Против ожидания, они не попали к замку на холме. Трубка забросила товарищей в пустынную узкую долину меж двух высоких гор. Позади возвышались два столба, сложенные из грубо обработанного камня. Четырёхугольные в основании, они слегка сужались наверху. И были единственной светлой деталью в обозримом пространстве.

Крутые склоны гор сплошь покрыты елями. Синевато-седой цвет хвои и такой же мёртвый цвет травы придавал пейзажу сюрреалистичный вид. Солнца не было. Небо молча кипело густыми клубами туч. Только оно и было тут подвижным. И даже ветер не дул. Казалось странным, что хватало воздуха. Из этого страшного места должно бежать всё, что может жить и дышать.

Словно в опровержение этим мыслям откуда-то издалека донёсся неясный шум. Словно множество народа двигалось по безжизненной долине. Слышался неясный лязг металла. Но, высокие, крутые склоны впитывали звук, гасили его среди надменно-безразличных елей.

Из осторожности Лён и Паф забрались повыше в горку и спрятались среди молчаливого густого леса. Из-за седых ветвей они смотрели на дно долины и ждали, что появится перед глаза. От елей стлался тяжёлый, тягучий, густой смолистый запах. На серой, словно пеплом посыпанной земле, не росло ни одной травинки.

— Мне кажется, тут нет никаких зверей. — прошептал Паф. — Лес пуст.

Они продолжали ждать. Запах хвои забивался в ноздри, в горле першило.

Шум стал яснее. Из-за извилины показалась голова колонны. Да, это точно войско. Сначала детали были неразличимы в лиловой дымке, парящей на дне долины. Потом, по мере подхода, обрисовались всадники на чёрных лошадях.

Впереди шёл сильный конь под чёрной попоной. Его всадник держал за древко знамя. На беспросветно-чёрном бархате тяжёлого полотнища даже издали отчётливо виднелся знак дракона — трёхзубые вилы.

Все всадники закованы в латы неблестящего чёрного металла. Вот, очевидно, он и производил тот лёгкий шум, который друзья услышали вначале. Теперь он стал громче. В нем сливался глухой стук копыт о землю, шелест доспехов и звон оружия.

Вся колонна, извиваясь, как гигантский чёрный полоз, шла к двум столбам. Лён и Паф приготовились к зрелищу необычного. И потому не удивились, когда знаменосец вошёл меж двух столбов и пропал. Так вся армия, всадник за всадником, прошла сквозь эти ворота и исчезла.

Даже не видя лиц воинов, оба были уверены, что одного из них они уже видели. Человек, убитый стрелой в одной из сожжённых деревень.

— Не помешала бы тебе иголка. — сказал Паф. Лён и сам так считал. И потому ждал ночи, чтобы попасть домой и забрать её из подушки.

— А зачем ждать? — спросил Паф. — У тебя же есть трубка. Пожелай попасть прямо домой. И не задерживайся.

Это была идея! Лён быстро достал трубку из кармана и дунул в неё, представив собственную комнату. И ничего не произошло. Он не понял, и дунул ещё раз. И снова ничего.

— Неужто испортилась? — расстроился Паф. Он тоже попытался привести трубочку в действие. Безрезультатно.

— Слушай, в этом что-то есть. — сказал он Лёну. — Лунный конь отказался проникать в эту страну, потому что Сидмур не принадлежит миру Селембрис. Трубка тоже не работает. Я не удивлюсь, если и заклинания тут не действуют.

Лён решил попробовать. Протянул руку к сухой хвое, сделал знак пальцами и приказал:

— Ор!

Как и думали оба, ничего не вышло.

— Что у нас ещё есть магического? — попытался вспомнить Паф. Но, больше ничего у них не нашлось. Поэтому проверить теорию более досконально не удалось.

— Аквамарин! — вспомнил Лён. — Давай, ищи Натинку!

Талисман вспыхнул! И потянул их! Как раз туда, откуда вышла чёрная колонна.

— Паф, — вдруг вспомнил Лён. — А, если в этом мире нет луны, то как мы узнаем, что настало полнолуние?

— Да уж полагаю, что не ошибёмся. — мрачно ответил друг. Было понятно, что значат эти слова.

Они пустились в путь. Верхом на волке это было несравненно быстрее, чем ногами. Паф стелился над землёй, почти сливаясь с её невзрачным цветом. Он словно не тяготился всадником на своей спине. Не приходилось задумываться над тем, куда направить путь. Следы от прошедшей колонны более чем очевидны. Глубоко протоптанная тропа, утрамбованная множеством копыт. Не иначе, как всадники шли от замка на холме.

Оба они пока ещё не знали, что предпримут, когда доберутся до места. Там видно будет. А пока волк-оборотень и его всадник преодолевали гористые леса, безжизненные долины, сухие русла рек и тёмные овраги. Нигде не было жилья. Нигде не пахло человеком. И никаких деревьев, кроме всё тех же елей. Никакой иной растительности под ногами, кроме одной и той же серо-синей травы.

Солнца не было на небе, но тьма настала внезапно. Словно кто-то выключил свет. Но, полной тьма не была. Мрачное небо светилось кипящими тучами, как синим огнём, который лижет потолок. Зрелище величественное и отвратительное. Паф и Лён всё отчётливее ощущали противоестественность этого мира. Не невероятность, как Селембрис, а именно противоестественность. Он казался искусственным созданием. А они оба пустились в путь налегке, без запасов. А это значит…

— Это значит, что скоро я начну звереть. — ответил Паф.

В темноте продолжать путь не следовало, поэтому товарищи принялись искать убежище. Оставаться спать под открытым небом как-то не хотелось. Ночь застала их у подножия безлесой горы. Вскоре Паф отыскал подходящую пещеру. Довольно просторная, хоть и полна кромешной тьмы.

Волк лёг у входа, чтобы сторожить врага, а Лён улёгся спать неподалеку в надежде, что сон вернёт его домой. Он усиленно представлял свою комнату. Потому что проснуться на чердачной лестнице было бы совсем не то.

ГЛАВА 30. Мёртвый мир Сидмур

На него кто-то пристально смотрел. Этот взгляд тревожил. Но, сон говорил: всё в порядке, это неопасно. Лёнька, что-то пробормотав, продолжал спать. Потом откуда-то медленно всплыло: "что за день?"

— Воскресенье. — сказал мамин голос.

Прозвучало это так, что Лёнька понял: пора просыпаться и получать взбучку. После чего подпрыгнул в постели. Где иголка?

— Где иголка?! — закричал он в отчаянии. На подушке другая наволочка.

— Какая иголка? — голос Снежной Королевы.

— Мама, — задыхаясь от отчаяния и горя, просил Лёнька, — здесь была в подушке иголка!

— И это всё, что тебя тревожит?

Это было сказано гневным тоном. Зоя уже приготовилась выложить сыну всё, что у неё накипело. И невозвращение вчера домой. И выразительные комментарии соседей по поводу её дорогого Лёлё. И стуки в дверь, а потом топот на лестнице. И гневные проповеди Маргуси по телефону. И вечерний визит участкового. Но, ничего ей сказать не удалось. Сын вытянулся в стрелу и напряжённо спросил:

— Где наволочка?

Прозвучало это так, словно из всего этого мира, вместе с его радостями и несовершенством, его интересовала только грязная наволочка. Возьмёт её и исчезнет снова. И, может быть, навсегда. Поэтому Зоя не произнесла речей, а кратно ответила:

— В корзине.

Как она и думала, Лёнька сорвался с места и, более не интересуясь ею, бросился к плетёной коробке в чулане. Это было так дико, что она забыла презрительно повернуться и уйти без слов в другую комнату. Сын перерывал бельё. Нашёл наволочку, вытащил иголку и с огромным облегчением сообщил:

— Жрать хочу, просто умираю!

Восхитительно! Молча Зоя пошла в его комнату и стала демонстративно убирать постель. И подушка и простыня полны сухой хвои.

— Ты где валялся?! — изумилась она.

Сын потряс головой. Из волос тоже полетел мусор.

— А это что? — мама вытащила завалившуюся в сгиб дивана маленькую косточку.

Тут уж и Лёнька удивился! И это он притащил на себе? Рассмотрев находку, он с тревогой подумал, что это человеческая кость. Скорее всего, ребро младенца, только очень старое. Легко сообразить, что эта вещь попала ему в карман, когда он ворочался в пещере без сна. Он-то думал, что улёгся на жестких ветках!