— Поэтому она и устроила пожар вкупе с нападением на торговцев, — понимающе сказал Конан. — Желала от нас избавиться. Напасть побоялась — все-таки с нами был Эйнар. Верно рассчитала, что если народ взбунтуется против Ночной стражи, так и не поймавшей упыря, нас попросту разорвут… Хитрая, стерва!

— Мы говорим про свадьбу, — напомнила Асгерд.

— Свадьба потребовалась для того, чтобы Лара стала полноправным членом семьи Ронинов, — сказал Гвай. – И в довесок к собственному проклятию, получила бы проклятие в виде трехголовой собачки. Теперь псина будет охотиться и на Лару Ронин.

— Понял! — Конан ударил кулаком по столу и расхохотался. — Грандиозно! Натравили одного демона на другого! Гвайнард, ты просто гений!

— Полностью разделяю мнение нашего жизнерадостного киммерийца, — покивал упырь. — Задумка сколь оригинальная, столь и действенная. Нынешней ночью мы понаблюдаем, как схлестнутся два представителя одной, чужеродной для жизни, силы. Один монстр жаждет остаться в этом мире, дабы по мере возможностей вредить человеку, а другой обязан его уничтожить!

— А как это будет выглядеть в действии? — нахмурившись, спросила Асгерд. — Вдруг пес не придет? Или не захочет связываться с бруксой?

— Триголов предназначен только для охоты на представителей семейства Ронинов, — сказал Рэльгонн. — И ни для чего более. Это лишь тупой исполнитель, воплощенное в собачье тело заклинание-демон, перед которым стоит единственная задача: убивать. Ему неинтересно, кем является жена эрла Ронина — бруксой, аквилонской королевой, прачкой или публичной девкой. Он выполнит свою задачу. А мы Триголову в этом по мере сил поспособствуем.

— Месьор Рэль? — голос Алаша Ронина донесся от двери. — Не ждал вас увидеть, но все равно — я рад… Хотя, сегодня у меня мало поводов радоваться.

— Оставьте, светлейший, — каттакан надвинул капюшон поглубже. — Переживете, забудете, а рано или поздно найдете замечательную добрую девушку, которая принесет вам счастье и выводок ясноглазых детишек. Если один раз не повезло, это отнюдь не повод для скорби.

Рэльгонн сделал паузу и, наконец, поднялся с табурета.

— Месьоры, вы готовы? Кажется, скоро полночь, пора приступать. Идемте, взглянем на нашу пленницу…

Ронинские трясины ночью выглядят загадочно и даже величественно. Уходящая за горизонт, плоская как стол равнина освещена голубоватым лунным светом, изредка вспыхивают и тотчас меркнут болотные огоньки — синие, зеленые, белые. Вырастающие из редких островков камни-менгиры загораются на верхушках венцами холодного пламени, над жухлой травой колышется тонкое покрывало тумана, поднимающегося от воды. Царство призраков.

— Главное — ничего не бояться! – говорил Рэльгонн, когда отряд выехал из ворот деревни. Ворота, кстати, пришлось открывать самим — охрана вновь предпочла пересидеть ночь дома, под замком. — Мы не собираемся нападать на Триголова и он тоже не будет причинять нам вред. Просто отъедем подальше и понаблюдаем, что произойдет.

— На всякий случай я зарядил арбалет серебряными стрелами, — Гвай сжимал в руке свой замечательный самострел, полностью готовый к бою. — Говорят, ронинский пес боится серебра.

— Обязан бояться, — подтвердил упырь. – Как и всякая нечистая сила. Только не вздумай палить в собаку без повода! Нынешней ночью Триголов временно становится нашим союзником… Где же он? Полночь отбили, самое время для разгула нечисти!

На болотах никакого движения не замечалось. Охотники уже отъехали на полулигу от деревни, двигаясь по извивающейся меж непроходимых топей дороге.

— Остановимся здесь и подождем, — предложил каттакан, натягивая поводья лошади. – Очень уж местечко живописное!

Да, живописное. Конану, любившему все красивое, здесь почти нравилось. Дорога как раз проходила по большому острову с торчащим посреди менгиром — огромный камень клыком вырастал из зыбкой почвы, высеченные на граните древние руны, значения которых не понимал и умудренный долгими столетиями жизни упырь, светятся синим огнем, ноги по колено утопают в густом туманном мареве…

Если прислушаться, то различишь странные звуки ночного болота — чавканье ила, тонкий хохот каких-то неизвестных тварей, отдаленное ворчание болотных ящеров, собравшихся на охоту. Варвару показалось, будто он очутился в другом мире — прекрасном, однако жутковатом.

Лошади заметно беспокоились – чувствовали опасность. Раздраженно перетаптывались на месте, повизгивали, а соловый жеребец Гвайнарда ухитрился чувствительно тяпнуть хозяина зубами за плечо.

Пришлось вмешаться Эйнару – броллайхэн сложил трубочкой ладонь у рта, затейливо посвистел и скакуны успокоились.

— Полезные твари, эти духи природы, — сказал Гвай, наблюдая за Эйнаром. — Одна беда, слишком впечатлительные. Сейчас он начнет жалеть несчастную графиню и требовать, чтобы мы ее отпустили.

— А мне не самом деле жалко Лару, как человека! — ответил на то броллайхэн, и покосился на большой мешок, лежащий поперек седла лошади Рэльгонна, лично охранявшего бруксу. — Она ведь не виновата в грехах родителей!

— И Алаш Ронин не виноват, что его пращур был развратником и насильником, — парировал Гвай. – Однако, псина будет преследовать самого эрла, его семью и потомков еще несколько столетий. Грехи отцов падают на детей.

— Господа философы, может быть вам стоит заткнуться и проверить, как поживает упырица? — Асгерд решительно пресекла бесцельный спор. — Давайте оставим ее здесь и поедем домой. Холодно… И жутко.

Рэльгонн вместе с Конаном сняли графиню с лошади и положили на землю у подножия менгира. Упырь сбросил с головы Лары черную ткань.

Супругу эрла Ронина связали весьма тщательно: руки и ноги скованы кандалами, тело опутано шнуром. Во рту — серебряный брусок с веревочкой, завязанной на затылке. Смотрит, впрочем, яростно, без страха.

— Снимем веревку и браслеты с ног, — распорядился каттакан. — Гвайнард, будь любезен, разреши мне поговорить с ней. Только осторожнее вынимай серебро изо рта — останешься без пальцев, откусит!

— Хочешь поговорить — говори, но снимать кандалы я не позволю!

— Почему? Запястья и пальцы останутся скованными, колдовать она не сможет!

— Сказал же — не позволю! — проворчал Гвай, развязывая шнурок и выхватывая серебряный прямоугольник из губ бруксы. — Сбежит. И что потом прикажешь делать? Гоняться за ней по всему континенту?

Рэльгонн присел рядом с госпожой графиней и проникновенно воззрился на нее своими золотистыми мерцающими очами.

— Ну, милочка, давайте недолго побеседуем. Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет?

Лара на упыря и не посмотрела.

— Не хотите разговаривать? Обидно. Тогда я буду говорить за двоих. Поймите, мы оказываем вам неоценимую услугу — ваша душа уйдет на Серые равнины, где вас не будут преследовать никакие демоны! В Царстве Отдохновения вы освободитесь от проклятия, которое приносит и вам, и всем остальным сплошные неприятности. Очень жаль, что вам досталась такая вот злосчастная судьба.

— Что ты можешь об это знать?.. – проронила графиня.

— Очень многое, моя дорогая. Я знавал людей, которые решительно сопротивлялись тварям Черной Бездны, пытавшихся овладеть их душами. Вы поступили наоборот. Вам понравилось быть всемогущей. Демон даровал вам призрак власти, и вы упивались ею. Ошибка в том, что настоящая власть отнюдь не заключается в праве распоряжаться чужими жизнями.

— Вы меня убьете?

— Ни в коем случае, даже пальцем не тронем! Просто оставим здесь, а дальше…

Брукса резко повернулась к каттакану. Привлекательное женское лицо изменилось в одно мгновение — черты лица обострились, глаза стали миндалевидным и узкими, зрачки полыхнули багровым. Лара оскалилась, показав сдвоенные клыки.

Она вызвала на помощь своего демона, немедленно овладевшего телом.

— Отпусти нас, — голос стал мужским и хриплым. — Мы уйдем и больше никогда не вернемся в эти земли. Я могу даровать тебе все, о чем попросишь!