двенадцати и с истеричным криком взывала к матери, захлебывалась слезами и
пыталась оживить, встряхивая мертвую за плечи, теребя за руки.
— Мама!! Мамочка!! — било по ушам, рождало лишь одно желание — завыть следом.
Алиса застыла, глядя на убивающегося от горя ребенка, которого не то что не
ожидала увидеть, даже не предполагала его существование. Она и понятия не имела,
что у объекта есть ребенок, и она путешествует с ним.
— Господи, у нее еще мальчик трех лет… Что ж с детьми будет? — со скорбным
вздохом прошептала пожилая дама слева от Сталеску. Алиса подняла на нее хмурый
взгляд, качнулась и, развернувшись, молча прошла в свое купе, захлопнула дверь и,
застонав, осела на пол. Закачалась, из последних сил сдерживая слезы ярости,
горя, боли, ненависти ко всему, что есть, было и будет в ее жизни, к себе самой,
муштрованной твари, банальной убийце под прикрытием национального воинства.
Осиротившей двух детей во имя спокойствия Родины и ее верных псов — слепых,
черствых роботов. Нет. Она понимала, что ей придется убивать, ведь недаром
именно к предмету уничтожения на курсах подходили особенно серьезно. Обучали
особенно тщательно. Но она солдат, а не киллер для гражданских лиц!
Как теперь жить с таким грехом?
Чем искупить?
С кого спросить?и ко всему что есть было и будет в ее жизни, к себе
сам
Алиса, словно замерзла внутри. Нервы, сердце и душа сплелись в один клубок и
окаменели. Лицо превратилось в серую маску статуи. Боль и горе глушила
образовавшаяся тишина. Пустота или пуст`ота, что еще небольшим омутом залегла в
душе и отразилась в глазах, была прикрыта снаружи темными очками, а изнутри
терпеливым ожиданием встречи с Игнатом.
`Скоро мы встретимся, скоро', - заверила она себя, вылетая из Далласа.
`Интересно, что ты ответишь мне на вопрос: чем объект провинился перед
государством, в каком криминале замешан, чем настолько опасен, что не пожалели
двух детей, убирая их мать?` — думала она, сжимая бокал с минералкой в самолете,
летящем домой.
Злата Прага встретила ее дождем и хмурым небом, отразив погодными условиями
душевное состояние девушки.
Алисия загрузилась в салон такси, натянув на лицо маску милейшего и глупейшего
создания вселенной, поддержала фривольную болтовню водителя. И вновь
превратилась в озверевшую пиранью, вступая на ковровую дорожку гостиницы. Вышла
из лифта, прошла коридором и, пнув дверь номера, снятого Игнатом, застыла на
пороге, вперив в капитана приятный взгляд, пылающий гневом, ненавистью. Желание
загрызть мужчину явственно проступало в чертах лица, в темных зрачках.
Гнездевский оглядел явление благочестивой мадонны с привычной долей насмешки:
— Дурно прокатилась? — качнулся на носках, сунув руки в карманы брюк.
Сталеску хлопнула дверью и шагнула к мужчине:
— Ты знал, что у нее двое детей?
— А у нее двое детей? — неподдельно удивился капитан и хмыкнул. — Это
подкосило тебя? Ноготок дрогнул?
Алиса во все глаза смотрела на равнодушную физиономию холеного служаки,
пофигиста и насмешника и понимала, что ему ровно на всех, кто окружал объект, на
все, что будет дальше, на Сталеску, на других своих агентов. Ему важен был лишь
результат, и какой ценой, чьей кровью, каким количеством слез — без разницы.
— В чем ее вина? — выдохнула Алиса, впечатав кулаки в поверхность стола, что
препятствовал сиюминутной встрече с бравым капитаном.
— Не знаю, — ощерился тот, скопировав с другой стороны стола позу Сталеску.
— Что? — нахмурилась она. — Объясни, ради чего, из-за чего я лишила детей
матери, лишила жизни молодую женщину? Убила по сути троих?!
— Ты злишься?
— Нет!!… Я в ярости!
— Ох, какие мы тонко чувствующие и эмоционально неустойчивые, — насмешливо
прищурился Игнат. — Не шипи, кошечка: выполнила задание — прошла тест. Молодец.
Виват. Отпразднуем почин, сержант?
— Я задала вопрос!
— О-о, надо же, как строго, — хохотнул мужчина. Лениво выпрямился, сложил руки
на груди и совершенно серьезным тоном заявил. — Объект — никто, ничто и никак.
Обычная гражданка, серый обыватель.
Алиса замерла, обдумывая услышанное и понимая лишь одно — она убила человека
просто так, по прихоти начальствующего самовлюбленного, опьяненного безграничной
властью человеко-царя.
— Ты хочешь сказать? — вскинула растерянный взгляд, не понимая, не желая
осознавать и принимать ужасающую правду.
— Обычный тест перед настоящим заданием. Сама выбрала объект, сама устранила.
Все чисто — молодец. Сутки на отдых заслужила, — капитан вытащил из кармана три
фотографии и кинул на стол. Три лица веером легли перед Алисой:
— Кто это? — спросила, тупо разглядывая мужские физиономии.
— Новое задание. Неделя на всех. Одного можно убрать демонстративным методом.
Перед глазами Алисы встало лицо несчастного ребенка, что она осиротила. Девушка
качнулась и откинула фотографии:
— Я не киллер.
— А кто?
Он словно специально издевался, насмехался, упивался собственной властью,
безнаказанностью. Безответностью жертвы.
— Какая же ты сволочь, — прошептала Алиса, разглядывая волевой подбородок,
приятное, даже красивое лицо, губы, что целовали ее, руки, что ласкали ее тело.
Ее передернуло.
— Оскорбление при исполнении? — усмехнулся Игнат, обходя стол, присел на край,
сложив руки на колени. — Опять приступ морального мазохизма? Перестань. Не
смеши меня. Ты классный специалист, прошла тест на ура. Супер, детка…
Алиса не стала размениваться на пощечины, ударила по-мужски — крепко, с силой и
от души. Капитана снесло на пол. Он сгруппировался, и чуть задев пол ладонями в
падении, тут же вскочил, вперил в подчиненную едкий взгляд ехидны, усмехнулся,
оттирая кровь с губы:
— Что это было, милая? — прошипел ласково, двинувшись к Алисе.
— Сейчас расскажу, — заверила, занимая позицию нападения. Взмах ногой и рукой.
Игнат перехватил летящий в его лицо кулак, сделал подсечку ногой и впечатал
девушку в столешницу, заведя руку за спину. Прижал всем весом и зашептал на ухо:
— Бунт на корабле, а, сержант? А может, ты соскучилась, милая? Поиграть хочешь?
В садистов? Легко-о.
Пальцы капитана начали оголять бедра Алисы. Она замерла, делая вид, что сдается,
и вдруг резко ударила Игната затылком по подбородку, извернулась и ударом в пах
