— Все равно, эти люди – наш самый реальный шанс. Если твоего мужа убили за то, что он общался с ними, значит, тайну его смерти следует искать у них. Там же, я уверен, отыщутся и следы тех, кто стоял за Хамаром.

— Придти к ним, приставить саблю к горлу и потребовать ответы. Как тебе такой вариант?

— Не самый плохой. Если у нас не будет другого выхода, именно так я и поступлю. А пока, будь добра, скажи, что именно это были за брамины. Их имена.

— Так и знала, что ты их потребуешь. Держи.

Телида протянула киммерийцу небольшой отрезок бумаги. Хоть в комнате было темно, Конан сумел различить имена, начертанные на нем. Их было одиннадцать. О четверых браминах, упомянутых Телидой, северянин раньше уже слышал, причем о двух в связи с их смертью от рук Хамара. Оставшиеся семь Конану были не знакомы.

Аккуратно свернув бумагу, киммериец убрал ее в сумочку на поясе.

Что делать с полученным списком, он пока не знал, решил только, что обязательно покажется его Рамини, когда у него будет такая возможность.

— Как по-твоему, Конан? — отвлекла киммерийца от мыслей об именах Телида. — Нас убьют?

Северянин удивленно посмотрел на женщину. Проявления страха он от нее никак не ожидал. Телида казалась ему существенным, выделанным из камня. И вот впервые вдова показала, что она тоже человек.

— Наверняка попытаются, — не стал ничего скрывать киммериец. Обман Телида, все равно, бы почувствовала и только осудила бы за него северянина. —– Если станем сидеть тихо, как мышки, то произойдет это не сразу, и погибнем мы тихо и мирно, еще лучше, чем твой муж. Продолжим наши поиски – заставим убийц торопиться.

— И ошибаться? — ухмыльнулась Телида. — Хорошо, пусть будет второй вариант. Ты же не оставишь мне другого выхода. А мы теперь действуем вместе.

— Не спеши с действием, — оборвал вдову Конан. Он решил продолжать беседу в изначальном ключе, раз Телида так и не надумала впадать в истерику. – Сначала я хочу еще одну порцию откровений. Есть что-нибудь, связанное с погибшими браминами, о чем ты умолчала?

— Что может быть с ними связано? — ответила вдова. Не чувствовалось, чтобы она хоть сколько-то обиделась. — Я могу рассказать тебе о каждом из них в отдельности, но что тебе это даст? Не важно, кем они были сами по себе. Важно, чем они заинтересовали убийц, что между ним было общего. Но вот этого никто не знает, в том числе, и я. Сначала мне, вправду, казалось, что убийца сумасшедший, который действует сам по себе. Очевидной связи между жертвами не было, и начало казаться, что ее нет вообще.

— Она должна быть, — убежденно ответил киммериец. — Тонкая, неуловимая, но должна быть обязательно. Браминов убивали не просто так. Хотя кого-то могли препроводить на Серые Равнины и без видимых оснований, чтобы запутать тех, кто пойдет по следу. И ты, Телида, с завтрашнего утра, а может даже с этой ночи, если будет охота, займешься поисками связи между браминами. У тебя ведь есть возможности, знакомых в столице немало.

— Это у моего мужа были возможности, а у меня – так… Хотя он и без того как-то понял, что грядет нечто связанное с браминами. Иначе стал бы он к ним так часто ходить?

— Мужа уже не вернешь, — жестоко заключил Конан. Тут у него в голове окончательно оформилась мысль, которая витала там с самого начала беседы. – Я так понял, что он не делились с тобой своими подозрениями?

Вдова кивнула.

— Но с бумагой-то он ими обязан был делиться! — сказал киммериец. — Всего в его возрасте просто не упомнишь. К тому же, он – дипломат. Я помню, сколько свитков и писем вечно раскидано на столе у Шеймасаи. У твоего мужа просто была обязана выработаться привычка все записывать. Где он хранил свои бумаги?

— Здесь, у нас дома, — радости в голосе Телиды не было. — Я тоже как-то решила, что было бы неплохо в них заглянуть. Но, к сожалению, эта светлая мысль пришла ко мне не так и давно. Когда я разуверилась, что Хамар действовал в одиночку

— Бумаги пропали?

Киммериец почти не удивился очередной неудаче.

— Нет, отчего ж… Я знаю, где они.

— И где же?

— Был еще один человек, который заинтересовался записями. Я просила у Сатти помощи в поисках убийц моего мужа. Он был его другом и казался мне единственным человеком в Айодхье, способным отыскать негодяев. Я не лукавила, когда говорила, что ждала реальной помощи лишь из Аграпура: Сатти обещал, что в обход своих принципов выдаст мне убийц, но я сомневалась, что он на это решится.

— И ты передала ему все бумаги?

— Личные записи. Те, что хранили тайны туранской империи, находились в посольстве, и меня к ним никто просто бы не подпустил. Они дожидались приемника моего мужа. И дождались…

— Не будем о Шеймасаи! Личные записи – их было много?

— Нет, не очень. Три небольшие шкатулки, вроде той, — Телида указала на маленькую высотой в пол-ладони и длиной в две шкатулку, что стояла в шкафу неподалеку от киммерийца. — Сама я в них не заглядывала. Боялась отыскать что-нибудь неприятное лично для себя. А Сатти почти сразу же забрал их к себе. Изучать.

— Дало ему что-то это изучение?

— Не знаю. Из последних событий можно сделать вывод, что нет. Если он и добился результата в своих поисках, то лишь перед самой смертью.

— Очевидно. Иначе умер бы раньше. Ты знаешь, где он жил?

— Да.

— Отлично! Сегодня вечером я нанесу визит в его дом. Может, что-нибудь там и обнаружу. Опиши-ка мне поподробнее те шкатулки.

Магов, которых с собой из Аграпура привез с собой Шеймасаи, насчитывалось трое человек. Все трое сейчас стояли перед Конаном.

Первого звали Абу. В Туране так могли звать абсолютно любого человека. Киммериец искренне считал, что исключения может быть только два – императорская семья и колдовская братия. После встречи с Абу-магом Конан и в членах императорской семьи потерял уверенность. Абу был средних лет, среднего роста, среднего телосложения. Внешность его выдающейся тоже назвать было нельзя. Одним словом, ходящая характеристика своего имени.

Второй маг был практически древний старик. Он носил длинную седую бороду и источал странный кисловатый запах. Хотя, возможно, он исходил не от самого мага, а от его нарядов. Звали старика Замаригдид. Говорил он редко и с большим трудом, стараясь использовать в речи простые короткие слова. Но свое длинное и витиеватое имя он выговаривал с легкостью. Видимо, сказывалась привычка.

Третьему магу для полноты картины надлежало бы быть полноватым юношей с бойким веселым характером. Но при подборе помощников по колдовской части Шеймасаи руководствовался не симметрией, а какими-то иными мотивами, и потому третий его человек был немолод, как и первые два. Волосы и усы его еще не покрылись благородной сединой, но в остальном маг выглядел неважно. Он хромал то на одну, то на другую ногу, вечно кашлял и был неизменно хмур. Имя его было Наджамаль.

Магов к киммерийцу на доверительную беседу прислал лично Шеймасаи. Он на удивление спокойно отнесся к просьбе Конана повидать магов, что проверяли сознание Хамара. Посол даже не стал интересоваться, зачем сотнику их расспрашивать, если его солдата несколько колоколов назад уже приговорили к повешенью, просто выделил комнату, где киммерийца никто не побеспокоит, и послал за магами.

Конан и сам толком не знал, что он хотел услышать. Из мыслей у него не шел разговор, который состоялся у него до суда с тысяцким стражей повелителя по имени Тхан.

Страж хвалил киммерийца за то, что тот не избегает ответственности. Вот, он, наверное, и пришел в очередной раз убедиться, что Хамар – подлинный убийца.

— Приветствую вас, мастера, — обратился сотник к магам. — Рассаживайтесь. Не знаю, насколько долгим у нас получится разговор.

Маги молча придвинули к себе стулья и уселись перед киммерийцем. Отвечать на приветствие они не стали. Быть может, посчитали ниже своего достоинства.