«Славны да будут Четыре в благости Своей, и Уста Их, господин мой Лаурик, мудрейший меж Мудрыми!

Да будет известно тебе, о господин, что недостойный слуга твой, повинуясь твоему приказу, нашел интересующего нас человека уже на второй день поисков, хотя это было воистину нелегко. Хотя у него, судя по всему, не было, благодаря милости главы Алого Братства, недостатка в деньгах, напрасно я разыскивал его в центре Лайдора, где, как должно быть известно господину, располагаются самые престижные районы и гостиницы…»

Я усмехнулся. Да, послания верного Кольны, впрочем, как и его речь, всегда отличались изрядной словоохотливостью. Впрочем, это был единственный недостаток Кольны, с лихвой окупавшийся скрупулезностью и точностью. У этого маленького толстенького человечка, похожего на круг только что сваренного сыра, была потрясающая память на самые мельчайшие, незначительные детали, а мне ли не знать: именно в них порой крылась разгадка самых сложных вопросов… Итак, что там дальше?

«Я взял след молодого человека на той стороне реки. Судя по всему, он собирался остановиться на каком-нибудь постоялом дворе среднего достатка, подальше от городского шума и суеты. Так оно и оказалось. В четвертом, если отсчет вести с южной окраины города, доме хозяин подтвердил, что не так давно у него поселился высокий и сильный молодой человек, судя по повадкам – воин. Лица его Гирус – таково имя хозяина, а постоялый двор, стало быть, без затей именуется «У Гируса» – так ни разу и не увидел, поскольку этот постоялец всегда, появляясь на людях, носил шлем, практически полностью закрывающий голову. Во всём остальном же воин вел себя очень пристойно: не затевал ссор с прочими постояльцами, от услуг продажных женщин неизменно отказывался, гостей не приводил, в излишних возлияниях также замечен не был. При этом Гирус отметил, что представиться молодой господин не пожелал и вообще был крайне молчалив, будто вечно погружен в себя. Разговоров без надобности ни с кем не заводил, днем, как правило, отлучался, но всегда возвращался до полуночи, заказывал себе ужин в комнату и более до утра его никто не видел.

Помня о твоем приказе, я поселился рядом с таинственным незнакомцем и уже на следующий день увидел его. Без сомнения, это был именно он. Как и говорил Гирус, воин ушел рано утром. Впрочем, если я и думал, что у него могут быть какие-нибудь дела в городе, то ошибался…»

То ли всё дело было в пресловутом дотошном стиле Кольны, то ли еще в чем. Одним словом, я читал послание, а сам видел – другого слова не подберешь – тот день.

Раннее утро. Прохладно, хотя мокрый снег, немилосердно заметавший величайший город Северного Предела всю ночь, прекратился. Солнце, человеческие и лошадиные ноги и колеса повозок всех мастей уже успели превратить его в слякоть, в чавкающую и разбрызгивающуюся грязную жижу. Город давно уже не спит. Уже шумят торговые ряды, хозяева многочисленных лавок расхваливают свой товар, торгуются, ругаются, на одной из площадей народ постепенно собираются вокруг ярко раскрашенного фургона и споро сооружаемых подмостков – скоро начнется представление труппы бродячих актеров.

По улице широким размеренным шагом движется человек. Чуть выше обычного, широкие плечи, длинные, сильные ноги. Воин? Да, похоже на то, и дело даже не в том, что голова скрыта вороненым шлемом, а рука лежит на рукояти меча в простых черных ножнах без всяких украшений. В Северном Пределе, или, как его еще называют, Пределе Битвы (хотя и не любят здешние поминать это всуе, как истинно верующий не любит частой божбы не по делу), этим никого не удивишь. Здесь любой от рождения – боец, а есть ли оружие, нет ли – пустяк, условность. Просто движется этот человек как-то необычно – плавно, расслабленно, словно обтекая встречающиеся на пути препятствия. Создается впечатление, что каждое движение тщательно обдумано и строго выверено, ничего лишнего. При этом сразу ясно, что воин этот – не местный. Бывает здесь довольно часто, а всё же внимательный глаз не обманешь – не так ходят те, кто на этих улицах родился и вырос, родной квартал из конца в конец и обратно с завязанными глазами пройдет. Этот, конечно, тоже пройдет, но не так, и всё тут.

Идет, вывески на лавках читает, глашатаев, что манифесты совета выкрикивают, слушает, на людей смотрит. Хоть глаз из-за шлема и не видно, а чувствуется – внимательно смотрит. Оценивающе. Иногда остановится, замрет – и стоит. Думает, что ли. И что странно: вроде бы стоит прямо посреди улицы, а люди его обходят, как дом обходят или телегу груженую. Машинально, не задерживаясь. Постоит, о своем подумает – и дальше, всё также легко и размерено. Вывески читать, манифесты слушать да на людей смотреть. До следующей остановки.

Вот опять встал. У дверей оружейной лавки. Ну, точно воин. И не простой, профессионал чувствуется, да не из последних. Хозяин, шельма, хорошего клиента за версту чует, нутром. Тут же выскочил, дела свои бросив, кланяется, приглашает господина внутрь. Не соизволит ли вон то посмотреть, и то, и еще вот это.

Соизволит, хозяин, соизволит. Видно же – не торопится воин никуда, да и деньгами Четыре, благословенны Они, не обделили. Покупать, может, и не станет, а посмотреть – посмотрит. Внимательно так, оценивающе.

Что? Кинжал? Конечно, господин, конечно. Хороший кинжал, в руке удобно лежит, сталь добрая, тройной ковки, а острый – бриться можно! Рукоять кожей акульей обтянута, не скользит, ножны опять же из лучшего материала, к поясу твоему – лучше не придумаешь, а что украшений нет – так в доброй схватке от них пользы никакой. Да что я говорю, сразу видно, что господин с понятием, не за украшения оружие покупает.

Господин кивает: с понятием, хозяин, с понятием. И вправду, никакой пользы. А стоит сколько?

Голос у воина тоже хорош: негромкий, спокойный, сначала кажется – даже мягкий, а прислушаешься – нет, не мягкий. Просто говорит человек грамотный, не заносчивый, но и себе цену знающий. Четко говорит, не спеша, окончаний не глотает. Правильный, в общем, такой голос, располагающий.

Сколько? Нет, хозяин, шутишь. Сам же видишь – серьезный человек пришел. Не жадный, но и лишнего платить не станет. Кинжал, спору нет, добрый, но сам посуди: по торгу пройтись – так и дешевле можно найти. Ведь можно? Вот я о том же. Так что сбавь, дружище, сбавь цену. Всё одно в убытке не останешься.

Хозяин, само собой, не шибко-то рад, но и первого клиента терять не хочется. Первый клиент в лавке – особый: как с ним дело пойдет, так и весь день, это любой торговец знает. Да и покупатель уж больно понравился. Такому грех цену не снизить. Ну, по рукам? Эй, господин! Господи-ин! Уснул, что ли? По рукам, спрашиваю?

Замер на мгновение воин, засмотрелся в щит круглый полированный, что над дверью висит. Хороший щит. И легкий, и прочный… Понял, не нужен так не нужен. Так как насчет кинжала-то?

Расстегивает воин пояс, прилаживает кинжал, пробует – хорошо ли висит, легко ли вынимается, не мешает ли при ходьбе? Ай, хорошо! Как вместе родились, честное слово. Ну, так как же? Ладно, только для тебя – последняя цена. Идет?

Идет. Развязывает кошелек, отсчитывает монеты, не глядя, кладет в протянутую руку, – и на улицу. С порога: спасибо, хозяин, до свидания.

Хозяин и рад бы ответить, да онемел слегка. Вот чудеса! Сколько лет в лавке этой сидит, но такого ни разу не было. Где же это видано, люди добрые: торговаться, цену сбивать, чтобы потом столько заплатить, сколько хозяин с первого раза запросил. Странный воин, видят Четыре, странный… Эй, дружище, не проходи мимо! Копье понравилось? И правильно, хорошее копье…

А воин всё идет себе, песенку насвистывает. Известная песенка, походная. Лет четыреста назад сложена, никак не меньше.

Впереди – торговка. Кричит, товар свой расхваливает, народ зазывает. И то сказать, хоть и нет холода ночного, а всё же зябко. И стаканчик винца сладкого, с пряностями подогретого – оно в самый раз будет. А уж если калачом заесть медовым, только что из печи… М-м, хорошо!