Значит, не каждые вампиры опасны. Логика безукоризненна!

— Конан, я тебе говорил, что моя ватага работает исключительно в Бритунии, — пустился в объяснения Гвай. — Пограничье, различные графства Немедии или, допустим, Аквилонию, охраняют другие отряды Ночной стражи. По кодексу Дербников, приходить без разрешения на чужую территорию и там работать — не разрешается. Только если тебя попросят о помощи Стражи близлежащих земель, можно пересечь границу. Каждый Дербник, за много лет трудов, досконально изучает выбранную страну. Мы обязаны знать самые опасные области, где водятся чудовища, все положительные и отрицательные стороны местности, надо обязательно завести дружбу со всеми обитателями государства, начиная от верховной власти и заканчивая распоследним кметом с забытого хутора. И следует помнить, что у Ночного стража всегда отыщутся если не верные союзники, то надежные помощники. А кто эти помощники — неважно. Когда-то мне пришли на выручку граскаальские гномы. В другом случае я был готов договориться с альбами… При посредничестве Эйнара, конечно.

— Альбами? — вытаращился Конан. — Сказки! Альбы давным-давно вымерли!

— Абсолютно ничего подобного, — проскрипел со своей балки желтоглазый каттакан. — Несколько сотен Бессмертных и поныне находятся в кругах обитаемого мира. Если угодно, Эйнар тебе все расскажет. Броллайхэн родственны альбийскому народу.

— Это истинная правда, — ответил Эйнар на недоуменный взгляд варвара. — Некоторые Бессмертные не успели уйти за Грань Мира и навсегда остались в Хайбории. Человек не найдет дорогу к их тайному городу, но я умею ходить по тайным альбийским тронам и всегда буду желанным гостем в скрытом от человека Аэльтунне. Так именуется альбово поселение. От Ронина до Аэльтунна около шестидесяти лиг по прямой.

— Беда на мою седую голову… — Конан набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул. – Я всегда предполагал, что мир устроен довольно сложно, однако и догадаться не мог обо всех тайнах обитаемой Сферы! Сколько нового можно узнать! Альбы, каттаканы… Невероятно!

— Более чем вероятно, — веско заметил упырь. — Я почти бессмертен. Если выражаться совсем точно, отдаленно смертен — мне отмеряй срок жизни во многие десятки раз больший, чем у людей. Так вот, я живу в Хайбории около восьмидесяти столетий. Я очутился здесь сразу после великой катастрофы, низвержения Небесной горы, рухнувшей примерно в семистах лигах к Полуночному закату от Райдора. Наблюдал большинство самых важных исторических событий, воздвижение гор и затопление океаном Закатных земель, непрестанную чехарду жизни и смерти… И доселе я не могу разобраться во всех секретах этого удивительного мира, ставшего теперь моим пристанищем и домом. Не надо расстраиваться, уважаемый господин Конан. Все тайны известны лишь Тому, кто осуществил великий акт Творения…

— Может, эля хлебнем? — заикнулся Эйнар, поглаживая доставленный варваром жбанчик по гладкому прохладному боку. — И займемся делом?

— В самую суть попал, — Асгерд отобрала у броллайхэн маленький бочонок и умело выбила пробку. — Киммериец, давай сюда чарочки. Месьор Рэль, отведаете человечьего питья?

— Отведаю, — милостиво согласился упырь и взял стаканчик тонкими пальцами. — Я могу питаться вашей пищей и пить ваши напитки. Эйнар безоговорочно прав: мы собрались в Ронине не ради философических бесед. Перед нами враг, которого следует наивозможно быстро уничтожить.

— Тоже каттакан? — язвительно бросил Конан.

— Да, каттакан. Мой неразумный сородич. Вернее будет сказать: не обладающий настоящим разумом. Однако, он владеет всеми преимуществами нашей расы… Достойные месьоры охотники, очаровательная госпожа Асгерд, позвольте выпить за общую удачу и быструю победу!

Когда до постоялого двора донеслись два раската ночного колокола, бившего в Ронинском замке, киммериец понял, что следует ненадолго покинуть теплую компанию и прогуляться до скромной деревянной будки с покосившейся скрипучей дверью. Так или иначе, рассказ каттакана из Рудны выслушает и запомнит Гвай, которому Конан обязан подчиняться. Остальное просто – выполнять приказ.

Рэльгонн заверил варвара, будто в окрестностях «Свиньи и котла» сейчас безопасно: «дикий» каттакан обязательно ощутит присутствие разумного сородича и ни за какие коврижки не сунется к постоялому двору. Конан на это ответил, что коврижки упыря интересуют меньше всего, ибо тварь предпочитает пищу пожиже и погорячее. Стражи посмеялись, даже рудненский каттакан фыркнул.

… Объяснения Рэльгонна звучали крайне неутешительно. Упырь (Конан, хоть убей, не мог называть «волшебника» по-другому! Как упыря ни назови, суть останется неизменной), в течение долгого и весьма обстоятельного рассказа, поведал Ночным стражам, на кого именно объявлена большая охота. Гвай и Эйнар, отчасти знакомые с природой каттаканов, молча кивали, а Конан и Асгерд непрерывно переспрашивали, желая узнать любые тонкости грядущей погони за кусачим ночным призраком.

Если объединить все полученные от Рэльгонна сведения в несколько коротких и понятных каждому фраз, выходило следующее. «Дикие» или «бешеные» каттаканы приходились владетелю Рудны прямыми родственниками, но почему и как они одичали, Рэльгонн не ответил. Сказал только, будто «отсутствие необходимого воспитания» сделало их существами, которые подчиняются не разуму, а очень развитым инстинктам. Дикари не понимают, что охотиться можно только на животных и не трогать людей. Заодно месьор Рэль подтвердил некоторые известные легенды.

Каттакан, что дикий, что обыкновенный, обязан питаться кровью двенадцать раз в год, на полнолуние. Днем каттакан спит, опасаясь солнечных лучей, которые могут болезненно обжечь его нежную белую кожу, а ночью выбирается на охоту. Упырь обладает уникальными врожденными талантами, которые ставят его на несколько ступенек выше любого человека, даже знающего колдуна: каттаканы способны мгновенно перемещаться с места на место, покрывая за время одного удара сердца целые десятки или сотни лиг! Однако, у каждого упыря есть собственные охотничьи угодья, которые он редко покидает.

Каттакан умеет изменять форму тела, маскируясь под зверей или человека. У него мощные челюсти, украшенные огромным количеством острейших треугольных зубов, сходящихся друг с другом наподобие колесиков шестеренок (когда Рэльгонн продемонстрировал Стражам свои зубы, даже имеющий огромный опыт в охоте на монстров Гвай поморщился). Атакует каттакан как в человекоподобном обличье, так и под другими личинами, но предпочитает принимать вид гигантской летучей мыши — удобнее выслеживать добычу.

Тактика нападения довольно проста: увидев жертву с высоты, упырь бесшумно планирует вниз, сбивает человека с ног и умерщвляет. Если поблизости нет других людей, и каттакану ничего не мешает, он пожирает жертву на месте, а в случае любой опасности мигом исчезает с места преступления, прихватив с собой убиенного.

Случается это довольно часто, поэтому лучше быть человеком без воображения, дабы не представлять себе внутренний вид логова упыря — сразу всплывают в памяти наиболее кошмарные истории про вампиров…

Если добыча скрывается в доме, каттакан вновь употребляет способности к перемещению, и спастись от упыря невозможно даже в самом глубоком каменном каземате с десятком дверей, запоров и засовов. Если он учуял жертву и на нее нацелился, остается надеяться на чудо. А чудеса происходят редко.

Как убить каттакана? Сложно. Невероятно сложно. Особенно ночью, когда упырь бодрствует и охотится, когда все его инстинкты направлены на выживание и поиски добычи. Он быстр, расчетлив и очень хитер. Если удастся поразить его клинком или стрелой, каттакан моментально вернется в логово и спустя несколько ночей снова будет здоров. Даже если отсечь ему все конечности и голову, забить в сердце легендарный осиновый кол и похоронить, дикий каттакан полностью восстановится примерно через полгода, вылезет из могилы и снова примется убивать. В отношении выживаемости упырям могут позавидовать даже почти неуязвимые броллайхэн.