– Почему ты так думаешь? Она станет счастливой женщиной, а ты – счастливым мужчиной. Единственное, что может причинить ей боль, так это твой отказ – отказ принять ее как твою жену. Знаешь, Ли, Элли испытывает все чувства, которые и положено испытывать новобрачной. Ей приходится мириться со своей болезнью, справляться с ее последствиями, и она боится, что ты будешь относиться к ней иначе из-за ее болезни.

Док по-отцовски похлопал Ли по плечу.

– Физическая близость очень важна для нее, так же как и для тебя. С природой не поспоришь, – добавил он с легкой доброжелательной улыбкой.

Ли удивленно посмотрел на доктора.

– Отведи ее домой, сынок, люби ее, подари ей детей.

– Детей? – с изумлением произнес Ли, взглянув в глаза врачу.

– Ты не хочешь иметь детей?

– А как Элли? Ей это не навредит?

– Конечно, риск существует, но под специальным наблюдением она несомненно может иметь детей.

Но Ли, не услышал ничего, кроме слова «риск». Нет, о детях не может быть и речи, он ни за что не подвергнет жизнь Элли такой опасности, особенно после того как узнал, что один из препаратов, которые она принимает, воздействует на гормональный фон и является своего рода противозачаточным средством. Если Элли перестанет его употреблять, состояние ее может ухудшиться.

Один фактор риска Ли нашел, но, может, именно сейчас ее жизни что-то угрожает, а он сидит тут столько времени…

Ли встал и посмотрел на свой дом, где ждала его жена.

Он должен быть рядом с ней. Ли подошел к Баду, поправил седло и вскочил на лошадь.

Вечернее солнце провожало Ли ласковыми лучами.

Он направился домой, где его ждали, любили, где в спальне на втором этаже горел свет.

Элли сидела на мягком пуфике перед огромным старинным зеркалом, вставленным в резную раму из дуба. Она смотрела на свое отражение и пыталась понять, что она делает не так.

Может, Ли был не готов услышать то, чем она поделилась с ним сегодня утром? Может, ему не понравились слова доктора? Она видела, как Ли и док разговаривали после службы.

Почему он оставил ее одну днем? Почему вылетел, как пуля, из дома с нелепыми отговорками, что ему надо проведать пастбища и лошадей, и вернулся только на закате?

Элли положила серебряную расческу на колени и поправила свой розовый халат. Она не очень хочет провести очередную ночь одна.

Зачем она так много поведала Ли, зачем рассказала ему ту историю? Элли смотрела в зеркало пустыми глазами. Настольная лампа мягким светом отражалась в зеркале.

Она не стала надевать свадебный пеньюар, в нем не было нужды. Если Ли не желал ее раньше, то тем более не захочет, после того что узнал о ней. Почему? Ну почему она рассказала ему свою историю?

Последнее время рядом с ним было так спокойно, что рассказ вырвался сам собой.

– Я решила прогуляться и, оседлав Бада, отправилась на северное пастбище, – начала Элли, и ей самой свой голос показался чужим. – Мне было пятнадцать лет. Я отвезла отцу ленч. На обратном пути… – Она запнулась, вздохнула, вспомнила, какая теплая погода тогда стояла, легкий ветерок играл листвой деревьев. – Идя домой, я решила срезать путь и свернула на Майл-Най, чтобы проехать по дороге. Неделю назад я видела там молодого оленя и надеялась увидеть снова.

Элли не могла во время рассказа смотреть Ли в глаза и даже сейчас, сидя, в одиночестве перед зеркалом, она так сильно сжала кулаки, что костяшки пальцев побелели.

– Меня догнал грузовик, он ехал очень быстро, разбивая гравий и выбрасывая облака выхлопов. Он поравнялся со мной и притормозил.

Бад испугался скрипа тормозов и сбросил меня.

– Ли положил свою руку поверх ее ладони.

– Я не ушиблась, мне просто стало обидно. Я бы снова оседлала Бада, но он, испугавшись, убежал к дому. Я стояла и отряхивалась, когда услышала, что из машины вышли двое. Они были братьями.

Элли снова замолчала, печально вздохнула.

– Я… я видела их раньше, однажды в магазине. Я слышала, как мама и отец говорили, что новые жители Сандауна – не лучшие соседи.

С каждым словом она будто возвращалась в прошлое, к горлу подступали слезы. Элли еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Я… почувствовала запах алкоголя, когда они подошли, они были пьяные.

Элли почувствовала, как Ли обнял ее, прошептал ее имя.

– Мне стало страшно. Они оказались… такими подлыми. Они смеялись и подшучивали надо мной…

«Ведь ты Элли, да? Элли Шайло? Мы наслышаны о тебе. Ты номера выкидываешь, да? Ты слегка сдвинутая, верно? Но, милашка, ты привлекательна. Верно, братец? Может, развлечемся, Элли? Мы же классные ребята, решайся».

Она помнила каждое мгновение того злосчастного дня и как ей тогда не хватало крепких объятий Ли. На мгновение вся боль, вся грязь, которую вылили на нее те ребята, остались в прошлом.

– Они обидели тебя, – холодно произнес Ли, и его голос заставил Элли вздрогнуть.

– Нет, – они не тронули меня, только напугали и задели. Я так испугалась, что… у меня случился приступ. Когда я… очнулась, их уже не было. Они просто оставили меня там одну.

Элли замолчала, уставившись на свои руки.

– Они просто оставили меня одну, – повторила она. – Словно…

Она замолчала, но слово крутилось в голове: словно она была ничем, пустым местом. Элли попыталась улыбнуться.

– Наверно, я их напугала больше, чем они меня. Как думаешь?

Ли молчал, и Элли, наконец, взглянула на него. Их взгляды встретились. Она увидела в его глазах ярость, сочувствие и что-то, чему не могла дать название. Но теперь-то она знала, что это было.

Она услышала за спиной звук, похожий на скрип паркета. В сердце сразу возникла надежда. Элли не оборачивалась, она сидела и смотрела на свои руки. На коленях лежала серебряная расческа, и Элли не знала, что делать, что говорить человеку, который стоял в дверях ее спальни.

Наконец, собрав все свое мужество, она подняла глаза и увидела отражение Ли в зеркале. Сердце начало бешено биться.

Ли принял душ, волосы у него были слегка влажными. Ей пора бы уже привыкнуть к его мужественной красоте, но при каждом взгляде на него сердце у нее начинало биться быстрее. Ли снова стоял босиком и в голубых джинсах, как и тогда… Рубашка вновь была не застегнута и свободно накинута на плечи.

Его сильные руки, мощный торс сводили с ума, Элли не могла оторвать от него взгляда. Она нервно вздохнула и взглянула ему в глаза – темно-синие глаза необычно горели.

«Он не сводит с тебя глаз» – вспомнила Элли слова Пэг, сказанные в их праздник шивари.

Сейчас он смотрел на нее, как в ту ночь на веранде, когда он ее поцеловал.

И вдруг она вспомнила слова Ли, которые звучали для нее, словно песня.

«Я не хочу тебя? Да я желал обладать тобой с первого взгляда».

Элли в мгновение забыла обо всех обидах, обо всем, что приносило ей боль и печаль, она просто смотрела на Ли и улыбалась.

Ее улыбка ранила душу и сердце, сводила с ума, она была восхитительной, трогательной, полной любви, которой Ли не заслуживал, но которую не имел права предать. Элли сидела перед ним, сильная, гордая, очаровательная. Она ждала его и улыбалась только ему.

Ли еле сдерживал себя, еще чуть-чуть, и он взорвется. Элли, конечно, не захочет больше слушать его глупые отговорки, но сейчас, больше чем когда-либо, он должен заботиться о ней, и не только потому, что теперь он знал почти все о ее болезни, но и потому, что ответственность за ее жизнь и судьбу была отныне в его руках. А Элли заслуживала большего, чем может дать ей Ли.

Сегодня утром он узнал нечто новое не только о своей жене, но и о себе, а узнавать правду о себе всегда тяжело. Как ни тяжело признаваться, но он пытался защитить не только Элли, он пытался оградить себя. То, что он чувствовал к ней… то, что Элли открыла в нем, оказалось не просто желанием, которое заставляет кровь быстрее бежать по венам, не просто влечением к женщине, красивой и обворожительной. Нет, это было чувство, которое он отрицал все эти годы и уже сам поверил, что не способен на него никогда.