воспротивиться действию яда Бэф.
Конечно, как любой Варн, он не любил применять столь изощренный способ борьбы,
но Лесс не оставила ему выбора — ни калечить, ни убивать ее не входило в его
планы, но вернуть по-хорошему не удалось, да уже и не удастся. Силой же
вернуться не заставишь — для нее он чужак и она будет биться до последнего, как
любое существо, не ведающее страха смерти. Осталось одно — парализовать,
обессилить, подчинить.
Была бы она обычным детенышем, хватило бы зеркала…
`Неприятно, малыш, знаю', - с пониманием заметил он, услышав ее стон. Варн уже
не металась — рухнула на крышу высотки, распластав руки, и слабо застонала,
вздрагивая. Теперь только мысленно желая свободы себе и смерти Бэф. Но тот
понимал, что Лесс еще достаточно сильна, чтоб предпринять попытку стряхнуть его,
взять реванш, потому не отпускал ее, крепко прижимал к поверхности, не ослабляя
хватки и на секунду, продолжал питать кровь своей ядовитой слюной. Лишь когда
железа над резцами оскудела, а Варн, придавленная мощным телом, еле дышала, Бэф
осторожно разомкнул челюсти, лизнул сочащуюся кровью ранку, заживляя ее
поверхность, и сел, переводя дыхание.
`Вот и все, печаль моя', - пальцы прошлись по волосам Лесс, по щеке. Варн со
стоном чуть приподняла голову, посмотрела на него пустыми глазами. Она была в
прострации и полностью во власти Бэф.
`Ничего, малышка, ничего', - успокоил он ее, подтягивая к себе. Лесс тяжело
вздохнула, уткнувшись ему в грудь безвольной куклой — и мысли, и тело словно
плыли в невесомости, теряя любые ориентиры, кроме одного — Бэфросиаст. Она
чувствовала раздражающий, удушающий дискомфорт в области шеи, но не могла и
пальцем пошевелить, чтоб дотронуться до ранки, выстроить логическую цепочку в
голове, чтоб понять, что произошло.
`Неприятно, знаю. Ранка еще долго будет напоминать о себе, но ты вернулась к нам.
Согласись, это малая цена за возвращение', - сказал он, подставляя лицо ветру,
и вдруг рассмеялся: `А ведь ты задела меня! Забавно… Что ж, пойдем, посмотрим
на смельчака, что решил забрать тебя у меня. Покажи мне дорогу к дому'…
Урва хитро щуря глаза, улыбнулся — вот и все, Лесс вновь с ними. Конечно, способ
возвращения…хм…м-м-м…
Палец Варн нащупал маленький шарик под кожей на шее: память об укусе Макруса из
клана Юзифаса. Правда тот промахнулся и не достиг желаемого эффекта — Урва
слишком стар и пережил столько укусов сородичей, что в его крови давно гуляют
антитела на любой яд. Но все равно неприятно настолько, что из горла до сих пор
вырывается невольное рассерженное шипение только от воспоминания о данном факте.
Н-да — не самый лучший способ возвращения в клан, но с другой стороны, самый
надежный. Теперь Лесс, как привязанная, будет следовать за Бэфросиастом и даже
если найдутся еще желающие завладеть столь перспективным детенышем, у них не
получится. Яд Бэф надолго осядет в крови молодой Варн и будет гнать ее к хозяину
сквозь время и пространство.
Урва криво усмехнулся, глядя с соседней крыши на вожака, обнимающего Лесс, и в
его голове возникло предположение — а не за тем ли Бэф и укусил ее? Предполагая
будущее и пресекая любые негативные всплески со стороны сородичей и самой Лесс.
И означало это лишь одно — Бэф ни за что не желает терять юную Варн. Его
увлечение не так уж мимолетно, как хочется думать Ойко.
Урва прикусил губу, чтоб не рассмеяться — прекрасно! Теперь он наставник
подружки самого вожака. Постоянной подружки! Достойной его…
Варн птицей сорвался с крыши и пошел в радостном кружении над городом в сторону
родной обители. Мечты, которым он редко предавался, рвались наружу навстречу
луне. Та удивленно смотрела на Варн и не могла взять в толк — сердиться ей или
смеяться над фантазером?
— Инга, не нужно мне повторять одно и тоже два часа подряд. Я прекрасно слышу и
соображаю. И не вижу причины для паники, — Вячеслав Игоревич, из последних сил
сдерживаясь, чтоб не сорваться на жену, пытался впихнуть ее руки в рукава плаща
и, наконец, вытащить из квартиры сына. — Два часа ночи, — раздраженно ворчал
он. — Вставать в семь. Спасибо, ночь удалась, выспался.
— Ах, тебе главное выспаться? А что сын погибает, не волнует?! — взвилась
опять женщина.
— Мам, я похож на погибшего? — спросил Игнат, глядя на родителей с лестницы.
Он сидел на верхней ступени и мечтал лишь об одном, чтоб они как можно скорей
покинули дом, оставили его один на один с мечтой о Чайке.
— Да, да! — нервно дернулась мать, и отпихнула руки мужа, сама надела плащ,
плаксиво кривя лицо от обиды на неблагодарного отпрыска и равнодушного мужа.
Отец виновато посмотрел на сына и, подбадривающе подмигнув, открыл дверь:
— Давай. Обещай больше в окно не прыгать…
— Я уже двадцать раз сказал — я не прыгал!
— А как же тогда… — начала опять мать и была бесцеремонно выдворена мужем на
площадку:
— Завтра позвоню, поговорим, — кинул он Игнату и закрыл дверь.
Парень, тяжело вздохнув, поднялся, шагнул в комнату и хмуро оглядел помещение:
как неуютно, пусто и мятно в квартире и в душе без Нее.
Игнат медленно прошелся по комнате, задумчиво оглядывая обстановку, провел
пальцем по царапине, оставленной ногтем девушки на поверхности стола, посмотрел
в темный проем окна и вдруг замер: в пластик со стороны улицы тихо скреблись,
словно загулявшая кошка просилась в дом.
Чайка?…Чайка!!
Парень рванул на звук, спеша впустить долгожданную гостью, даже не подумав, что
никто из живых и живущих не может скрестись в его окно, расположенное на
восемнадцатом этаже.
— Привет, — усмехнулся мощный мужчина, спрыгивая с подоконника на пол. Лесс
так и осталась бы на улице, но Бэф, не спуская нехорошего взгляда с парня,
протянул ладонь, и девушка, как сомнамбула, качнулась внутрь за вожаком, вложила
свои пальцы в его ладонь. Бэф притянул Варн к себе и поцеловал в лоб,
демонстрируя Игнату свою власть над понравившейся ему женщиной, давая понять,
что третьему даже виртуально меж ними места нет и быть не может.
— Вы… вы кто? — сжалось сердце человечка не от страха, что было бы более
естественно и понятно, а от ревности и обиды — почему девушка обнимает этого,
позволяет обнимать себя? — Чайка, — позвал он придушенно.
— Ее зовут Лесс, молодой человек, — снисходительно поведал Бэфросиаст.
Игнат вперил тяжелый взгляд в наглого и настолько элегантного, мощного и
уверенного в себе мужчину, что при всем желании тягаться с ним не представлялось
возможным. Но разве возможно влюбленному сердцу и ослепшему от этой
привязанности разуму смириться с фактом и принять его неоспоримость?
