ в пределах трех или четырех ярдов от нас, присели и начали кричать.

Я никогда не видел никого похожего раньше. Они были около пяти футов высотой, но приземистые и толстые, с как бы резиновыми мускулами. Выглядели они более-менее похожими на бабуинов, где-то между чистым четвероногим животным и двуногим, с неприятно торчащими когтями, длинными, тягучими хвостами, и массивными плечами. Некоторые из них держали грубо обработанное оружие: дубинки, топоры с каменной головкой, и ножи с каменным лезвием. Головы их были похожи на обезьяньи, и черная кожа обтягивала напряженные мускулы и кости. У них были уродливые, похожие на акульи зубы, настолько негабаритные, что можно было видеть, где они разрезали свои собственные губы и…