Рэльгонн запустил к потолку пещеры уже знакомый ватаге золотистый шарик и с детской непосредственностью прошелся по твердой, слегка присыпанной песком, глине. Задержался возле груды костей в углу.

— Ага, вот и остатки пиршеств моего дикого собрата, — вздохнул упырь. — Отчего вы стоите на пороге, подойдите. Пока здесь безопасно, а все магические ловушки я уже обезвредил.

— И ловушки были? — поразился Конан. — Магические? Ты же говорил, будто дикарь ничего не соображает! Он неразумен!

— И что из того? — вздернул острые плечи Рэльгонн. — Колдовские способности в нашем роду передаются по наследству. Для каттакана защитная магия столь же естественна, как для вас дыхание или, извиняюсь перед дамой, опорожнение кишечника. Кролик тоже неразумен, однако он дышит, ест и умеет быстро бегать. При чем тут разум?

— Солидный запас, — почесал в затылке Гвай, оглядывая завал из костей. — Можно хороший забор построить, только обыватели не оценят.

— Юмор висельника, — буркнула Асгерд. — Глядите, в основном здесь кости животных — лось, олень, челюсть горного козла, коровий рог… Я ожидала найти нечто совсем другое.

— Это?

Гвай быстро нагнулся и перебросил Асгерд большой круглый предмет. Она поймала его левой рукой, хладнокровно осмотрела и кинула обратно в кучу. Тонкие кости свода белого человеческого черепа хрустнули.

— Есть еще ребра, десяток-другой берцовых и плечевых косточек, и множество позвонков, — сказал Гвайнард. — Если очень постараться, то наберем троих или четверых целых людей. Остается попросить у каттакана вернуть живую плоть и надеть ее на скелеты.

— Трое или четверо… — эхом повторил Рэльгонн. — А погибших и похищенных в Ронине насчитывается около полусотни. Лишнее подтверждение наших догадок о бруксе — каттакан, несомненно, нападал на человека, но гораздо реже, чем мы предполагали. Заметьте, кости довольно старые, им не менее полугода.

— И доставлены они сюда вовсе не упырем, — с видом записного пророка объявил Эйнар. – Если доселе не сообразили, объясняю. Каттакан недавно сменил убежище — Рэль, ты сам рассказывал, что несколько дней назад спугнул упыря и он перебрался в эту пешеру. Теперь обратите внимание на отметины зубов — они наличествуют почти на каждом мосле. Ничего похожего на челюсти каттаканов, скорее наоборот! Поняли ошибку? Это кладбище принадлежит не упырю, а серому медведю, прежнему владельцу берлоги. Лесной хозяин человечинкой отнюдь не брезгует…

— Оказывается, ты не только пиво жрать горазд, а иногда и головой думать умеешь, — похвалил броллайхэн Гвайнард. — Что же это получается, а?

— Получается, что надо получше осмотреть убежище каттакана, — Конан указал на неровную каменную кладку в углу пещеры, которую медведь не сумел бы возвести при самом страстном желании. — Не уразумею, у нас охота или обычная прогулка? Я бы, на месте упыря, давным-давно вылез наружу и задал непрошеным гостям хорошенькую трепку!

— Обычно, в середине светового дня мы спим исключительно крепко, — напомнил Рэльгонн. – В этом состоит одна из редких слабостей каттакана — надо прятаться так, чтобы никто не нашел… Я присматриваю за ним, никаких признаков беспокойства!

— Раньше начнем — раньше закончим, — провозгласил Гвай. — План прежний. Конан, Эйнар, уберите завал!

— Как обычно, черная работа достается новеньким и самым молодым, — безнадежно вздохнул броллайхэн. — Конан у нас в отряде всего пятый день, а мне по виду и двадцати зим не сравнялось… Давай киммериец, потаскаем булыжники. Только бросай их в сторону, чтобы выход не загораживать!

Оказалось, что разобрать кладку отнюдь не просто — камни скреплялись непонятной липкой гадостью, вроде тягучей полупрозрачной слюны.

— Это и есть слюна, — растолковал упырь. — Дикари используют ее для строительства логова. Ого, кажется, потянуло знакомыми запахами!

Из расширявшегося на глазах проема явственно несло свеженькой мервечиной. Когда Конан и броллайхэн окончательно убрали камни, Эйнара опять начало тошнить — в дальней части пещеры не просто смердело, а буквально вопияло к небесам.

… Когда впоследствии варвара расспрашивали о его похождениях вместе с Гвайнардом и отрядом бритунийских Ночных стражей, Конан предпочитал умалчивать о том, что именно было обнаружено в берлоге ронинского упыря. Не хотел вспоминать. Говорил только о семи человеческих телах и останках самых разных животных. Уборкой своего дома дикий каттакан себя не утруждал, а потому выглядело логово до крайности тошнотворно.

— Фу, какая гнусная картина! — Рэльгонн первым зашел в пещерку и сразу подобрал полы длинного балахона. Боялся испачкаться. — Вот к чему приводит отсутствие разума! Асгерд, если вы действительно ожидали найти здесь «нечто совсем другое», а не банальные кости оленей – милости прошу заглянуть в уютную спальню нашего общего друга. Однако, не уверен, что вам тут понравится.

Более стойкий Конан решился и последовал за Рэльгонном. Немедленно подоспел и Гвай.

— Вот он! — будто и не заметив царящего в обиталище каттакана смрадного ужаса, воскликнул Гвайнард и указал наверх. — Точно, дрыхнет! Как нам его оттуда достать?

На толстом отростке древесного корня, извивавшемся под потолком, безмятежно висел дикий упырь. Тварь очень походила на ночную личину Рэльгонна. Аккуратно сложенные крылья, закрывающие голову. Когтистые задние лапы, туловище в складках, морщинах и бугорках. Кожа не пергаментно-белая, как у повелителя Рудны, а серо-голубая. Симпатяга.

— Сбросить его вниз несложно, — поджав и без того тонкие губы, сказал Рэльгонн, — и тогда дикарь начнет просыпаться. Хватайте сети и вытаскивайте его на свет…

— Это может показаться жестоким, — заикнулся Гвай, — но я предпочту немедленно ослепить упыря.

Рэльгонн только махнул длиннопалой ладонью, будто хотел сказать: «Делайте, что хотите, только давайте закончим побыстрее»! Конан начал понимать его чувства — каково бы пришлось человеку, вынужденному убить сородича с помощью явившихся из чужого мира монстров?

Вытянув руки к потолку, Рэльгонн что-то коротко шепнул, земля под ногами слегка качнулась, а дикий упырь вдруг с размаху грохнулся в самое месиво полуразложившейся мерзости. Шевельнул крылом, раскрыл пасть, словно зевая.

И немедля началась деловая суета.

— Асгерд, сеть! Конан, подцепи его крючками и вытащи в большую пещеру! — команды Гвая были понятными, короткими и спокойными. — Эйнар, катись наружу — пригляди за Малышом, только под ногами путаешься! Месьор Рэль, отойдите, вы мешаете!

Броллайхэн бегом рванул к выходу.

Все более активно брыкающегося упыря выволокли из логова, Гвай наступил ему на крыло и всадил по арбалетной стреле в каждую глазницу. Каттакан тоненько заверещал, распялив зубастый рот. Спустя несколько мгновений его опутали металлической сеткой.

— Почему лошадь не тянет?! — заорал Гвай. — Эйнара своими руками придушу!

— Если не тянет, значит, возникли сложности, — тревожно проговорил Конан, поглядывая на дергающегося каттакана. — Потащили сами! Время уходит!

— Я прощаюсь до ночи, — скороговоркой проронил Рэльгонн. — Дальше без меня справитесь. Счастливо оставаться.

Рудненский владетель запахнулся в плащ и исчез: переместился в альбийскую крепость.

Конан, Гвай и Асгерд уже волокли почти проснувшегося упыря к выходу из пещеры. Ошарашенный внезапным пробуждением и сильнейшей болью каттакан отбивался довольно вяло и свои магические умения пока не применял.

Яркий дневной свет, крапива, склон холма. Асгерд, споткнувшись, упала, но командир отряда вместе с варваром упрямо тащили тяжеленного упыря к подножию, на солнце. Тварь орала все сильнее и тоньше — поняла, что жить осталось недолго. Еще немного и…

Синеватая кожа дикого каттакана под прямыми лучами светила потемнела, запузырилась и начала исходить сизоватым дымком. Ожоги страшнейшие — на плечах и на черепе сгоревшая плоть обнажила грязно —желтые кости.

Неприятная смерть…

Упырь выл жалобно, поскуливая и взвизгивая. Кончилось все внезапно — он последний раз дернулся в безнадежной, отчаянной попытке вырваться, и сразу затих. Тело медленно догорало.