Стоит человечек? Стоит — переглянулись, удовлетворенно кивнув друг другу,
разошлись в стороны.
Адам Зелинский рухнул на пол и схватился за сердце.
— Да-а-а, подобный метод передвижения… м-м-м…одно дело слышать,
догадываться, другое дело убедиться воочую, — протянул мужчина, залпом осушив
фужер Токайского вина. Четвертый. Первый Бэф влил почти насильно, второй
профессор проглотил сам, но не понял. Третий пошел автоматом, а четвертый,
наконец, помог обрести ему слух, зрение, речь.
Зелинский огляделся и увидел весьма колоритную компанию, расположившуюся в столь
же колоритной зале, что в прошлом служила приютом отчаявшихся сердец, уединенных
молитв и горячих клятв. Когда-то здесь жил Бог, сейчас жили Варны.
Очень символично — с грустью подумал мужчина и потупил взор. На него со всех
концов залы было устремлено слишком много пристальных и неприязненных взглядов.
Адам впервые реально осознал, на что, собственно, решился, и почувствовал себя
глупым ротозеем, попавшим в вольер к хищникам. Прайд Варн, что рисовало его
воображение, был иным, чем являлся на самом деле, и рождал у него внутреннюю
дрожь, как у любого обывателя, что насмотрится на ночь триллеров, а потом в
силуэте вазы на столе видит мерзкое чудище, ползущее к нему с враждебными целями.
— Пойдемте в библиотеку, Адам, — предложил Бэф, уловив его состояние. — Там
нам не помешают.
И скользнул по воздуху к выходу.
— Только, если можно, — вскинулся в мольбе старик. — Я пойду сам, как привык.
Ногами.
Бэф кивнул, скрыв насмешку и перехватив по дороге одной рукой Лесс за талию,
другой — фужер с нектаром, медленно, чтоб за ним успевал профессор, направился в
библиотеку.
Лесс, оторванная от ужина, недовольно зашипела, извернулась и цапнула из рук
зазевавшегося Смайха фужер с нектаром, в фужер Коуст сунула ноготки,
позаимствовав и у него пару капель нектара. А у Хоф пару капель тяпнуть не
успела — увернулся жадюга, даже не взглянув на голодную воришку. Впрочем, она
ничуть не огорчилась, дотянулась до фужера Май, взяв у нее, что не удалось взять
у Хоф.
`Жадина'! — улыбнулся Бэф.
`Не-а'! — мурлыкнула Варн, вылизывая ноготки, и вскинула на него горящий взгляд:
`Есть хочу-у'!
Вожак засмеялся.
Профессор шел за парой, глядя на них во все глаза. Уникальная возможность узнать
систему межполовых, семейных и прочих отношений внутри прайда столь же
уникальных существ лишила Зелинского и смущения, и страха. Теперь им двигало
любопытство изыскателя, трепетное чувство восторга: ведь он, пожалуй,
единственный, кому представилась подобная возможность! Впрочем, монографию на
эту тему он, увы, не напишет. Монументальные научные труды, уникальнейшие
документальные трактаты останутся в его голове, станут достоянием лишь одного
человека. Жаль, вот этого как раз искренне жаль…
Бэф стряхнул Лесс со своей руки на диван, сел рядом и указал профессору на
удобное кресло напротив. Лесс не довольно рыкнула, за то, что ее потревожили, и
продолжала с урчанием поглощать нектар, чувствуя себя голодной, как стая
одичавших Варн. Ей нужно было восстановиться, и организм требовал в три, четыре
раза больше обычного. Бэф понимал это и не мешал ей, держал наготове свой фужер,
уверенный, что и его Лесс проглотит через пару минут. Вожак поглядывал на
Зелинского, ожидая, когда ему надоест смотреть на Варн, как на пулевое отверстие
в лобной кости мамонта, и захочется поговорить. Но вскоре понял, что ждать
придется долго, если не поторопить гостя.
— Моё гостеприимство закончится на рассвете, Адам, а до него не так уж далеко.
Итак, три моих вопроса против вашей просьбы. Первый: вы сказали — `предполагал,
но не знал точно', что встретите меня. Отсюда вопрос — в связи с чем
предполагали? Второй вопрос — кого же все-таки вы искали? Третий — откуда вы
узнали, где искать?
— Я отвечу, уважаемый Бэфросиаст…
— Можно просто — Бэф. Здесь церемонии излишни и даже обременительны.
— Хо-рошо. Однако мне будет довольно трудно преодолеть естественную дистанцию…
— Вы ее уже преодолели, совершив марш-бросок до нашей обители. Итак?
— Я понимаю, что вызвал определенную неприязнь тем, что посмел нарушить ваш
покой, вторгся на вашу территорию.
— Вы живете на моей территории. Оставьте реверансы, Адам, они утомляют. Я не
замечал за вами в прошлые встречи подобных менуэтов. Прочь снобизм и ханжество.
— В прошлую встречу мы с вами были на равных, сейчас же…
— У меня выросли клыки, как у тех, кому вы посвящаете свои монографии? —
насмешливо посмотрел на него Бэф. — Оставьте, Адам, ничего не изменилось, кроме
одного: вы теперь точно знаете, что я не человек, но не можете понять, вампир ли
я. Если так, то возникает естественный вопрос — как вам со мной вести себя, чтоб
я не обиделся и не покусал вас до того, как вы изложите свою просьбу? Вы многое
знаете о нас, но ваши знания основаны на исследованиях мифов, сказаний, древних
свитков трактатов. Человек вы достаточно умный, чтоб понять, насколько большая
часть попавших вам в руки документов отображает истину — в лучшем случае 50 %,
но и в этом вы не можете быть уверены. В основном это догадки, слухи, в которых
минимум истины, максимум вольной фантазии. Отсюда вывод — вы шли на авось, брели
к мифической Шамбале, а когда достигли ее — растерялись и стоите у ворот, решая
для себя, принять ли ее реальность или все же пойти дальше, сделав вид, что
ничего подобного вы не видели и не видите… Выбор за вами.
Зелинский думал с минуту, потом выпил фужер вина для храбрости и согласно кивнул:
— Вы абсолютно правы, Бэфросиаст. Именно своеобразность вашего мышления, острый,
свежий взгляд на вещи, импонировал мне. Вы верно подметили мое смущение,
колебания и некоторую неуверенность, что овладела мной, когда я убедился в
собственных догадках. Да, вы правы — не стоит тянуть время — прочь этикет. `Шамбала'
есть — этот факт уже неоспорим для меня, но естественно, лишь для меня. Наша
встреча, все, что мы скажем друг другу, останется меж нами, я обещаю не потому,
что боюсь репрессий со стороны известных нам обоим государственных органов, а
потому, что иначе было бы в какой-то степени низко и недостойно человека
отвечать подобным на лояльность, гостеприимство, ваше терпение… столь
замечательное вино, что вы великодушно мне предоставили.
Речь профессора вышла несколько напыщенной и даже задиристой в нотках, что
периодически слышались в голосе. Лесс они не понравились, и она скорчила мужчине
устрашающую рожицу, подсела к Бэф и обняла, показывая, что готова защищать его.
`Успокойся', - не удержался от смешка Варн — детеныш собирается защищать вожака!
- `профессор просто решился, наконец, изложить суть дела'.
