— Уведи его отсюда, а то у меня — встреча сейчас деловая, ни к чему мне тут мелкие жулики…
«Сука…» — думал уводимый сторожем книг Благодатский. — «Хотя — чего сука, нормально все: мое дело — взять и незаметно унести, ее дело — сделать так, чтобы не уносили и получить максимальную прибыль. Хотя — я бы и без ментов в этот магазин никогда бы больше не сунулся, только в другие магазины — в «Москву» или на Полянку… А теперь — чего будет? Они ведь могут там запереть меня и не выпускать, пока кто-нибудь за меня им кучу денег не привезет. Блядские менты… А уж то, что отпиздят — можно и не сомневаться. Страшно и неприятно, а что сделаешь, аккуратнее нужно было работать. Который год уже, а — до настоящего мастерства: как до луны. Менты, менты, ненавижу… Как я того — отмудохал! Захотел бы — мог и убить ведь на хуй, и правильно сделал бы! Чем меньше этого мусора, тем лучше… Хотя меньше их теперь вряд ли станет, скорее — больше и больше».
Приходили в небольшую, заваленную различным хламом комнату: коробками, старой мебелью и прочим. На столе стояла здоровая пепельница с горой окурков. «Они тут, наверное, — курят», — понимал Благодатский, усаживал на стул. Так и оказывалось: мужчина доставал из кармана пачку сигарет, закуривал. Спрашивал:
— Не куришь?
— Курю, — кивал Благодатский и соображал: кончились сигареты. — Угостите?
— Ха-ха, — смеялся мужчина. — У тебя — даже и сигарет нету? Ты, пацан, какой-то неудачник прямо…
«Это мы еще посмотрим потом — кто удачник, а кто — неудачник», — злился Благодатский и рассматривал протягивавшего ему сигарету: с крупным носом и недлинными с проседью волосами, напоминал он собой — колхозного сторожа. — «Я вот вырасту и таких дел наворочаю — ого-го, а тебе, мужик, уже на пенсию скоро, а ты — в магазине пацанов с книжками ловишь, да по указке какой-то бабы мелкие поручения исполняешь — типа меня постеречь, чтобы не убежал! А тоже ведь наверное когда-то мечтал космонавтом стать, так ведь не стал же, не стал! Хули тогда надо мной ржать в такой ситуации да хуйню говорить». За сигарету благодарил, с удовольствием глубоко затягивался горячим дымом и немного успокаивался. Мрачно смотрел на охранявшего.
— Чего так смотришь? — спрашивал. — Я ведь не виноват, пацан, что ты здесь оказался. Это ты сам виноват, вот и не смотри на меня так.
— Да я — ничего, я — понимаю… — отводил глаза в сторону.
— Ничего… А книжку-то я посмотрел, которую ты прихватил, посмотрел. И знаешь, чего я тебе скажу? Это — безнравственно!
— Чего безнравственно?
— Всё безнравственно, что они там пишут: и матом пишут, и вообще — ничего не стесняются, будто что угодно написать можно!
— Так это же — не просто так, а со смыслом, это жизнь такая…
— Что жизнь! Знают они жизнь? Только матом ругаться да про девок писать! Хорошие книги и читать-то, не то что писать — перестали… — хлопал себя по колену.
— Да, мы тут с вами вряд ли сговоримся, — качал головой Благодатский. — Я считаю, что мусор всякий, который в метро читают, куда безнравственнее, чем то, о чем вы говорите, хотя ничего такого в нем и нету. Мы с вами просто воспитаны очень по-разному…
— Ну да, по-разному! — кричал вдруг мужчина. — Я — книг никогда не воровал и не стану! А ты, сопляк, сядешь еще, может быть!
— Может и сяду, — спокойно говорил Благодатский. — Не шумите, пожалуйста, а то сейчас — администраторша прибежит: подумает, что я вас убиваю или еще что-нибудь типа этого…
Ничего не ответил, только с отвращением взглянул на Благодатского, выбросил окурок и закурил сразу новую сигарету.
Вдруг — мелькала в голове здравая мысль: просил — отвести его в туалет.
— Не вздумай только убегать, — предупреждал и вел недалеко в располагавшийся рядом с кабинетом администратора туалет.
Благодатский не собирался убегать: собирался только спрятать от ментов студенческий билет. Доставал его из кармана куртки, снимал и выбрасывал обложку с двуглавым орлом. Расшнуровывал и стягивал с ноги ботинок с острым носом: вытаскивал из него стельку — засовывал под неё студенческий и обувался. После — решал помочиться: расстегивал молнию джинсов, доставал член и направлял желтую струю в жерло унитаза. Вытирал после — куском бумаги, промокал остатки мочи. Застегивался, наблюдал в зеркале свою невеселую физиономию. Отправлялся обратно — к ожидавшему его, и вместе с ним: в комнату для курения. До приезда ментов — успевали выкурить еще по две сигареты.
Менты приходили вдвоем в кабинет администратора, вызывали Благодатского. Приходил, смотрел и чувствовал, что от спокойствия — не остается и следа: бешено колотилось от страха сердце, когда — видел двух широколицых ментов с автоматами и в полной форме: наглые, самоуверенные, стояли они посреди кабинета и разглядывали начинающего преступника.
— Сесть! — командовал один из них.
«Бля-я-я…» — проносилось в голове Благодатского: не спешил выполнять, подходил к стулу медленно, поправлял, прежде чем сесть, одежду.
— Ты — вор? — спрашивал вдруг тот же мент. — Я спрашиваю — ты вор?
Удивленно смотрел на мента Благодатский и не знал: что отвечать.
— Да что вы, в самом деле… — в свою очередь не понимала происходящего администраторша. — Забирайте его — с собой, там и выясните подробности…
— Нет! — кобянился мент. — Сначала он должен сказать, что он — вор, а потом мы уже посмотрим, что с ним делать! Говори!
— Не скажу, что я — автомобиль угнал, что ли… — отказывался Благодатский.
— Скажешь, скажешь, еще как скажешь, — настаивал. — И не такое еще скажешь, если велено будет!
Администраторша выражала возмущение, ссылалась на работу. Книжный сторож благоразумно и тихо исчезал, чтобы не видеть происходящего. Мент продолжал кричать. В конце концов Благодатский понимал, что сопротивляться бесполезно: пугался до того, что выжимал из себя требуемые слова.
— Так-то лучше… — вытирал мент со лба пот. — Документы есть?
— Нет.
— Ясно. Встать, руки — на стол!
Поднимался со стула и укладывал ладони на лакированную поверхность стола администраторши: вставала из-за него, отступала на шаг назад. Менты тем временем — учиняли осмотр Благодатского в четыре руки: привычно и ловко, не пропуская ни малейшей детали одежды. Выворачивали все карманы, хлопали по ногам и бедрам. Один — проверял даже носки и запускал пальцы в ботинки с острыми носами: проводил ими параллельно ступне — насколько возможно. Ничего не находили, кроме запавшей в угол кармана джинсов — старой таблетки аспирина, с упаковки которой от старости уже стерлась надпись настолько, что сделалось невозможным ее прочесть.
— Так, ты значит, еще и — наркоман? — поднимал мент зажатую двумя пальцами таблетку. — Засучивай рукава!
Проверяли вены, на которых не оказывалось ни малейшего следа наркомании.
— Значит, просто таблетки жрет… — констатировали менты.
— Да это, кажется, обыкновенный аспирин, — вставляла с неудовольствием наблюдавшая за действиями ментов администраторша.
— Мы — лучше знаем, что аспирин, что не аспирин, а что — наркотики! — отрезал мент и командовал Благодатскому: — Вышел отсюда.
— Что? — не понимал.
— Вышел в коридор, сейчас в отделение едем.
Благодатский понимал еще меньше, выходил из кабинета. Не слышал сквозь дверь, о чем беседовали менты с администраторшей, только через несколько времени — выходили вместе, вели Благодатского к кассам.
— Подождите — там, — кивала администраторша ментам — в сторону электромагнитных скоб. Послушно отходили.
— У тебя сколько денег? — спрашивала у Благодатского. Доставал из кармана деньги, показывал.
— Полтинник еще останется, — считала и брала сумму, необходимую для оплаты книги: отдавала кассиру. Та — снимала информацию со штрих-кода на ценнике, выбивала чек и протягивала его вместе с книгой — Благодатскому.
— Ты уж извини, если что, — вдруг неожиданно тихо проговаривала администраторша: с сочувствием смотрела в глаза и переводила взгляд на державших поперек высоких животов автоматы — ментов. — Тебя как зовут-то?
